Горец-любовник

«Слава Богу, что она жива, – говорил он себе в надежде унять беспокойство и страхи. – Надо только решить, каким образом вытащить ее из оврага и перенести в хижину, а оттуда перевезти в Скарглас». Фиона знала толк в лечении больных и раненых, и поэтому надо было как можно быстрее доставить Алану к ней. Сидя возле нее, он поглаживал ее по волосам и молился. Молился впервые за долгое время. «Господи, сделай так, чтобы она очнулась и улыбнулась мне», – просил он.

Тут с губ Аланы сорвался тихий стон, и Грегор замер в напряжении. Алана чуть пошевельнулась, и это внушало надежду. Склонившись над ней, он ждал, когда она откроет глаза. Ждал так, словно от этого зависела его жизнь. Только бы она взглянула на него, только бы его узнала – лишь в этом случае он сможет вздохнуть с облегчением и поверить, что она отделалась синяками и ссадинами.

Глава 15

Алана медленно открыла глаза и увидела склонившегося над ней Грегора.

– Ты очень бледный, – сказала она и удивилась тому, каким тихим и слабым оказался ее голос.

– Бледный? А… неудивительно. Я, знаешь, немного занервничал, увидев, как ты кувырком полетела с обрыва.

– С обрыва?.. – Она снова шевельнулась и поморщилась от боли.

– Нет, не шевелись! – сказал Грегор. – Дорогая, пожалуйста, помоги мне понять, не сломано ли у тебя что-нибудь. – Он положил ладонь ей на лоб, и Алана почти сразу же успокоилась и затихла. – Я не думаю, что у тебя переломы, но все равно хочу, чтобы ты пошевелила каждой рукой, ногой и пальцами на руках и ногах. Только осторожнее, дорогая.

– А что с теми, наверху? – спросила Алана, шевельнув сначала правой рукой, потом левой. Она немного успокоилась, когда поняла, что при движении не возникает острой боли, какая бывает при переломах.

– Трое мертвы, остальные удрали.

– Трое? Трое мертвы? – Она пошевелила ногами. Хотя ей было больно, боль была не такая, как при переломе.

– Я ужасно разозлился. – Грегор вздохнул и провел рукой по ее волосам. – Ведь ты упала с обрыва! – Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. – Когда я увидел, что ты упала из-за того, что эти скоты загнали тебя на самый край оврага, я почти обезумел. Поэтому не стал их жалеть. Выжили те, кто удрал, и я уверен, что они не вернутся.

– Ах… спасибо за спасение.

– О спасении можно было бы говорить, если бы я уберег тебя от падения, – проворчал Грегор. – А теперь скажи мне, у тебя со спиной все в порядке? Может, у тебя там что-нибудь сломано?

– Ничего у меня там не сломано, Грегор. Я видела человека, который сломал себе спину, – так он ни рукой, ни ногой не мог шевельнуть. А я могу, ты сам видел. И конечности у меня тоже не сломаны. Я, конечно, сильно ободрала себе спину, но позвоночник, к счастью, не сломала.

– А с головой как?

– Болит, но тоже цела, – ответила она с улыбкой. Грегор почувствовал такое облегчение, что испугался, как бы снова не заплакать. Он не хотел, чтобы Алана видела его слезы, поэтому уселся на землю и попытался взять себя в руки. Увидев ее на дне оврага, он приготовился к худшему, и тот страх еще не до конца ушел. Он все еще не мог поверить, что она благополучно пережила падение и отделалась лишь синяками и ссадинами. Грегор не слишком верил в свою счастливую звезду, поэтому не мог понять, почему судьба преподнесла ему такой подарок.

– Нам надо как-то выбраться из этого оврага, и тогда я отвезу тебя к Фионе. Она тебя вылечит.

Алана поморщилась, предчувствуя боль. Она понимала, какие страдания ее ожидают. Хотя кости у нее не были сломаны, все тело болело так, словно ее долго били палками. Она сильно ободрала кожу во многих местах, и ей не надо было себя разглядывать, чтобы точно определить местонахождение своих ушибов и ссадин, – они ужасно болели. Голова тоже болела и кружилась до тошноты. Сейчас ей хотелось только одного – не шевелиться и полежать немного, чтобы боль поутихла.

Она со вздохом взглянула на склон оврага, по которому недавно скатилась. Взобраться по нему будет непросто даже с помощью Грегора. К тому же будет очень больно. Так же больно, как в те мгновения, когда она катилась вниз. Но Алана понимала, что у нее нет выбора. Сколько ни откладывай, легче от этого не станет.

Алана осторожно приподнялась – Грегор поддерживал ее, обнимая за плечи. Она привалилась к нему, почувствовав сильный приступ тошноты и головокружения. Несколько глубоких вдохов помогли справиться с головокружением и отчасти с болью, но она еще некоторое время сидела, прижавшись к Грегору и боясь шевельнуться.

Алана чувствовала: страх все еще ее не оставил. В тот момент, когда она поняла, что спасения от тех разбойников нет, страх овладел всем ее существом, прокрался в самые дальние закоулки души. Ей не было стыдно за себя, потому что она боролась изо всех сил, но избавиться от страха было не так-то просто. И страх смерти не был самым сильным. Больше всего ее напугало то, что они собирались ее изнасиловать – все они. И даже если бы каким-то чудом ей удалось пережить такое жестокое издевательство, то все равно было бы навеки разрушено все то, что было между нею и Грегором. Алана не думала, что Грегор отвернулся бы от нее – это она не смогла бы остаться с ним. И тогда всем надеждам на будущее пришел бы конец.

– Потихоньку, любовь моя, – пробормотал Грегор; он видел, что Алане очень тяжело дается каждое движение. – Ты можешь немного передохнуть, если хочешь.

– Да, это было бы неплохо. Но нет, мы должны подняться по этому склону, добраться до хижины и продолжить путь.

– Но ты вся дрожишь. Или это от боли?

– Нет-нет, это от страха. Страх еще не прошел. – Она чуть распрямилась, и легкая улыбка тронула ее губы.

– Но ведь они не… – Грегор умолк, не в силах выговорить ужасные слова. Он покрылся холодным потом при мысли о том, что мерзавцы все же добились своего. И дело было вовсе не в изнасиловании как таковом, потому что в его понимании изнасилование было сродни любой другой телесной травме. Он испугался того, как насилие может подействовать на Алану, боялся, что она не сможет вернуться в его объятия с прежней страстью, с той страстью, которую дарила ему до нападения.

– Нет, они меня не тронули… в этом смысле. – Алана покачала головой. – Хотя и собирались, – добавила она с дрожью в голосе. – В тот момент, когда я поняла, что меня загнали в ловушку, я так испугалась, что страх до сих пор не проходит.

– Конечно, ты испугалась, – пробормотал Грегор. – Ты ведь могла умереть…

– Да, могла. Умереть от того, что они бы со мной сделали. Или после того – наверное, они не захотели бы оставлять в живых женщину, которая могла бы обо всем рассказать. И я понимала: если даже они оставят меня в живых и я не сойду с ума, то все равно что-то драгоценное во мне будет разрушено. – Алана говорила очень тихо, так как понимала: если Грегор захочет вслушаться в ее слова, то непременно поймет, что именно она хочет сообщить ему в своем сокровенном послании. – Они бы разрушили все, что у нас с тобой было. – Она поняла, что Грегор тронут ее признанием. Поняла, потому что почувствовала, как напряженно замерла его рука у нее на плече.

– Я бы не отвернулся от тебя, – заявил он с уверенностью, придававшей вес каждому его слову. – Я не из тех болванов, которые считают, что женщина сама провоцирует насильников.

Алана улыбнулась:

– Да, понимаю. Сама не знаю почему, но понимаю. Этого я как раз не боялась.

– Спасибо тебе за это, любовь моя. – Грегор поцеловал ее в щеку, глубоко тронутый тем, что она ему так верит, хотя он не говорил ей слов любви и не давал обещаний.

Алана попыталась пожать плечами, но каждое движение по-прежнему причиняло ей сильную боль.