Горизонталь
Шрифт:
Санёчек наблюдал себя разодетого в зеркале. В голове были мысли о побеге.
– Зачем я во все это вписался? Чего не предохранялся? Сейчас бы и проблемы такой не было.
– Хватит красоваться! Пошли уж, жоних! – торопила сына Клавдия Петровна. – Чего мрачный такой? Чай не на похороны!
– На похороны своей холостяцкой жизни, – вздохнул Санёчек.
– Ну, епть, красава, братишка! – с порога загорланил вошедший Кузьма.
– А ты чего как к себе домой уже заходишь? – негодовала хозяйка.
– И вам здрасти, Клавдия Петровна! – Гусёк исполнил низкий боярский
– В цирк тебе надо! Клоуном!
– Как скажете, Клавдия Петровна! В цирк так в цирк!
– Ты мне тут не клавдиепетровничай! Иди колымагу свою заводи! Опаздываем уже!
– Слушаюсь и повинуюсь! – Кузьма развернулся и пошел, затем запел: «Я зять, нехуй взять».
– И шарманку свою выключи, я под этот ужас не поеду!
– Жестко! – Гусёк повернулся и подмигнул Санёчку. – Не спорю, но по-другому не сказать.
– Я сейчас тебя шваброй охерачу, – Клавдия Петровна была настроена решительно.
– Семейная агрессия, месиво, весело… – женщина потянулась за стоявшей в углу деревянной шваброй. – Все-все! – заискивающе заулыбался Кузьма. – «Дорожное радио» так «Дорожное»!
Весь путь до Дворца бракосочетания Санёчек молчал! На фоне продолжался срач между кучером и пассажиркой. Дело обыденное, потому он не вникал, да и зачем? Есть вопросы посерьезнее. На парковке у ЗАГСа уже ожидала чета Новиковых. Виктор Иванович нервно курил. Вика, Софья Федоровна и свидетельница о чем-то трепались.
– Смотри, какая свидетельница! Ауф! – восторгался Кузьма. – Я ее того! – под соответствующий присвист он показал композицию рук, обозначающую соитие. – Чтобы брак был крепким.
– Что жених придурок, что свидетель! – выдала свой вердикт Клавдия Петровна.
До назначенного времени велись светские бессмысленные беседы. Кузьма бегал с камерой, которую у кого-то одолжил, чтоб увековечить рождение семьи Кольцовых. Далее все по традиции. Украшенный зал. Натянутые улыбки. Тетка, вещающая заученный текст под марш Мендельсона. Местный видеограф. Дежурная подпись. Овации. Горько! Поцелуй. Расход.
– Ну что, в ресторан? – Софья Федоровна светилась, словно проглотила килограмм урана.
– А почему бы и нет? – потирал руки Кузьма. – Сейчас бы накатить за здоровье молодых! – он подмигнул свидетельнице, та шарахнулась от него.
– Тебя вообще кто спрашивал, обморок? – Виктор Иванович был не в духе, что было вполне очевидно, ибо отдал свою единственную доченьку в не самые надежные руки.
– Я вообще-то свидетель.
– Ты хоть копейку потратил, свидетель? Накатить ему! В печенках уже сидят эти нахлебники. Дай-дай! Этому дай, тому дай! Одного отвадишь, трое новых появятся. И всем дай! Дай-дай! Как вы мне все дороги, тунеядцы!
– Папа! Хватит! Праздник же! – осадила отца Виктория.
– Вы идите, пойду сигарет куплю, а то закончились, – вышел из ступора Санёчек.
– И мне купи! – тесть достал пятьсот рублей и сунул их во внешний карман пиджака Кольцова. – «Парламент»
легкий! Сдачи не надо! Я сегодня великодушен к зятьку! – Виктор Иванович похлопал несколько раз его по плечу, причем с каждым разом все сильнее и сильнее, но, не подавая вида, показательно улыбался.– Братишка, давай я сгоняю! – решил помочь Гусёк.
– Да ладно, я сам.
– Ну сам, так сам.
– Мась, давай только не долго!
– Я сколько раз говорил не называть меня масей.
– Ма-а-а-а-ась! – образовавшийся острый угол в бровях Виктории обозначил максимальный уровень агрессии, зарождающийся в этой женщине.
– Как скажешь, жена!
– Ой, так необычно… – расплылась она сразу в улыбке.
– Пойдем уже! – под локоть ее зацепил отец.
– Па-а-а-а-па!
– Пап-пап! – негромко начал распевать знакомый мотив Санёчек и двинулся в сторону магазина. – Папара-пара-пап-пап…
Свадебная процессия двинулась весело в ресторан. Улыбчивый армянин по-хозяйски радушно приветствовал гостей, Виктора Ивановича обнял, как родного, затем выдал порцию дежурных свадебных шуток в адрес Новиковых и Кузьмы, коего принял за жениха. Нелепицу прояснили, и все посмеялись. Интерьер был с аляпистым закосом под дворянское убранство – лепнина, огромные люстры, куча зеркал, картины в винтажных рамках, бархат и все такое. Лучшего в городе было просто не найти. На столе уже стояли салаты, закуски, вино и водочка.
– Может, для аперитивчика? – Кузьма протянул руки к бутылке водки.
– Руки убрал! – грозно осадил Гуська Новиков. – Женишок сейчас придет и начнем.
– Молчу-молчу! Традиции так традиции! – натянул улыбку свидетель, но под нос себе пробормотал: «Козлина ебуча!»
– Че сказал?
– Совет да любовь, че ль, говорю!
– Что-то не похоже было!
– Вам показалось.
– Когда кажется, креститься надо.
– Чай не в церкви.
– Па-а-а-па, у меня свадьба вообще-то!
– Ладно, все-все. Где твой женишок, кстати? Хоть за смертью его посылай!
Прошло пять минут. Десять. Санёчка все не было и не было. Кузьма напрягся. Через двадцать минут напрягаться начали и все остальные. Клавдия Петровна что-то бурчала себе под нос. Виктор Иванович негодовал пуще прежнего. Вика начала звонить новоиспеченному мужу.
– У него выключен! – завелась сирена невесты.
– Да может, сел телефон, – попытался разрядить ситуацию Гусёк.
– Да сбежал он! – повеселел Новиков. – Вот же сыкло! Только тупое. Бежать надо было до, а не после.
– Па-а-а-а-а-па!
– Витя, что ты начинаешь? Все будет хорошо. Может, случилось с мальчиком что? – над Софьей Федоровной в тот миг образовался нимб.
– Слышь, рожа буржуйская! – не выдержала Клавдия Петровна. – Ты на кого бочку катишь? Ты думаешь, что тебе отпору никто не даст? Я еще как дам!
Кузьма присел поудобнее. Начиналось интересное реалити-шоу в прямом эфире, причем с полным погружением.
– Вот Санёчек, вот жучара-то! – размышлял он. – Но Новиков тут чертовски прав, бежать надо было до свадьбы. Тут, конечно, промахнулся, но оно того стоило.