Горизонт края света

– Лёша, я специально брал в библиотеке том эвенских сказок. Мы их на страничке для детей в газете пересказывали. Помнишь? Но подобных историй даже в той книге не было. Первый раз слышу такую быль…

– Если бы мы приехали сюда раньше, то, может, нашли бы дощечки в сохранности. А вдруг да оказались бы они письменами? Не зря придумали старики легенду.

– Не пойму, кому пришло в голову разжигать костёр прямо тут, в юрте?

– Мало ли людей бродит теперь по тундре. Может, какой-нибудь рыбак кипятил чай. Или туристы-экстрималы И сюда они стали доходить! Как же, нетронутый, девственный край, тундра! – Лёша рассердился и сгоряча сплюнул. – Так их растак за леву ногу! Ты когда-нибудь видел в тундре следы вездехода или трактора?

– И не раз! После них остаётся глубокая колея – трудно не заметить.

– То-то и оно: глубокая! Не год и не два травой зарастает. А почему? Особая в тундре земля: сверху – тонкий слой почвы, дальше – мерзлота. Нарушишь покров – и растительность долго не восстановится. К тому же, мхи и карликовые деревца растут десятилетиями, прежде чем станут взрослыми. Тундре особый транспорт требуется.

– Написал бы заметку в нашу газету.

– А, что там «районка» может! – махнул рукой Лёша. – Давай вместе сочиним статейку для какой-нибудь большой газеты: пусть учёные хорошую технику для Севера придумают, и чтобы без ущерба для природы…

Мы говорили долго, спорили, снова заваривали чай из листьев смородины, и опять говорили, а утром, проснувшись, услышали хрипловатый, насмешливый голос:

– Эге! Да тут какие-то ночлежники!

Лёша высунул всклокоченную голову из палатки, обрадовано вскрикнул:

– Дятел!

Через минуту я тоже тискал загорелую до черноты руку Дятла – высокого, поджарого парня. Пожалуй, он отличался редкой мужской красотой: тонкий в талии, крепкий в плечах, прямой взгляд серых, дерзко светящихся изнутри глаз, чёткий рисунок крупных губ, выгоревшие до желтизны пряди светлых волос. Однако внешностью своей он не пользовался как приманкой для слабых женских сердец и донжуаном не был.

– А я удивляюсь: кто это, думаю, расставил тут палатку? – говорил Дятел. – Вроде, Сухая протока пересохла – сюда только по ней и можно добраться…

Мы, конечно, тут же рассказали о своих злоключениях, и расчувствовавшийся парень поочередно обнял нос и грубовато похлопал по плечам. Руки у него крепкие, привычные к тяжёлому труду. Рабочее место Дятла – лес. Здесь он заготавливает дрова для коммунхоза. Деревья рубит не живые и здоровые – выбирает куртины засохших лиственниц и берез. Их стволы, между прочим, отличаются почти каменной твёрдостью, и Дятел, оправдывая своё прозвище, упорно долбил их топором, иначе нельзя было свалить – даже мотопила ломала свои зубья. С тополями легче – древесина у них податливее. Поваленные деревья приходилось разрезать на небольшие брёвнышки и тащить их к реке или протоке, где они складывались в штабеля.

Трудное, тяжёлое было занятие у Дятла и его товарищей – зато сколько они слышали потом «спасибов» от жителей небольших домиков из частного сектора Каменного!

А вообще-то, у славного и доброго Дятла есть имя и фамилия – Олег Морозов. На прозвище он не обижался. Дело в том, что в северных краях их дают людям неординарным, интересным, заметным. И, как правило, всегда в точку. Олег своё оправдывал вдвойне: он очень усердный; если примется за какое-то дело, пока не доведёт его до конца, ни за что не бросит. Однажды Олег поспорил с одним из своих приятелей, что изучит философию Николая Фёдоровича Фёдорова – странного русского мыслителя-утописта, который грезил о том времени, когда человечество научится воскрешать своих мёртвых.

Фёдоровских книг в районной библиотеке отродясь не бывало, но Олег всё-таки их раздобыл: часть выписал через межбиблиотечный абонемент, часть прислали какие-то его знакомые с «материка». Он долго корпел над ними, пытаясь уразуметь их сложный смысл, к тому же изрядно запутанный христианской символикой. Но, в конце концов, он стал единственным в наших краях специалистом по фантастическому учению Фёдорова!

Когда мы немного успокоились от такой неожиданной встречи, узнали, что Дятел вообще-то не на крыльях добрался до этих мест, а на тракторе: его недавно выделили жилкомхозу.

Мы, конечно, уселись чаёвничать. К тому же, у Олега оказалась упаковка настоящего цейлонского чая!

– Жалко, нет у меня с собой зеркальца, – посмеивался Дятел. – Посмотрелись бы в него – увидели б двух чертей. Ну и образины! Заросли щетиной, нечёсаные, ободранные, худющие, словом – анчутки болотные, ей-богу!

– Да брось ты, Дятел! – рассердился Лёша. – Мы твоего Фёдорова не изучали и не знаем, как мертвых воскрешать…

– Так и Федоров не знал, он только мечтал, – ввернул Дятел и широко улыбнулся.

– А потому, дураки, пошли искать следы людей, живших до нас, – невозмутимо продолжал Лёша. – Ну, что поделаешь, не английские мы профессора, чтоб по тундре в мантиях лазить…

– Во-во! – иронично улыбнулся Дятел. – А вот ожили бы сейчас первопроходцы – и у вас исчезла бы куча проблем: не поехали бы искать их следы – значит, не заплутали б в тундре и тэ дэ. А если бы воскрес человек, знавший эвенскую азбуку, то он показал бы вам, как надо писать по-староэвенски. Так что, друзья, все выгоды идеи Федорова налицо! – он хмыкнул и смачно прихлебнул чая.

– Так толку-то с этих идей! – махнул рукой Лёша. – Мало ли, о чём мечтать можно. Все эти философы просто фантасты…

– Не скажи, – Дятел даже засмеялся. – Некоторые философы провоцировали всякие потрясения, ну, например, перевороты… А Федоров не просто мечтал, он верил в свою идею. Представляете, оживает первопроходец – и мы видим, как он одет, что говорит, узнаём то, чего ни в каких «скасках» не записано… Кстати, знаете ли вы, что Атласов и его компания имели настоящие боевые доспехи: короткая кольчуга, шлем, на боку – сабля, в руках – пищаль? При этом они носили и обычные кафтаны. Свинец хранили в холщовых мешочках, порох – в костяном роге, который затыкали пробкой.

– Ва-а-а! Откуда ты это знаешь? – удивился Лёша и подтолкнул меня локтем. – Игорь, глянь-ко: Дятел не только деревья долбит, но и гранит науки грызёт…

– Ага, – совсем развеселился Дятел, – типа: дерево порубит, попишет стихи… А как же иначе-то? Мне, например, страшно интересно, за каким лешим они пёрлись на край земли. И хочется как-то побольше узнать о тех, кто был первым на этой земле.

– Казаки были непривычны к земле, – возразил Лёша. – Игорь, подтверди: каждый норовил покрепче набить суму собольками да поскорее смотаться с Камчатки. Уж наши-то пенжинские места навряд ли казались им землёй обетованной.

– Как бы не так! – Дятел хлопнул себя по колену. – Обрати внимание: Атласов пошёл в поход с Омой. Известны многие подробности этого путешествия: имена юкагиров, их бунт, но не ясно, что их объединило с русскими. А может, всё очень просто: юкагирам, кроме пушной рухляди, ничего и не нужно было. Они вдоволь поохотились и, заплатив ясак, вернулись на свою Чукотку. Другое дело – казаки. Атласов срубил на Иче зимовье, перезимовал здесь, отправил Потапа Серюкова вместе с пятнадцатью казаками в верховья Камчатки. Наказал: поставьте там острог! Только после этого внял челобитной казаков о возвращении в Анадырское. К тому же, порох и свинец были почти израсходованы.