Горицвет

— Коробейников, — раздалось где-то над ним.

Вздрогнув, как от удара, Юра поднял голову, и увидел нависшего над ним Грега.

— Какого черта?

В правой руке Грега дымилась раскуренная сигара. Левой на ходу он забрасывал на плечо подтяжку. Его мятая рубашка, кое-как заправленная, свисала по бокам брюк.

— Что вы здесь делаете, черт возьми? — еще раздраженнее спросил Грег, заслонив собой Юру от бело-розовой пены, набегающей в зеркальных волнах. Легко, одним движением, он вышвырнул Юру вон, громко стукнув закрывшейся за спиной дверью.

— Я… — Юра чуть было не задохнулся от мучительной неловкости.

Ему подумалось, что то, чему он стал невольным свидетелем, наверное, делает совершенно ненужными загодя приготовленные слова. Ну в самом деле, зачем этому купающемуся в довольстве и безобразиях, человеку, знать, что тетя Жекки, скорее всего, умерла? Зачем Сому потребовалось призывать Юру с этим известием, когда так очевидно, что Грегу нет никакого дела ни до тети Жекки (иначе почему с ним эта умопомрачительная бело-розовая женщина?), ни вообще до всего того, что происходит в городе и вокруг него. Слишком уж хорошо ему и без всего этого даже в тюрьме, даже перед угрозой суда и пожара. И Юре почему-то стало обидно за свой глупый побег с пристани, стало невероятно жаль тетю Жекки, и особенно — маму.

— Я, честное слово, — снова заговорил он, беспомощно пытаясь придумать какое-ниубудь оправдание своему визиту, помимо всамделишного. — Я совсем не хотел… мама меня ни за что не отпустила бы, и Алефтина… Но видите ли… я дал слово, я обещал…

— Что? — нетерпеливо и все еще раздраженно спросил Грег. — Что вы обещали?

— Навестить вас перед тем, как мы… в общем, скоро подойдет пароход и мы все уедем на нем.

— Сердечно рад за вас, но при чем же здесь я?

— И я хотел… хотел просто поблагодарить вас, Грег, за помощь. Вы прислали Сома и он нам очень помог, — заключил Юра, довольный тем, что нашел вполне приличный выход из ситуации.

— Не понимаю, кому вы могли дать столь нелепое обещание?

От этих слов Юра словно с разбега уткнулся лицом в стену. Кого ему назвать, маму, Сома, или соврать, что он оговорился на счет обещания? Продолжительные сомнения так красноречиво отразились у него на лице, что Грег немедленно вонзил в него острый, немигающий взгляд.

— Кому же? — настойчиво повторил он.

— Сому, — нехотя сообщил Юра.

Врать далее под прожигающим взглядом Грега становилось невозможно.

— Какая ерунда, — сухо заметил Грег. — Я запретил Сому под любым видом принимать какую-либо благодарность. Тем более, мне трудно поверить, что он мог принудить кого-то, тем более вас, нестись через горящий город в тюрьму с совершенно никчемными изъявлениями признательности. У Сома для этого слишком много здравого смысла. В отличие от вас, он хорошо знает цену словам и тем более — поступкам. Так что, по всей видимости, вы солгали мне, Коробейников.

Последнее утверждение прозвучало почти оскорбительно, а этого Юра уже никак не мог перенести.

— Я подумал, что лучше не говорить правду, — сказал он, краснея.

— Отчего же?

— Оттого что увидел, что… одним словом, потому что… — Юра запнулся и ему показалось, что больше он не сможет выдавить из себя ни слова таким напряженными и язвительным одновременно стали устремленные на него черные глаза Грега.

— Нда, — сказал тот к удивлению Юры без прежней раздраженности. Голос зазвучал насмешливо, а взгляд остыл. — Вы и правда увидели кое-что лишнее для ваших лет, но не настолько, чтобы впасть от этого в нравственный ступор. И похоже, из увиденного сделали какой-то ошибочный вывод. Хотя, надо признать, зайди вы всего на десять минут раньше, и я не знаю, как стал бы смотреть в глаза вашей maman.

Грег подошел к столу, потушил в пепельнице сигару и сел на стуле, расслабленно вытянув длинные ноги.

— Так что же вы все-таки хотели мне рассказать? Надеюсь, что-то важное, раз уж в этом деле замешано обещание Сому. Что же? Говорите.

Юра не стал себя упрашивать. Он вспомнил, что каждая потраченная на разговор с Грегом минута, стоит мучительных переживаний маме и Алефтине. Он вспомнил, что должен спешить. Он заговорил быстро, сбивчиво, но не отклоняясь на постороннее. Ему нужно было сказать только то, что, как он думал, когда-то могло иметь большое значение для всех, а теперь, скорее всего, было просто тяжелым свидетельством обыденного, неинтересного посторонннему человеку, каковым и являлся Грег. Юра рассказал ему о волнениях на пристани, о случайной встрече с горничной Павлиной, о том, что сказал Малиновский, возражая маме, когда она умоляла его что-нибудь сделать. Грег невозмутимо слушал, ничем не выражая своего отношения к Юриному рассказу. Лицо его было темно и равнодушно. Когда Юра умолк, он встал и подошел к окну.

— А что же Поликарп Матвеич? — спросил он, стоя спиной. — Вы, может быть, слышали о нем что-нибудь?

— Никольский староста, кажется, говорил про него маме, а потом она передала то же самое Сому. Поликарп Матвеич заболел. Ничего другого я не знаю.

— А, точно, Сом мне рассказывал, — рассеянно проговорил Грег.

В эту минуту из спальни в гостиную наконец вошла бело-розовая дама. Она была броско одета в пышное, отливающее атласными переливами, платье. Ярко-желтые волосы были тщательно убраны, губы горели от неестественно алой помады.

— Вы снова забыли меня, мой котик, — капризно сказал она, подходя к Грегу. — У вас все время какие-то дела.

— У меня нет ровно никаких дел, моя куколка, — безлико спарадировал ее Грег, подхватив под локоть и направляя в переднюю. — Этот молодой человек, — он кивнул из-плеча на Юру, — которого вы едва не соблазнили, мой давний знакомый. Мне хочется поболать с ним.

— Как это все, однако, досадно. Когда же мы снова увидимся? — все так же жеманно спросила «куколка».

— Завтра, — не моргнув глазом, ответил Грег, — а пока ступайте вниз и дождитесь там Сома. Он скоро заявиться и отвезет вас обратно.

— Завтра? Это непеременно?

— Непременно…

Их последние слова звучали уже в передней и Юра их не расслышал. Вернувшись, Грег медленно прошелся от стола к окну, не взглянув на Юру. Лицо его было бесстрастно. Какое-то время он молчал, глядя в окно, а Юра не решался уйти, потому что не знал, выпустит ли его тюремный страж без соизволения Грега. Он хотел спросить об этом, выжидая, пока Грег на него посмотрит. «Мама наверное с ума сходит… ну почему он молчит, ведь все же и так ясно, ему все равно, а мне надо скорее на пристань. Ах, да спрошу его напрямую или просто… просто уйду».

— До свидания, Грег, — проговорил Юра, нетерпеливо переступив на месте.

— Что? — Грег резко обернулся и взглянул на Юру так, будто впервые его увидел. — Да, да, ступайте, — пробормотал он. Потом вдруг стремительно развернулся, схватил Юру за плечи, и слегка встряхнув, спросил:

— Послушайте, Коробейников… хотите я прокачу вас на авто? Вы ведь, помниться, были страстным любителем самоходной техники?

Сердце Юры на миг перестало биться. Перед глазами вспыхнула радуга. Он это взаправду? На автомобиле? На этом великолепном, божественном грэф и штифте, от одного вида которого у Юры всегда так сладостно замирало под ложечкой? Да разве это возможно? Юра вспомнил, что рассказывал Сом о беззаботном времяпрепровождении Грега в остроге, и сразу же догадался — Грег предлагает ему покататься на авто внутри тюремного двора. Для Юры и этого было довольно. Вот так удача. Да разве можно было предвидеть такое неслыханное везение, такой несказнный подарок судьбы? И разве хватит у кого-нибудь духу отказаться от этого подарка? Да ни у кого, ни за что.