Горизонты. Сборник яркой современной фантастики
Шрифт:
А веселье в тот день нам понадобилось. На месте работы, помимо отряда мобильной пехоты, нас поджидали вонь, липкая грязь (или слизь) и… трупы. Нет, не трупы уже знакомых нам пауков. Эти, новые, были настолько мерзкими, что Скай точно расстался бы со своим завтраком, если бы не сделал этого ещё на трапе. Описывать этих существ бесполезно, а возьмись я их рисовать (а рисую я неплохо), то получилась бы сплошная клякса, будто кто-то пролил тушь на бумагу. Что можно было сказать наверняка, так это то, что твари были чёрными. Причём настолько, что они, казалось, поглощали свет. Словно существа не от мира всего. Внешне они вообще были нежизнеспособны.
Но хуже всего были отростки.
– Не бойся, – сказал один из пехотинцев, увидев, как я отпрянул от трупа. – Мы в них столько пуль всадили, что уже не оживут.
Что ж, своё дело солдаты сделали, а теперь настала и наша очередь. От одной только вони становилось ясно, что здесь требуется немедленная и основательная стерилизация. И поверьте, мы не халтурили.
Участок был большой, трупов много, и работа отняла целый день. Мы жгли, мы выжигали. Сваливали в кучи и снова выжигали. Когда стемнело, на челноках зажгли огни, но это было лишним – пламя из огнемётов и так всё прекрасно освещало.
Последней пыткой была дезинфекция. Она длилась очень долго, с особой тщательностью. Я так надышался химической дряни, что у меня болело горло. А одежда вообще стала похожа на картон. Нас мучила жажда, а вот есть не хотелось вообще – не столько из-за брезгливости, сколько от усталости. Помнится, я упал на кровать и тут же заснул, даже не сняв ботинок.
На самом деле, этот вылет ничем особенным не выделялся. Вскоре он стал одним из многих. Но я считаю его поворотным моментом. Ведь именно тогда мы познакомились с инопланетной чумой. Вот уж действительно Кара Господня.
Одним из тревожных признаков было то, что военные стали собирать новые ликвидационные отряды. Сил нашей группы явно не хватало. Вылеты в опасные зоны участились, работы прибавлялось буквально каждый день. И вскоре я узнал, что наш материк постепенно превращается в один сплошной очаг заражения.
Было утро, и мы вылетели на очередную точку. Когда мы вышли из челнока, то увидели на горизонте сплошную дымовую завесу, через которую даже солнце не пробивалось.
– Что там творится? – спросил я у капеллана.
Райво с тоской посмотрел вдаль.
– Выжигают, – кратко ответил он. – Заражённой земли много.
И её действительно было много. Когда мы, закончив работу, улетали, я увидел, что пожарища тянутся до самого горизонта. А ведь когда-то это была зелёная долина.
В бункере снова начали травить байки. Нет, не только о том, что комендант жрёт сдобные булки, пока мы перебиваемся сухими рационами. Воскресли прежние городские страшилки, которые так любили до войны. Поговаривали, будто на новом кладбище кто-то ходит. И что некоторые из могил разрыты.
И неспроста. Вскоре нашу бригаду погнали на кладбище, и мы своими глазами убедились в том, что земля разрыта, надгробия повалены, а в отверстых могилах кишит что-то чёрное. Тогда мы выжгли всё дотла, изведя две цистерны горючей смеси. А потом, когда мы вернулись, нас заперли в тесной комнате и показали наспех сделанный учебный фильм.
Впечатление складывалось мерзостное – и не в последнюю очередь из-за мелькавших на экране тварей. Чёрные, нелепые, они издавали скрежещущие вопли и брызгали серой слизью. В них стреляли, они убегали или падали замертво. Некоторые и вовсе разлетались на куски. А плохо записанный голос за кадром сухо рассказывал о нанитах, которые, попав в мёртвые тела, строят новую моторную систему и даже собственный мозговой центр. Иными словами, мы оказались во власти инопланетного
вируса, которому было всё равно, живы мы или мертвы.Итак, мы открыли для себя ранее неведомые стороны этого нового, враждебного мира. И ощущения были не из лучших.
– Может, эвакуировать гражданских? – предложил Скай.
Райво пожал плечами:
– Некуда их эвакуировать. Материк почти весь заражён.
– Но ведь есть и другие материки, – подал голос Коул. – Что, если по воздуху?
– Мальчик, – Райво скривил губы в грустной усмешке. – Мы едва контролируем воздушное пространство над городом. На прорыв нам сил не хватит.
– А подкрепления?
– Откуда? Мы в блокаде.
Тогда мне показалось, что я нахожусь в слетевшем с рельс поезде, который горящей стрелой несётся куда-то под откос. Я понял, что это конец. Паук поймал муху.
Бои превратились в бойню. Колотило без перерыва четыре дня. «Ангельская пыль» сыпала дождём. Из-за непрерывного пожара наверху в бункере было нестерпимо жарко. Зенитная батарея была уничтожена в первые два часа, и никто даже не думал посылать ремонтников. Под таким обстрелом никто бы не выжил.
На пятый день сражение закончилось. Когда мы вылезли наружу, то обнаружили, что в небе почти не осталось кораблей. А земля превратилась в сплошной стеклянный плацдарм, даже трупов не осталось. В некоторых местах обломки кораблей образовывали целые холмы. В военном городке, к примеру, завалило въезд в ангары, и пришлось заводить бульдозеры.
Восполняя потери, военные отозвали почти всех расквартированных в бункере пехотинцев, которые следили за обороной, порядком и санитарией. С нами остались лишь капеллан и четверо бойцов. Стоит ли говорить, насколько ослаб надзор? Из-за того, что дезинфекция была долгой и неприятной процедурой, большинство людей старались её избегать. Мы гоняли их, заставляли, и поэтому популярность вояк и особенно ликвидаторов давно ушла в минус.
Как я уже говорил, около двух третей гражданского персонала проявляло агрессивную неадекватность. Они оказались из тех людей, которые, угодив в беду, сходят с ума от страха и начинают грызть друг друга. От таких бесполезно ждать, что они объединятся и станут действовать сообща. Единственное, что они точно будут делать вместе, это сходить с ума. Скажи им, что для спасения нужно принести жертву – тут же, не колеблясь, принесут, и даже совесть мучить не будет.
Но я был бы несправедлив, если бы объявил повально всех ненормальными. Ведь последняя, третья часть гражданского персонала уже усвоила науку выживания и приобрела потрясающую мобильность и приспособляемость. Именно эти люди и смогли пережить то трудное время. Было обидно лишь, что они оказались запертыми в одном месте с теми, кто a priori не прошёл естественного отбора. Сто человек были идеальными кандидатами на выживание, а остальные двести стали грузом, из-за которого мы едва не пошли ко дну.
Когда ты хочешь кого-то спасти, то стоит спросить: хочет ли этот человек быть спасённым? Символически выражаясь, ты не сможешь вытянуть тонущего человека из воды, если он вырывается, брыкается и кусается.
Подобное имело место и в нашем бункере. Расплата за пренебрежение дезинфекцией пришла очень быстро. Кто-то занёс тот самый вирус, который я с друзьями, не жалея горючей смеси, истреблял. И, конечно же, позже виновниками назвали наши ликвидационные отряды.
Вспыхнула эпидемия. Кожа заражённого покрывалась чёрными пятнами, волосы выпадали. На третий день человек слеп, и мучившие его боли усиливались. По всему бункеру разносились крики больных. Не менее громко кричали и родственники.