Горький мед

Друг Кирилла Андреевича оказался человеком простым и веселым, из тех, которые незаменимы как попутчики в недолгих путешествиях или как соседи по лестничной площадке. Он представился Борисом и первым делом, услышав, что его штурмана величают «Кирилл Андреевич», все отчества, кроме дядипашиного, отменил и объяснил, обращаясь к Ольге, что они, конечно, недостаточно молоды, чтобы обращаться на «ты», но при этом достаточно молоды, чтобы называть друг друга просто по имени. Кирилл сам был не сторонник излишней чопорности, его очень обрадовало, что Борис сумел найти такую изящную и тактичную форму, чтобы выразить и его собственное желание.

По дороге Борис, докладывая штурману обстановку на работе, рассказал подробности захвата самолета с пассажирами, на борту которого находились их друзья. Ольга читала об этом в газетах, но там речь шла о незнакомых ей людях, просто о членах экипажа, проявивших в экстремальной ситуации мужество и даже отвагу. Но сейчас Борис говорил о них как о живых, конкретных людях, с именами, детьми, родственниками, особенностями характера, и его волнение невольно передалось Ольге, она вспомнила слова Шурика о гангстерах и растущей волне преступности, сметающей на своем пути ни в чем не повинных людей.

Кирилл с Борисом решили на днях навестить в больнице раненую бортпроводницу, которую они ласково называли Аленушкой, и наперебой стали рассказывать Ольге о проделках ее сына Артема.

Ольге нравилось общество этих двух почти незнакомых ей людей, даже показалось, что она давно знает их, особенно Кирилла, который сидел рядом с ней и то закрывал окно с ее стороны, чтобы она не простудилась, то подливал кофе с коньяком из термоса, захваченного из дома заботливым другом.

Ей были приятны эти маленькие знаки внимания с его стороны, хотя она старалась не принимать их на свой счет, понимая, что это просто стиль его поведения и что с той же Аленушкой он наверняка ведет себя точно так же, только с еще большей теплотой и участием.

Друзья стали вспоминать случай пятилетней давности, в пору самого начала их совместных полетов, когда один психически ненормальный террорист пытался захватить их самолет.

— Помнишь, как Полина его напугала зажигалкой в форме пистолета? — смеялся Борис.

— А кто эта Полина? — спросила Ольга. — Стюардесса?

По смолкнувшему вдруг смеху Бориса и наступившему напряженному молчанию она поняла, что, наверное, напрасно задала этот вопрос.

— Полина? — дрогнувшим голосом переспросил Кирилл. — Это моя жена.

* * *

Как только Ольга вышла из лифта, она услышала телефонные звонки, раздававшиеся за дверью ее квартиры. Пока она судорожно искала в сумке ключи и открывала дверь, звонки прекратились. «Вдруг Светка?» — заволновалась она и решила не занимать пока телефон, хотя намеревалась сразу же по приезде позвонить Шурику.

Перекусив и выпив крепкого чаю для поднятия тонуса, она подумала, что пора наконец сосредоточиться и сесть за работу. Толстая рукопись в красивой синей папке немым укором лежала в комнате на столе. Но мысль, что у Кирилла, оказывается, есть жена, и чувство досады на дядю Пашу за его неуклюжее «сватовство» — та мысль и то чувство, в которых она не хотела признаться даже самой себе, — окончательно выбили ее из колеи и испортили настроение. Ольга понимала, что ей не в чем было упрекнуть Бориса, который по-джентльменски подвез ее прямо к дому и тут же умчал Кирилла на его родной Кутузовский проспект. Пытаясь разобраться в причине своего недовольства, того неприятного осадка, который остался у нее после этой поездки, она решила, что всему виной эта внезапность прощания, когда Кирилл не выразил даже желания зайти к ней на чашку чаю или хоть как-то продолжить знакомство.

Но, с другой стороны, рассудила она, зачем ей это продолжение, если он женат? Ей хватало горького опыта общения с Вадимом, который до сих пор заставлял ее невольно вздрагивать при одном только слове «жена».

Вздохнув, Ольга раскрыла папку с рукописью и с головой погрузилась в «Театр абсурда». Часа через два раздался тревожный звонок в дверь. Испугавшись, она заметалась по комнате, хватая то газовый баллончик, принесенный Шуриком, то телефонную трубку, чтобы звонить в милицию, но потом, взяв себя в руки, подошла к двери и робко заглянула в глазок. За дверью стоял Игорь.

Вот уж кого она совсем не ожидала увидеть, во всяком случае меньше, чем какого-нибудь головореза в кожаной куртке или того же бандита, но замаскированного, например, под слесаря-водопроводчика из жэка. Вначале она почувствовала огромное облегчение от того, что за дверью стоит не гангстер, но появление Игоря застало ее врасплох, и она не знала, как себя вести. Правда, Ольга давно уже определила для себя, что ее отношения с новым «родственником» должны строиться таким образом, чтобы ей не стыдно было смотреть в глаза дяде Паше и Ирине.

Она открыла дверь и инстинктивно сделала шаг назад, боясь, что он, как прежде, схватит ее, тут же, на пороге, прижмет к себе и станет покрывать поцелуями ее волосы и лицо. Но опасения эти были напрасны. Игорь спокойно вошел и, остановившись в прихожей, объяснил цель своего визита: когда-то он оставил у нее учебник по сопромату, который необходимо срочно сдать в библиотеку.

Отыскав учебник, они пили на кухне чай с дядипашиным вареньем и вели беседу, как старые, добрые друзья, а точнее, родственники, в статус которых возвели их неожиданные превратности судьбы.

Он рассказал ей о том, что приятель, тоже окончивший в свое время МИСИ, зовет его к себе в фирму, которая занимается строительством коттеджей для состоятельных граждан, и обещает, что, проработав год-другой в качестве прораба, Игорь сам сможет войти в этот привилегированный круг. Еще сказал, что не хочет, чтобы Ирина работала, особенно если он будет содержать семью сам, потому что в его представлении замужняя женщина должна поддерживать огонь в домашнем очаге, а забота мужчины — добывать для этого очага дрова.

Столь образный строй его мысли позволил Ольге сделать вывод, что Игорь не просто серьезно относится к браку, но способен на творческое осмысление своей новой роли главы семейства. Она подумала, что Ирина наверняка согласна с этим домостроевским распределением обязанностей и свой диплом педагога расценивает только как дань цивилизации и современным представлениям о женщине.

Игорь посмотрел на часы, занервничал и собрался уходить. Когда она шла за ним из кухни, чтобы проводить до двери, он вдруг резко повернулся к ней, глаза его засверкали, как прежде, но с какой-то тоской, он привлек ее к себе и почти простонал:

— Как же я скучаю по тебе…

От неожиданности его порыва Ольга онемела, а почувствовав на спине эти родные, сильные руки, которые столько лет ласкали ее и знали каждый изгиб ее тела, совсем ослабла, и на глазах против воли выступили слезы. Она знала, что если бы Игорь, как бывало раньше, взял ее сейчас на руки и отнес в комнату, у нее недостало бы сил противиться его желанию, которое светилось в его взгляде и сияло навстречу ей черным огнем.

Но он оттолкнул ее, отвернулся, сам открыл дверь и пулей выскочил из квартиры. Ольга, как сомнамбула, подошла к двери, постояла возле нее, машинально проверила, на все ли замки она закрыта, набросила цепочку и вернулась на кухню. На топчане лежал учебник по сопромату. Она взяла его, прижала к груди и горько, отчаянно зарыдала.