Горец. Оружейный барон

– Кобчик, не стоит этого делать, – одернул меня начальник полигона, когда я взялся за шпингалеты. – Не нужно давать окружающим непроверенные и неподтвержденные сведения, чтобы не плодить вздорные слухи.

И отстав от меня, он продолжил распекать начальника артиллерийских складов.

– Выяснили, из какой партии был этот ящик со снарядами? – шипел Многан на несчастного фельдфебеля Эллпе, лицо которого стало краснее помидора, а из-под кепи обильно катились струйки холодного пота.

– Так точно, господин майор, – чуть не заикаясь, докладывал фельдфебель, – это позавчерашняя партия с городского патронного завода. Пробная… Разрывные гранаты к полевым пушкам. С новой взрывчатой начинкой… этим… экразитом. Всего одна телега с ними пришла.

Слегка контуженный инженер с орудийного завода, сидевший рядом с Многаном, пожал плечами. Ему повезло – он стоял немного поодаль от орудийного дворика, и взрыв его только отбросил да об землю брякнул, а осколки все мимо прошли.

– Нам что дают, из того и стреляем, – тупо заявил он в пространство.

– А где представитель патронного завода? – спросил я.

– Еще не приехал, – ответил мне Многан.

– Тогда какого рогатого демона в его отсутствие проводятся испытания? – кинул я мысль в общество. – Кто инициатор этого безобразия? Налицо нарушение регламента…

– Инициатор убит этим взрывом, – недовольно высказался инженер.

– Так точно, – подтвердил фельдфебель Эллпе, – расписывался в получении ящика этих снарядов техник с завода… Как его… Но у меня, господин майор, все записано в амбарной книге на складе. И подпись его есть.

– Тупа его фамилия, – через губу признался инженер, наливая себе кипятка из самовара.

А у меня как-то закралось подозрение, что инициатором происшествия все же был не техник с говорящей фамилией. Впрочем, говорящая она только по-русски, а здесь означает род сливы. Что-то инженер, когда произносил эту фразу, неожиданно дробненько зазвенел стаканом в серебряном подстаканнике. Но, хлебнув горячего, инженер пришел в себя и дальше говорил уже уверенней. На мертвого можно все списать…

– Тупа хотел до приезда представителя с патронного завода лично испытать действенность новой гранаты по реальной мишени. По крайнему слева ДЗОТу… Ну, тому, который с дирижабля не смогли разбомбить… – И добавил нехотя: – У наших заводов несколько натянутые отношения.

– А где испытательный лист? – спросил начальник полигона.

– При нем был, – пожал плечами инженер.

– Нашли хоть что-нибудь от несчастного техника? – спросил я бывшего ефрейтора мишенной команды, произведенного за это время в унтер-офицеры.

– Ничего, господин старший фельдфебель, – ответил он. – Как испарился человек. Ни от него, ни от замкового, ни от наводчика… ничего не осталось. Так, полторы подметки от сапог. Но где чья? Поди разберись…

Накрылось возвращение домой, – мысленно сплюнул я со злостью. – Ну я вам в таком разрезе весь верхний планш выверну. «Просто хочется рвать и метать».

– Господин майор, – обратился я к Многану, стараясь, чтобы речь моя звучала как можно официальней. – В любом случае вам необходимо своим приказом назначить комиссию по расследованию этого инцидента и вызвать следователя из военной прокуратуры. Без этого не обойтись – жертвы есть. А те сведения, которые мы собрали к этому времени, оформить протоколом дознания. Вот лейтенант Щолич будет дознавателем, а вы напишете приказ о назначении его этим дознавателем.

Щолич блеснул в меня глазами исподлобья и только обреченно кивнул.

– Почему именно Щолич? – спросил начальник полигона.

– Потому что его тогда на артиллерийской позиции не было, – ответил я. – Он непредвзятая личность. Он в это время караулы проверял.

– И каковы версии? – устало пыхнул трубкой начальник полигона.

– Диверсия! – воскликнул инженер. – Враг не хочет, чтобы наша армия приняла на вооружение совершенное полевое орудие.

Многан поднял на инженера злой взгляд. Эта версия ему явно не нравилась.

– Заводской брак, – возразил инженеру фельдфебель Эллпе, внимательно глядевший за полигонным начальством. – Некому тут у нас диверсии производить. Из пришлых на полигоне только вы, заводские, да горцы, которые весь день плац мели, на складах пыль стряхивали и по хозяйству отдыхали.

– Как это отдыхали по хозяйству? – не понял инженер.

– А что тут непонятного? – огрызнулся Эллпе за своих временных подчиненных. – Круглое таскали, а квадратное катали. К складам с боепитанием они даже близко не подходили – те локально отгорожены колючей проволокой, как то и положено наставлением. Занимались горцы разборкой старой материальной части. Вон господин флигель-адъютант, когда еще у нас служил, подал мысль, что у нас тут за полвека столько всего разного накопилось, что можно создать неплохой музей в городе. Хотя бы при Политехническом институте, чтобы новая поросль инженеров не изобретала заново тупиковые решения. А у нас на складах место освободить. Двойная выгода. Я об этом своему городскому начальству докладную записку подавал еще зимой. В ответ приказали составить список будущих экспонатов для вывоза. А тут вчера мне горцев навязали. Ну я их и припряг к делу, с утра они только этим и занимались. Ни к новой пушке, ни к складу боепитания даже не подходили.

– Помню, у тебя обвалованная площадка была на складах, – уточнил начальник полигона. – Она сохранилась?

– Так точно. В настоящий момент пустая она, – ответил фельдфебель.

– Вот туда срочно все эти ящики с новыми гранатами и сложишь, прикрыв от дождя. Не хватало нам, чтобы еще склад боепитания на воздух взлетел вместе со всем полигоном.

– Будет исполнено, господин майор, – взял под козырек Эллпе.

– Тогда что стоишь тут? Действуй.

Когда за фельдфебелем захлопнулась дверь, майор спросил персонально меня:

– А ты, Кобчик, что думаешь об этом? Выдай-ка нам очередную свою завиральную идею, – усмехнулся он в усы, но без злобы.

– Да чтоб у меня хоть одна такая завиральная идея завелась, – с завистью выговорил лейтенант Щолич, забычаривая папиросу в пепельнице, где окурки лежали уже горкой. – Я бы уже богатым был.

– Я думаю, господа, что причина в новой взрывчатке, – выдал я свою версию. – Но тут необходимо химию смотреть. Специалист нужен узкий, а у меня только школьный курс. Но чуйка об этом верещит громко.

– Вот-вот… – всколыхнулся инженер, – наша пушка тут ни при чем.

– Контрразведка все выяснит, – наванговал Щолич.

– Извини, Кобчик, но покидать полигон до приезда представителя военной прокуратуры я тебе запрещаю, – заявил майор Многан.

– Записку-то хоть в город с вашим посыльным отправить можно? – спросил я у него, понимая, что на полигоне я застрял надолго.

– Кому записку? – спросил майор с некоторой опаской в тоне голоса.

– Точнее две записки, господин майор. Одну семье, что я тут задерживаюсь, чтоб не беспокоились понапрасну. Вторую – генерал-адъютанту Онкену, что я задерживаюсь у вас из-за состоявшегося на полигоне инцидента.

– А без этого никак? – с надеждой спросил Многан.

– Никак, – твердо ответил я. – У меня приказ генерал-адъютанта сегодня вернуться в город и предстать пред его светлые очи в правом крыле дворца. Так что либо сам я, либо депеша от меня сегодня должны быть в его канцелярии.

7

– Наливай, не жалей, – поторопил я Эллпе нравоучительной проповедью, – и гения нашего не пропусти. Нам после такого лечиться надо долго – нервные клетки не восстанавливаются. И нет ничего лучшего из лекарств, чем хорошо очищенная можжевеловая водка. – Ну, за то, что мы сегодня живы остались… Вздрогнули…