Гори, ведьма, гори! [Дьявольские куклы мадам Мэндилип]

Шелвин поморгал глазами, осторожно подвинул свой мешок и начал. У него был упрямый вид человека, повторяющего снова и снова одно и то же. И притом неверящему окружению, так как он посматривал на меня подозрительно и угрожающе повышал голос.

— Это было в час ночи. Я стоял на посту, когда услышал, что кто-то кричит с отчаянием «Помогите! Убивают!» «Уберите это прочь!» — вот что он кричал. Я прибежал и увидел парня, стоящего на скамейке в вечернем костюме и шляпе. Он бил что-то палкой, пританцовывал и кричал. Я подошел и ударил его дубинкой. Потихоньку, чтобы обратить на себя внимание, он обернулся и бросился прямо мне в объятия. Мне показалось, что я понял, в чем дело, когда почувствовал, что от него пахнет виски. Я поставил его на ноги и сказал: «Успокойтесь, зеленые черти скоро исчезнут. Это всё закон о запрещении спиртных напитков приводит к тому, что люди отвыкают пить, как полагается мужчинам. Скажите мне, где вы живете, и я посажу вас в такси. А может быть, вы хотите в госпиталь?»

Он стоял, держась за меня, и дрожал.

— Вы думаете, я пьян?

Я посмотрел на него и увидел, что он действительно трезв. Он, может, и был пьян, но теперь совершенно протрезвел. И вдруг он прыгнул на скамейку, завернул брюки, опустил носки, и я увидел кровь, которая текла из доброй дюжины ранок, а он сказал: «Может быть, вы мне скажете, что это сделали зеленые черти?»

Ранки выглядели так, как будто кто-то сделал их иглой для шляпы.

Невольно я взглянул на Мак Канна. Он отвел глаза. Он спокойно разминал сигарету.

— Я сказал: «Что за черт! Кто сделал это?» А он ответил: «Кукла!»

Я вздрогнул, дрожь пробежала по моей спине, и я снова взглянул на Мак Канна. Он посмотрел на меня на этот раз предостерегающе. Шелвин тоже смотрел на меня.

— «Кукла!» — закричал Шелвин. — Он мне сказал — «Кукла!»

Мак Канн засмеялся, и Шелвин обернулся к нему. Я сказал торопливо:

— Я понимаю вас, кап. Он сказал, что кукла нанесла ему ранения. Это удивительное утверждение, конечно.

— Вы хотите сказать, что не верите мне? — спросил он свирепо.

— Да нет, я верю, что он вам это сказал, — ответил я. — Но продолжайте.

— Ну, конечно, вы скажете еще, что я был пьян, если поверил этому. Это и сказал мне лейтенант с картошкой вместо мозгов.

— Нет, нет, — торопливо уверил его я. Шелвин успокоился и продолжал:

— Я спросил пьяного: «А как его зовут?» — «Кого?» — «Да куколку, — сказал я. — Готов держать пари, что она блондинка, брюнетки не употребляют ножи». — «Кап, — сказал он торжественно. — Это была кукла. Мужского рода кукла. И когда я говорю „кукла“, я имею в виду только куклу. Я шел прогуливаясь. Я не отрицаю, что немного выпил, но был только навеселе. Я шел, размахивая тростью, и уронил ее у этих вот кустов. Я нагнулся, чтобы достать ее, и увидел куклу. Это была большая кукла, она лежала скрюченная в канавке, как будто ее потеряли. Я хотел поднять ее. Когда я дотронулся до нее, она вдруг вскочила, как будто я нажал пружину. Она прыгнула выше моей головы. Я удивился и испугался и начал искать ее, когда вдруг почувствовал страшную боль в икре, как будто ее прокололи.

Я подпрыгнул и увидел куклу с иглой в руке, приготовившуюся ударить меня снова». «Может быть, — спросил я, — это был карлик?» — «К черту карлика, — ответил он, — это была кукла, и она уколола меня шляпной иголкой. Она была двух футов высотой, с голубыми глазами. Она смеялась так, что у меня кровь похолодела от ужаса. И пока я стоял, парализованный страхом, она опять и опять ударяла меня. Я думал, что она убьет меня, и стал орать. А кто бы не стал? И вот вы пришли, и кукла снова нырнула в кусты. Ради Бога, кап, проводите меня до такси, потому что я не скрываю, что напуган до безумия». Поэтому я взял его за руку, уверенный в том, что спьяну ему всё это приснилось, и удивляясь про себя, откуда у него такие ранки на ногах. Мы прошли по бульвару. Он всё еще дрожал. Мы остановились, ожидая такси, когда вдруг он заорал: «Вот она идет!»

Я обернулся и вдруг увидел в тени что-то движущееся — не то кошку, не то собаку. Затем вдруг из-за поворота выехала машина, и эта кошка или собака сразу же попала под нее. Пьяный страшно закричал, а машина пронеслась с большой скоростью и не остановилась. Она скрылась прежде, чем я успел свистнуть. Мне показалось, что на мостовой что-то шевелится, и я всё еще считал, что это кошка или собака. Я подошел к тому, что лежало на мостовой.

Он снял мешок с колен, положил на стол и развязал его.

— Вот, что это было.

Из мешка я вынул куклу или то, что осталось от нее. Автомобиль проехал посередине туловища, раздавив его. Одной ноги не хватало, другая висела на ниточке. Одежда была порвана и выпачкана в пыли. Это была кукла, но удивительно похожая на пигмея. Шея безжизненно опускалась вниз. Мак Канн подошел и поднял голову. Я смотрел, смотрел… волосы шевелились на моей голове… сердце замерло… На меня смотрело лицо Питерса. И на нем, как тонкая вуаль, сохранилась тень той дьявольской радости, которую я наблюдал на лице Питерса, когда смерть остановила его сердце.

Глава 7 Кукла Питерс

Шелвин смотрел на меня, когда я взглянул на куклу. Он был удовлетворен тем действием, которое вид ее произвел на меня.

— Адская штука эта игрушечка, не правда ли? — спросил он. — Доктор это понимает, Мак Канн. Я тебе говорил, что он умен!

Он снял куклу с колен и посадил ее на край стола, напоминая краснолицего чревовещателя с удивительно злобной куклой — должен сказать, что я не удивился бы, если бы вдруг услышал дьявольский смех, вырвавшийся из ее слегка улыбающегося рта.

— Теперь я хочу рассказать, что произошло дальше, доктор Лоуэлл, — продолжал Шелвин. — Я постоял над ней, затем наклонился и поднял ее. «Здесь что-то не так, Тим Шелвин», — сказал я себе. И оглянулся на моего пьяного. Он стоял на старом месте, и когда я подошел к нему, спросил: «Ну, что, это была кукла, как я говорил вам? Ха! Я же говорил вам, что это кукла! Это она!» Тогда я сказал ему: «Молодой человек, мой мальчик, тут что-то не так. Ты пойдешь со мной в участок и скажешь лейтенанту всё, что ты видел, покажешь ему свои ноги и всё такое». И он сказал: «Хорошо, но держи эту штуку подальше от меня». И мы пошли в участок.

Там были лейтенант и сержант, и еще пара ребят. Я подошел и положил куклу на стол перед лейтенантом.

— Что это? — спросил он, ухмыляясь. — Опять кража ребенка?

— Покажи ему ноги, — сказал я пьяному. Он показал.

— Кто это сделал? — спросил лейтенант, вставая.

— Кукла, — ответил пьяный. Лейтенант посмотрел на него и сел, моргая. Тогда я рассказал ему всё с начала до конца. Сержант и ребята при этом хохотали до слез, а лейтенант при этом покраснел и заорал:

— Ты что, дураком считаешь меня, Шелвин?

— Ах, — сказал я, — я рассказываю вам, что он мне сказал и что я видел сам, и вот вам кукла.

Лейтенант сказал:

— Да, самогон силен, но я никогда не слышал, чтобы его действие было заразительно.

И он поманил меня пальцем:

— Я так и думал. Уходи вон! — и потом он еще орал на пьяного: «Ты, с трухой под шелковой шляпой, позор для своего города, как ты смеешь развращать хорошего полисмена и морочить мне голову? Ты сумел сделать первое, но второе тебе не удастся. Посадить его в вытрезвитель, и бросьте эту проклятую куклу с ним для компании!»