Горец
Шрифт:
– Темнишь, Черныш! Ох темнишь! А ну колись, кто тащит тебя наверх?
Чернышев вздохнул:
– Начальство тащит. А почему? Ты забыл, что мой отец раньше был прокурором области?
– А, ну да, припоминаю, но почему был?
– Потому что его в Генеральную прокуратуру перевели. И сейчас он занимает высокую должность в чине генерал-лейтенанта.
– Вот оно что? Ну, тогда понятно!
– Что тебе понятно, командир? Я не виноват, что у нас система работает извращенно. Раз ты сын начальника, то тебя надо продвигать, глядишь, и папаша чем поможет. Только в моем случае это не так. Отец никогда не навязывал мне свою волю, не пытался держать при себе. Решил пойти в контрактники на войну, слова не сказал. Подался в милицию после увольнения, тоже промолчал. И я служу так, как считаю нужным, чтобы
Дементьев сказал:
– Успокойся, Черныш! Не заводись. Награды свои ты заслужил честно. Воевал, за спиной подчиненных не прятавшись. Все нормально. Ты мне лучше скажи, как тебе удалось замять конфликт с Рафшановым?
– Конфликт? Да нет, командир, не конфликт, а реальное уголовное преследование, где ты был бы выставлен обвиняемым.
– Даже так?
– А то стал бы я выходить на Рафшанова. Это хорошо, что мы наркоту у его сынка нашли. Конечно, проблему сняли бы и без наркоты, но это было сложнее. А так Рафшанов-младший сам подставился.
– И все же, как ты отмазал меня?
Чернышев объяснил:
– Помнишь, я отошел позвонить?
– Ты Рафшанову звонил?
– Да! И описал ситуацию. Сначала поведал о нападении на женщину. Он только усмехнулся. Спросил, свидетели у меня есть? Я сказал, есть. Он ответил так спокойно, с издевкой – сейчас есть, завтра не будет. А вот за то, что ты сломал руку его бесценному, добропорядочному, примерному сыну, он потребовал принять самые строгие меры. Впрочем, заявил, что этим займутся другие люди в УВД. Ну тогда пришлось рассказать ему о наркоте. Он встревожился, но быстро взял себя в руки. Сказал, что наркоту подбросили и хватит, мол, базарить попусту. Добавил, что немедленно свяжется с начальником УВД. Вот тут-то пришлось прибегать к родственным связям. Иначе ситуация могла принять непредсказуемый характер.
– И что ты сказал?
– Сказал этому козлу, что он может звонить кому угодно! Мне, типа, тоже есть кому позвонить. И тут до него, видимо, дошло, кто с ним разговаривает. В момент сменил тон. Дальше, в общем, неинтересно. Попросил ничего не предпринимать до его приезда. А как приехал, сам же и предложил замять дело. С сыном обещал разобраться лично.
Дементьев взглянул на Чернышева:
– Так ты ему сыночка вместе с наркотой передал?
Старший лейтенант усмехнулся:
– За кого ты меня принимаешь? Нет, Андрюша, наркотик я передал соответствующей службе как случайно обнаруженный. Его уничтожат. А вот протокол изъятия героина у Рафа, подписанный понятыми и самим Рафшановым-младшим, находится у меня. В папке канцелярской небольшой вместе с кассетой, записавшей момент изъятия наркоты.
– Я не заметил, чтобы на аллее велась съемка!
– А ты и не должен был ничего видеть. Короче, дабы Рафшанов не наехал на понятых и не пытался переиграть ситуацию, я ему показал пленку. Он тут же предложил выкупить ее вместе с камерой.
– Много предлагал?
– Много! Только ни хрена у него не вышло и не выйдет. Придется этой семейке змеиной забиться в нору. Рафшанов благодаря придурку сыну попал на такой крючок, с которого не срываются. Теперь он не будет открывать ногой дверь в кабинет губернатора.
– А подонок Раф, губивший людей наркотиком, неизвестно откуда получаемым, останется безнаказанным?
– Ну уж нет! Но всему свое время! Коли Раф повязан с наркоторговцами, и повязан по-крупному, судя по количеству изъятого у него наркотика, который он свободно носил с собой, те так просто от него не отстанут. За дурь надо платить. Сдать баронов он не решится, даже под прессингом отца. Значит, что? Значит, скоро вновь вернется к прежнему занятию. Будет отрабатывать долг. На этом-то мы его и возьмем. И тогда не только Рафа, его подельников, наркоторговцев, но и обнаглевшего папашу, господина Рафшанова, ждут сложные времена. А проще говоря, для одних тюрьма и надолго, для других бесславный крах всей карьеры и благополучия, без которого они жить не смогут.
Дементьев сказал:
– Уйдут одни ублюдки, на их место придут другие.
Чернышев кивнул:
– Согласен! Поэтому,
чтобы успешно противостоять мафии, в милиции и нужны такие люди, как ты.– Вывернулся! Ладно, я подумаю! Тем более времени для этого у меня предостаточно!
– Думай, командир! А курсы переподготовки, формальности разные я возьму на себя. Кстати, насколько мне известно, сейчас нет участкового как раз здесь.
– Где это здесь?
– На участке улицы Трудовой, Толстого и парка культуры с очень активным отдыхом. Участок хреновый, но зато рядом с домом. И РОВД по соседству. А главное, я всегда рядом! А мы с тобой, командир, многое сможем изменить.
– Смотрю, ты с головой ушел в работу.
Взгляд Чернышева помрачнел:
– Ты прав. Помнишь, почему я не стал продлевать контракт, хотя не хотел уходить из отряда?
– По семейным обстоятельствам! А точнее, в связи с тяжелым заболеванием супруги, требующим постоянного ухода за ней.
– Вот именно, из-за болезни Ирины. Но никто не знал и не знает, чем она заболела.
– Мне скажешь?
– Тебе да! Ирина парализована.
– Как так? Что вызвало парализацию?
– Инсульт! Сейчас же передвигается на инвалидной коляске. И что мы только ни делали, все бесполезно. Ирина стала инвалидом. И знаешь, каково было услышать просьбу Ирины бросить ее, отправить в инвалидный дом? Не ломать себе жизнь молодую, когда я могу создать новую полноценную семью. А я люблю ее! И никогда не оставлю! Она была, есть и будет моей единственной женой. Пока мы живы. Но, боюсь, Ирина в это не особо верит. И страдает. Сейчас с ней психологи работают, или психиатры, хрен их разберет, мать наняла целую бригаду. Может, удастся им успокоить ее. А большего и не надо. Лишь бы Ира чувствовала себя спокойно, уверенно и верила мне! Ну а я почти все время на работе. Пока бригада колдует дома.
Дементьев подошел к другу:
– Значит, и тебя, Серега, судьба ударила ниже пояса?
– Ударила!
– Держись!
– Главное, Андрей, чтобы Ирина поверила мне!
– Поверит! Вот отработают психологи, уделяй больше внимания. И со временем она убедится, что ты по-прежнему любишь только ее! Все будет нормально, Черныш!
– Давай выпьем за это!
– Давай!
Дементьев, открыв бутылку виски, разлил обжигающую жидкость по рюмкам. Друзья выпили по четвертой.
Дементьев отставил бутылку в сторону:
– Хватит, Серег! Всех, кого следовало помянуть, помянули, за то, за что надо было выпить, выпили.
Чернышев согласился:
– И то верно! Мне еще в одно место заехать надо. Обещали новую импортную инвалидную коляску подогнать. А то старая рассыпается. И с Ириной побыть! А ты вечером к врачихе своей пойдешь?
– Нет! Она сутки на смене. Договорились завтра созвониться!
– Это хорошо! Так ты подумай о работе в милиции?!
– Сказал же, подумаю! Но ничего не обещаю!
Посидев еще с полчаса, Чернышев поднялся:
– Все, Андрюх, спасибо за прием! Поеду!
Встал и Дементьев:
– Я провожу.
– Не надо!
– Так дома все одно делать нечего. Тебя провожу, до кинотеатра прогуляюсь.
Старший лейтенант милиции улыбнулся:
– А чего не по парку?
– Желания нет, да и сегодня дежуришь не ты!
– Понятно! Ну, пойдем тогда.
Дементьев проводил Чернышева до стоянки такси.
Андрей прошел к кинотеатру, точнее, к тому, что сегодня представлял собой бывший кинотеатр «Юность». А представлял он собой магазин. Мебельный. Возле магазина небольшие группы молодых людей школьного возраста. Подумал, почему не в школе? Почему здесь? Ответ получил быстро. Обойдя торговые ряды примостившегося к кинотеатру, или магазину, рынка, увидел четверых пацанов лет по шестнадцать, гонявших по кругу косяк анаши. Папироса, набитая наркотиком, переходила из рук в руки, и пацаны втягивали в себя губительный дым вместе с воздухом. Дементьева охватила ярость. Дети употребляют наркотики открыто, на улице, на виду взрослых людей. И никого не опасаются. Не скрываются. Курят внаглую. А кого им, в принципе, бояться? Милиции поблизости нет, а обыватель привык уже жить по принципу – моя хата с краю, ничего не знаю! Неправильно это! Так и Черныш говорил то же самое. Андрей принял решение быстро. Набрал номер боевого товарища. Тот находился еще в такси, не доехал до нужного места: