Горький шоколад с ароматом ванили

Уже на следующее утро, в моем крохотном, но до ужаса уютном кабинете, меня ждал сюрприз. Огромный букет белоснежных лилий красовался на столе, чей стойкий, но приятный запах заполнил всю комнату. Мой бывший парень за два с половиной года наших отношений, дарил мне цветы только пару раз, и даже если собрать все его букеты вместе, они проиграют в размере с этим шедевром на моем столе. Взгляд упал на записку сверху: «Он смотрится на твоих ножках лучше, чем на мне. А.». В тот день мы с Александром так и не пересеклись.

К вечеру поднялась сильная метель. Из-за диких пробок на дороге, я не успевала заехать домой переодеться, поэтому пришлось ехать сразу на кулинарные курсы.

Даниэль вёл себя как ни в чем не бывало. Первая половина занятия была также посвящена лекции, вторая — практической части. Предварительно обдумав стратегию поведения с этим французским хамом, решила, что нет ничего лучше, чем простой русский игнор.

Только все мои планы полетели с высокой башни, разбиваясь и превращаясь просто в пыль, когда Даниэль прижался ко мне со спины. Все вокруг были увлечены приготовлением блюда, и нас никто не замечал. Я забыла, как дышать и рационально мыслить, стоило почувствовать его упругость меж моих ягодиц. Такое забытое и сладостное ощущение… И это дало толчок моей фантазии.

Я так жаждала заполучить его тепло голого тела, чтобы он заглушил те мурашки, что колко бегают по коже. Хочу, чтобы он обхватил меня сзади, поднял резко юбку, сорвал трусики. Он — дикий, страстный. Грубо берёт за горло, немного сдавливая, до звёздочек перед глазами, до крепкого узла желания внизу живота. Он трется своей головкой об мои намокшие складки, провоцируя на тягучий стон. Хватаюсь за край стола, пытаясь устоять на месте...

"М-м слишком сладко»: — его горячий шёпот около моего уха — не фантазия. Это было в реальности, где Даниэль слизывал со своего пальца приготовленную мною пропитку для кексов.

Но потом он отходит от меня, и все оставшееся занятие катится к чертям, как и мои попытки отрицать, что я не хочу с ним переспать. Меня тянуло к этому гаду со страшной силой, что источал феромоны также легко, как дышал.

Но что делать дальше, я не знала.

С ещё более испорченным настроением вернулась домой — вся продрогшая до костей в этой чертовой короткой юбке в эту чёртову погоду. Плохая была идея изначально вспоминать о такой детали своего гардероба зимой. Но убедилась я в этом только на утро, еле проснувшись с тяжёлой головой и першением в горле.

Прекрасно. Просто прекрасно. Лишь бы не разболеться ещё больше. Такого удовольствия, как отлежаться под одеялом с кружкой горячего чая весь день, я не могла себе позволить.

Заходя в свой кабинет утром, в нос ударял аромат цветов. Каждый день меня ждал новый букет: вторник — розы, среда— фрезии, четверг— ирисы, пятница — каллы, но не в одном из букетов не было больше записки, которую я так тщательно искала.

И, не успев начать свой рабочий день, Стас ворвался ко мне с толстой чёрной папкой из которой то и дело вываливались листы, с указанием: просмотреть все пробные обложки; составить анализ, на что покупатель больше обращал внимание при рекламе; внести изменения; согласовать с главным; и наконец, пустить этот "кошмар" дальше в ход.

Работа меня не пугала, и я с готовностью нырнула в не"e с головой. До Нового года оставалось две недели, в компании творился настоящих хаос с переменчивым ажиотажем. Все старались успеть закончить свои планы до праздников.

Кира написала, что наши курсы отменяются на неделю, так как шеф уехал на кулинарный фестиваль во Францию. А позже выяснилось, что и Александр отбыл в командировку.

На душе было тоскливо. Особенно по вечерам, когда приходила обессиленная домой после тяжёлого дня, наливала себе чёрный чай с лимоном и одной ложкой меда. Куталась в любимый розовый плед и могла просидеть так не один час, приводя мысли в порядок, слушая тишину.

Когда я только переехала в эту квартиру, почти в самом центре Питера, мне безумно нравилось проводить время в уединении, отключая даже телефон. Это были минуты и часы долгожданного спокойствия, которыми казалось, я никогда не смогу насытиться. Я не искала работу после окончания университета, редко встречалась с друзьями, даже заказывала доставку продуктов, лишь бы минимизировать походы куда-либо, даже в магазин. Грязная голова, отсутствие маникюра и растянутая футболка — атрибуты моих обычных дней, переходящих в месяцы. Питалась на автомате, не чувствуя вкус продукта и жизни в целом.

К такому душевному состоянию отшельничества меня привёл бывший парень. Павел — моя первая любовь. Я сбилась со счета сколько было пролито слёз, незаконченных ссор, уговоров в пустую. Что в конечном итоге, устав бороться, жила по инерции, по привычке.

Фраза "Я ухожу" далась нелегко. Каждый день, месяц, откладывала этот момент, зарывала в себе мысль о разрыве, твердя как мантру, что всё наладится. Он исправится.

Мы познакомились на первом курсе университета. Я — окрыленная разнообразными мечтами и розовыми очками на глазах. Он — самый видный и красивый старшекурсник на красной иномарке. Всё клишировано, как в банальном романе: пара томных взглядов, красивых слов, что рисовали яркими красками сказку о красивом будущем, пяток свиданий в не самых дешёвых местах и мои стены, сделанные из тонкого картона, порвались.

Закрутилось у нас всё очень быстро. Паша казался перспективным молодым человеком, который с серьёзностью относится к выбранной профессии и намеревается строить только серьёзные отношения.

Сначала всё действительно было как в кино: романтично и до ужаса сопливо. Он забирал меня с пар на машине, ужинали в ресторанах, катались по ночному городу и где-нибудь в лесу или нелюдном месте, встречали рассветы в раскачивающейся тачке.

Я безумно его любила. Так сильно и чисто, что не видела серых пятен и подводных камней в наших отношениях. Заигрывание с другими девушками — да это он просто харизматичный и общительный парень. Систематическое прогуливание пар — жизнь и молодость одна, а Павел — умный, он и так сдаст сессию. А то, что он без объяснений мог пропасть на несколько дней и не отвечать на звонки" Ну занят был, зай".

Кира била в колокол, и кричала, что он — обычный раздолбай и мажор— любимый сынок богатеньких родителей, который сам палец о палец не готов ударить. Но я в это не верила, не хотела видеть. А если и появлялись какие-то сомнения и минуты прозрения, то Павел мастерски намазывал на мои очки ещё больше розовой краски, используя красивые жесты и слова.

Спустя полгода мы съехались. Я была счастлива переехать от бабушки, с которой прожила большую часть своей жизни в небольшой квартире. Родители погибли в автокатастрофе, когда мне было лет девять и с тех пор именно бабушка стала центром моей вселенной. А когда Павел предложил перебраться к нему (родители купили сыночку однушку в новостройке за успешное окончание года, а точнее за успешно проплаченные оценки на экзамене), не думаю и секунды, я полетела собирать чемоданы.

Летние каникулы слившийся в одно сплошное пятно бесконечного кутежа и тусовок, пролетели незаметно. Только я смогла взяться за ум и вернуться к учёбе, а Павел нет. Он не то, чтобы продолжал прогуливать занятия, он перестал появляться на них вовсе, продолжая образ вечной вечеринки либо у нас в квартире, либо за е"e пределами.

Его родителям надоел такой образ жизни, после пару приводов в полицию, после небольших потасовок. Они перестали давать ему денег от слова совсем. Больше Павел не мог закрывать зелёными бумажками долги по учёбе и вообще жить на широкую ногу, как он привык. Его конечно же отчислили после зимней сессии. Я, как подобает образцовой и заботливой девушке, подбадривала своего суженого, находила слова утешения и мотивации, что он обязательно сдаст экзамены, восстановится в университет, и устроится на приличную работу.