Горизонты оружия

Итак, даже когда палаш становится принадлежностью родовитого аристократа, техника боя им — по-прежнему «армейский ширпотреб». Именно поэтому у позднеевропейского палаша, как правило, очень развитая закрытая гарда, делающая его внешне похожим на «меч максаров» Брайдера и Чадовича: защиту обеспечивают особенности оружия, а не мастерство фехтовальщика. Поэтому же и клинок у него однолезвийный: «подрезки» и прочие действия второй стороной — сложная, высокоразвитая техника фехтовальной схватки, к тому же не очень применимая в конном строю.

Вообще-то у ранних палашей — почти мечевой клинок: просто «оборотное» лезвие, как правило, не затачивается. Правда, на конце палаш обычно сохранял двустороннюю заточку, но это главным образом служило для облегчения колющих ударов, иногда — «таранных» на всем скаку: тяжелый кавалерист атаковал легковооруженного противника, держа палаш в выпрямленной руке перед собой. Случалось такое и при схватке с себе подобными, но тогда метили главным образом в лицо (не в кирасу же!). Обоюдоострый примерно на 1/3 длины клинок не только лучше входит, но и, извините за «аппетитные» подробности, легче выдергивается обратно.

Это — колющие удары. А при рубке особое значение приобретала конструкция рукояти (у кавалерийских палашей, как правило, круто изогнутой, иногда даже посаженной под тупым углом к лезвию). В результате удар получался почти сабельный, но эффективный «угол резанья» обеспечивала не кривизна клинка, а выгиб эфеса и положение ладони на нем.

Но эта же рукоять, диктующая своеобразный тип хвата, не позволяла использовать палаш как шпагу! Для специалистов, имеющих дело с развешенными по стенам коллекциями оружия, такие подробности неразличимы — а вот для фехтовальщиков имеют первоочередное значение.

Справедливости ради уточним: САМЫЕ ранние палаши (оружие даже не рейтар, а ландскнехтов) от соответствующих типов ландскнехтских мечей отличаются только конструкцией гарды. Но это, как уже говорилось, удерживаемое жестким хватом оружие строевой резни.

Так что же, для высокоразвитого фехтования палаш совсем неприменим? Да нет, применим, конечно: на то он и универсальное оружие «армейского ширпотреба», чтобы сносно действовать в любых условиях. Но все-таки недаром Лиам Нисон в «Роб Рое» имел весьма бледный вид, когда со своим шотландским палашом (к сведению читателей и писателей: эта штука называется не «клеймор», как у нас отчего-то повелось, а «клейбэг»; «клеймор» же — шотландский двуручник) вылез на поединок против умелого шпажиста. Если бы ему не «подыгрывали» все, от режиссера до противника — пожалуй, не дожить будущему Квай-Гону до «Эпизода I», где его, наконец, все-таки прикончили именно колющим ударом, что в кино большая редкость: обожают режиссеры и зрители эстетику широких взмахов… Реальный Роб Рой МакГрегор, уж на что шотландец, как раз предпочитал шпагу (иначе не быть бы ему столь прославленным бойцом) — но этого не упомнил даже сэр Вальтер Скотт.

Особо характерны пехотные палаши для Востока. Это вообще оружие «пограничное», причем связь культур имела двусторонний характер: некоторые типы палашей порождены турецким влиянием, а сами турки охотно заимствовали у европейцев закрытую гарду круговой защиты.

Но с восточным оружием наши фантасты знакомы слабо. Даже те, кто подчеркнуто дистанцируется от Запада.

Впрочем, есть в нашей литературе один восточный палаш, причем именно пехотный. Но его так сразу не узнаешь: он и по имени не назван, и вообще как бы существует сразу «в двух лицах». Если читатели думают, что сейчас им радостно укажут на «ляп» именитого автора, то они снова ошибаются: все гораздо сложнее.

Самый «оружейный» из фантастических романов, кажется, не только русскоязычного культурного пространства: да, правильно, это «Путь меча» уже дважды упомянутых здесь Г. Л. Олди. Там есть разумная сабля по имени Кунда и не менее (то есть куда более!) разумный меч Кханда. В таком раздвоении повинны, конечно, не авторы, а некоторые социалистические оружиеведы (отчасти советские, но больше польские: они были менее изолированы от западной традиции, а «старшие братья по соцлагерю» многое заимствовали уже у них): вот что бывает, когда термин переводят с североиндийских диалектов раджастани через посредство английского, где он имеет вид khunda. Это именно палаш: с прямым однолезвийным клинком, замкнутой гардой и отогнутым в сторону лезвия эфесом. Последний имеет уникальную особенность — он снабжен стальным «хвостовиком», которым иногда наносили удары в ближней схватке, но чаще за него прихватывали оружие левой рукой, на миг-другой при особо мощном ударе или отбиве превращая кханду в двуручник.

В самом-самом первом издании романа Олди, давая описания Кунды как обычной сабли, подчеркивали ее кривизну — но после получения этой информации данную подробность убрали, так что теперь даже термин «сабля» нельзя считать полностью ошибочным (у отдельных кханд клинок хоть едва заметно, но изогнут — впрочем, и у позднеевропейских палашей такое порой бывает!). А ее рассудительный коллега Кханда так и остался мечом, что опять-таки допустимо: даже в оружейных каталогах кханда иногда именуется «раджпутский меч».

Что ж, ведь говорим мы о «самурайских мечах», которые от прямого обоюдоострого оружия отстоят куда дальше!

Кончар

«…Обликом не воин: руки тонки, а сам худ так, что ткни — переломится пополам. Однако же сам видел Бурундай: этой самой рукой ухватив кончар, булгарин на восемь долей в четыре взмаха рассек подброшенный шелковый платок…»

Л.Вершинин, «Двое у подножия вечности»

Очень интересное оружие, не часто, но регулярно «применяемое» нашими фантастами. К сожалению, всегда — без учета его специфических особенностей. А они настолько специфичны, что, как постараемся сейчас показать, выводят за рамки «чистого» оружиеведения.

Например, С. Логинов видит узкий почти до четырехгранности клинок кончара — и потому считает его то «оглушающим» мечом-дубинкой, то чем-то вроде шпаги, которой уместно колоть в щель доспеха. Л. Вершинин знает, что кончар все-таки сохраняет лезвия (поперечное сечение даже самого «четырехгранного» из кончарных клинков — не квадрат, а, в грубом приближении, уплощенный ромб), и близок к тому, чтобы считать его мечом классического типа. Для такого меча так рубить такую ткань тоже непосильный подвиг, но уж ладно… К счастью, никто из фантастов не обнаружил, что ряд восточноевропейских кончаров имеет эфес, в принципе годящийся для двуручного захвата, да и габариты клинка почти не уступают мечу-двуручнику. С содроганием думаю, что какой-нибудь юный падаван, прочтя эти строки, заставит своих героев рубиться кончаром как двуручным мечом. Во имя Силы, автор, прочти дальше!

Предком кончара был совершенно определенный тип восточного кавалерийского меча, но, с другой стороны, нашим-то предком была обезьяна, однако большинство из нас не стремится всецело подражать ее манерам. Кончар в его классическом виде — не меч, не двуручник и, тем более, не шпага. Это, если можно так выразиться, «клинковое копье». Отсюда его изрядная, иногда свыше полутора метров, длина, отсюда же — узкий, но не облегченный, как у шпаги, а мощный клинок, обычно с желобами «ребер жесткости». Колоть им в прорезь забрала или щель лат вообще-то можно: ведь и для стандартного копья такие виртуозные уколы не заказаны. Но это будет именно «копейный» тычок, а не фехтовальный выпад шпажного типа. Для фехтования кончар не то чтобы длинноват (хотя — да!), но тяжеловат. Напомним: ведь он является оружием, во-первых, преимущественно одноручным, а во-вторых — кавалерийским.

Главная же задача кончара — не выискивать бреши в «боевом костюме» врага, а пробивать его насквозь. И врага, и костюм. С латным доспехом такие штуки не проходят — но зато против всех типов восточной брони подобная атака очень эффективна. Нашивные и ременной сборки пластинчатые панцири, все типы кольчуг, кольчато-пластинчатые наборы вроде бахтерца или зерцала и, разумеется, «мягкие» конструкции наподобие тегиляя (для тех, кто не знает: это аналог «боевого ватника» времен Московской Руси; не надо смеяться — у такой брони есть ряд серьезных достоинств!) — все это от кончара не сберегало. Особенно если учесть, что хотя выпад кончаром зачастую осуществлялся, как и обычным клинком, за счет энергии руки и тела, «коронный прием» для этого оружия выглядел иначе.