Горький инжир (сборник)
Шрифт:
Наконец мы подъехали к домику Кристины. Она проживала недалеко от моей тети Марго, на совершенно деревенской, не асфальтированной улочке. Домик у девушки оказался древним: одноэтажная мазанка, крытая шифером. Во дворе кудахтали куры, а через покосившийся плетень переваливались кисти темно-синей «избеллы».
Девушка не торопилась выходить из машины. Выглядела она сумрачно, лицо побелело – разительный контраст с тем веселым существом, что явилось нам с тетушкой позавчера.
– Ты чего? – спросил я Кристину.
– Что-то зябко мне, – передернула она плечами. – Кондиционер у тебя сильный. – Вымученно улыбнулась: –
Молодой мужчина и молодая женщина, вероятно, одно и то же имеют в виду, когда приглашают друг друга в пустой дом на чай. Но, совершенно точно, каждый подразумевает совершенно различные последствия данного приглашения. Для нее, вероятно, оно означало начало красивого романа, где будут поездки на моей «бээмвухе», рестораны, а окончится все переселением в Москву и даже свадебной фатой. А я знал, что все ограничится одним визитом в этот мазаный домик. Поэтому, чтобы не возбуждать в ней несбыточных надежд на невозможное будущее, я отрицательно помотал головой: «Нет, я поеду домой».
– Ну и ладно! – Кристина вылезла из машины и хлопнула дверцей.
Когда я вернулся к тете Марго, первым делом позвонил в Москву старому другу полковнику Перепелкину. Тот чувствовал себя обязанным после того, как я помог ему раскрутить дело исчезнувшей маникюрши, отягощенное убийством Двубратова [1] , поэтому охотно откликнулся на мою просьбу.
У бабуленьки на столе во дворе стояла тарелка с инжиром, прикрытая марлечкой.
– Вы, что ли, инжир собирали? – удивился я.
1
Подробнее об этом деле читайте в романе Анны и Сергея Литвиновых «Слишком много любовников».
– Нет, Лия принесла. Такая вся добрая, обходительная – на нее совершенно не похоже. Мы, говорит, с Петром есть не успеваем, варенье варить мне некогда, вот вам, говорит, племянника угостите.
– Что это с ней вдруг случилось?
– Не знаю! Одолевают иногда вдруг приступы душевности. Раз тут принесла мне трехлитровую банку с вином. Я попробовала: кислятина совершенная! Все и вылила.
Я подумал о злом лице Лии и почему-то тут же вспомнил недавнее дело столичного таксиста. Он угощал своих седоков алкоголем или мандаринками – в которые предварительно вкалывал клофелин. Некоторых потом от подобного угощения не смогли откачать.
Может, я параноик, но я сказал о своих подозрениях Маргарите Борисовне.
Она восприняла мои слова серьезно.
– Думаешь, отравить хочет? А ведь Лийка может. Ей-ей, может.
– А если, я говорю совершенно гипотетически, вдруг в одначасье и вы, и я отдадим концы – кому тогда этот дом и сад отойдут?
– Хм. Не знаю. Надо подумать. Может, государству? Никого наследников у меня, кроме тебя, не имеется.
– Может, Лия Сердарина, как соседка, планирует, в случае гибели нас обоих, участок ваш тихой сапой захватить? Или выкупить у государства по дешевке?
– Не знаю. Но лучше давай-ка ты, Паша, отнеси это угощение в уличный туалет, от греха подальше. У нас и своего инжира хватает.
Я так и поступил, и больше мы к разговору о Лие не возвращались.
В тот вечер
я починил для Маргариты Борисовны подтекавший смеситель на кухне, наладил освещение в дровнике, чтобы зимой ей нестрашно было ввечеру ходить за дровами.Ближе к ночи позвонил из Москвы полковник Перепелкин и сообщил то, о чем я у него запрашивал. Правда, я не знал, пригодятся ли мне эти сведения, и если пригодятся, то каким образом.
Ночью мне опять неважно спалось. Все-таки гостевой домик, как я ни проветривал его, как ни мыл и ни протапливал, сохранял свой сырой, нежилой дух.
Я опять проснулся от чьих-то шагов на участке, сопения и хруста веток. Сразу поднялся и выскочил с фонариком на крыльцо. Посветил в ту сторону, откуда раздавались звуки.
В луче фонаря блеснули чьи-то звериные глаза. Затем обрисовались шерстяная туша и маленькая голова с клыками и пятачком. А через мгновение кабан развернулся и бросился вверх по горе наутек, сопя, фыркая и ломая ветки.
Я подошел к дубу, посветил фонарем. Вся почва была изрыта и истоптана.
Утром, когда Маргарита Борисовна потчевала меня блинчиками с инжирным вареньем, я рассказал ей, в самых юмористических тонах, о своем ночном открытии. Она развела руками.
– Вот кто, оказывается, у меня тут по ночам ходит!
– Да, тетушка, надо, наверное, вам на горе ограду строить.
– Правильно говоришь, Павлуша, да только стара я этим заниматься! Вот перейдет тебе участок, будешь забор возводить.
– Маргарита Борисовна, дорогая! Мне и в Москве дел хватает. Вы оставьте наследство Кристинке. Девушка она взбалмошная, но, по-моему, в душе хорошая. Не подведет вас, не бросит.
– Думаешь?
Я уехал на пляж, оставив тетушку в глубокой задумчивости.
Весь день прошел без происшествий. Я снова провел его на темниковском пляже. Наездов катера больше не опасался – не сомневался, что Петр Сердарин теперь гораздо внимательнее надзирает за принадлежащим ему движимым имуществом.
Вечером к нам с тетей Марго опять явилась Кристинка. Она была изрядно напудрена, но это не помешало нам заметить под ее левым глазом набухающий синяк.
– Это еще что у тебя? – немедленно спросила напрямик бабуленька. Девушка стала уверять лживым голосом, что ударилась о притолоку, но Маргарита Борисовна немедленно увела ее со двора, где мы сидели, в дом, для секретного разговора.
Я слышал, как они там по-женски бубукают на два голоса, а Кристинка иногда всхлипывает.
Потом они явились, и мы попили чаю с остатками пирога. Когда тетя Марго за чем-то вышла, я долго рассусоливать не стал, спросил у Кристины одно: «Это сделал …» – и назвал фамилию-имя-отчество.
Она вытаращилась на меня:
– Паша, откуда ты знаешь?! – но тут снова вошла тетушка и избавила меня от необходимости давать девушке какие бы то ни было пояснения. Затем я вызвался проводить Кристину до дома.
Идти к ней можно было длинным, кружным путем, по проезжим улицам, – а можно напрямик, по горам, заросшим лесом, через ерик, над которым был положен самодельный мост. По моему настоянию мы выбрали короткое и глухое направление.
Кое-где нашу дорогу озаряли поселковые фонари, в иных местах приходилось включать предусмотрительно захваченный с собой фонарик.