Горизонты и лабиринты моей жизни

— Но мне уже тридцать пять лет, наверное, не очень удобно работать в таком возрасте в комсомоле. Направьте, пожалуйста, меня на любую партийную работу, в любое место, куда сочтете целесообразным.

— Нет. Возраст не помеха, он позволяет еще несколько лет отдать молодежному движению. Ваши знания, приобретенные в академии, весьма понадобятся на таком ответственном посту, как руководитель отдела пропаганды Центрального комитета комсомола. Поверьте мне. Примите предложение и ЦК комсомола, и Центрального комитета партии. Так нужно для дела, и вы это сами поймете, когда вникнете в заботы партии о коммунистическом воспитании молодежи.

— Хорошо, я согласен, позвольте идти.

— При всех сложных вопросах, которые будут возникать у вас, товарищ Месяцев, в процессе работы, а они неизбежны, не стесняйтесь, звоните, да и чтобы просто рассказать о том, что получается и приносит удовлетворение.

— Благодарю вас, Михаил Андреевич.

В Центральном комитете комсомола все шло по заведенному порядку. Много пришло новых товарищей. Секретариат ЦК оставался почти прежним. Первым секретарем ЦК ВЛКСМ стал А.Н. Шелепин, секретарем ЦК по пропаганде — А.А. Рапохин, знакомый мне ранее как первый секретарь Новосибирского, а затем Московского областного и городского комитетов комсомола. Он мне нравился своим ровным характером, рассудительностью, демократичностью в общении и верностью в товариществе.

В отделе, который мне предстояло возглавить, я почти никого не знал. Рапохин характеризовал коллектив отдела как дружный и работоспособный. Так оно и оказалось на деле. Заведующие другими отделами мне были знакомы — Иван Бурмистров, Николай Любомиров, Василий Стриганов, Владимир Залужный, Грант Григорьян, Виктор Васильев, Иван Зубков, Петр Решетов; в меньшей мере я знал редакторов газет и журналов — Дмитрия Горюнова, Владимира Буянова, Василия Захарченко и других.

Естественно, приступая к работе, мне хотелось внести в деятельность отдела, а через него в Секретариат и Бюро ЦК, а по возможности и в деятельность всего комсомола нечто новое, свежее, с учетом времени и перспективы на обозримое будущее.

Силы у меня были. Знания тоже. Опыт подсказывал — пора обновить комсомольскую практику новыми идеями и делами. А проблемы у молодежи в комсомоле были. Решать их следовало и сверху, и снизу — всем вместе.

Первые же мои встречи и беседы с Шелепиным, Семичастным, другими секретарями, членами Бюро ЦК, с комсомольскими работниками из областей, краев и республик, с работниками аппарата отдела убедили меня в том, что и они в той или иной степени тоже «беременны» идеями и готовы к их воплощению в практику.

Это могло означать лишь одно — мое поколение созрело для того, чтобы постепенно взваливать на свои плечи заботы о будущем нашего советского общества. Так думал я тогда.

С мая 1946 года по июль 1959 года я с перерывами (уход на другую работу и учебу) трудился в комсомоле, когда первыми секретарями Центрального комитета ВЛКСМ были Николай Александрович Михайлов, Александр Николаевич Шелепин, Владимир Ефимович Семичастный. Конечно, это были разные люди, со своими характерами, наклонностями, привязанностями. Но всем им были присущи глубокая заинтересованность в судьбах советской молодежи, комсомола, знание жизни юношества, тревога и боль за переживаемые им невзгоды, радости за успехи. Каждый из них обладал смелостью, когда надо было, может быть, в ущерб своей карьере встать на защиту интересов молодежи. Наверняка именно за все это и пользовались они авторитетом в массах молодежи, у комсомольского актива, руководящих кадров ВЛКСМ.

В походке Михайлова была выражена напористость; Шелепин — немного косолапил, шел, выдвинув чуть-чуть левое плечо вперед, словно раздвигая что-то стоящее на пути; Семичастный — своей стремительной, пружинистой походкой как бы хотел не упустить отпущенное ему время.

Михайлов в обращении с товарищами бывал резок, даже груб. Но быстро «отходил», ошибки долго не помнил, не мстил. Много отдавал времени учебе каждого из нас, молодых, к чему у него были возможности, заложенные в личном осмысленном опыте. Меня прельщало в нем также тяготение к работе с интеллигенцией, особенно творческой.

У Николая Александровича были и другие положительные качества, исходящие из его жизнелюбия. Но он был человеком своего времени, выкованным в период культа личности, свойства которого он пронес до самой своей кончины.

Михайлов был осторожен в политических оценках ситуаций, фактов, людей, не выходил ни в коей мере за рамки официальных рекомендаций, трансформируя их применительно к молодежному движению. Он говорил о внутрикомсомольской демократии, о необходимости ее развития, но в его деятельности больше превалировал централизм, командный метод руководства, что было характерно тогда для работы союза молодежи в целом.

К сожалению, Михайлов верил в силу «бумаги» — постановления, инструкции, директивы, — что добавляло в руководство комсомольскими организациями помимо командного стиля еще и канцелярско-бюрократические методы и приемы.

Несмотря на эти и другие недостатки первого секретаря ЦК ВЛКСМ Н.А. Михайлова, в его деятельности, если оценивать ее в историческом масштабе времени, есть несомненные заслуги. И среди них одна, которая, я убежден, перекрывает все остальное, — это вклад комсомола в укрепление обороноспособности Страны Советов в предвоенные годы, в Победу нашего народа в Великой Отечественной войне. Это было поколение, воспитанное в духе советского патриотизма, дружбы народов, пролетарского интернационализма — поколение революционных романтиков, альтруистов.

Несомненен вклад и Александра Николаевича Шелепина в нашу Победу в войне против гитлеровской Германии и империалистической Японии как секретаря Центрального Комитета ВЛКСМ по военной работе. Шелепин был более доступен, чем Михайлов. Демократической «закваски» у него было больше, что сказывалось на работе Бюро и Секретариата ЦК ВЛКСМ, в целом на деятельности Центрального комитета комсомола по руководству комсомольскими организациями страны.

В обращении с товарищами Шелепин был прост, но в делах принципиален и требователен. Любил шутку, товарищеский розыгрыш. Умел быстро находить рациональное и ставить на практическую основу. Он больше тяготел к живой, не бумажной работе. За каждым новым шагом в работе комсомола видел молодого человека, его жизненные интересы. Сейчас отдельные писаки, не зная Александра Шелепина, клеят ему ярлыки и приписывают качества, которые противоречат самой его натуре. Конечно, эта шелуха со временем отлетит. Я могу привести десятки примеров, свидетельствующих о том, как много Александр Шелепин сделал для демократизации жизни комсомола, партии и государства, такого, о чем иные писаки даже подумать в свое время боялись.

Скажем, будучи председателем Комитета государственной безопасности СССР, Шелепин повернул деятельность этих органов в сторону превентивной, предупредительной, воспитательной работы с заблуждающимися и оступающимися, а не их ареста, как бывало до него. Пускай историки поищут, когда что-либо подобное было в деятельности ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ?!

Или тот поворот, который был начат при А.Н. Шелепине и продолжен при В.Е. Семичастном как его преемнике на посту председателя Комитета госбезопасности: деятельность органов госбезопасности внутри страны по выискиванию врагов была свернута и повернута вовне — на борьбу против подрывной деятельности спецслужб капиталистических государств.

Или еще пример. За время работы А.Н. Шелепина председателем КГБ СССР органами госбезопасности страны было пересмотрено 945 630 уголовных дел, по которым реабилитировано 737 192 человека, в том числе осужденных к расстрелу 208 448 человек. По инициативе Председателя КГБ в Уголовный кодекс РСФСР Верховным Советом РФ 25 июля 1962 года в ст. 64 (Измена Родине) была внесена формула: «Не подлежит уголовной ответственности гражданин СССР, завербованный иностранной разведкой для проведения враждебной деятельности против СССР, если он во исполнение полученного преступного задания никаких действий не совершил и добровольно заявил органам власти о своей связи с иностранной разведкой».