Горькое лекарство

– А вот мне Вайнштейна не жалко, – покачала головой Алла. – Зачем он признался? Продолжал бы твердить о собственной невиновности, нашлись бы защитники – и не только среди мужчин, – и еще неизвестно, чьи голоса пересилили бы общественное мнение!

– Вы намекаете на то, что он и в самом деле виновен?

– Признание – царица доказательств, помните? Я, разумеется, не говорю о временах инквизиции: в «испанском башмаке» или на дыбе любой признается, что колдовал, насылал порчу и уничтожал посевы на полях!

– В сталинские времена существовали и другие методы, не связанные с насилием, – напомнил Дамир. – Пытка сорокачасовыми допросами, лишение сна…

– Ну да, вспомните еще про американскую базу Гуантанамо, только вот Вайнштейна никто не пытал: судя по всему, он боялся, что существуют доказательства его деяний, а не только слова взбалмошных дамочек, потому и признал вину. Другое дело – чего это они все заговорили сейчас, находясь на вершине славы, куда им, судя по всему, помог вскарабкаться именно Харви Вайнштейн? Не нравится – не ешь, как говорится: отказались бы с ним спать, и делу конец!

– Ну да, и карьере в кино – тоже, – хмыкнул Ахметов.

– Знаете, словами Юрия Левитанского – «каждый выбирает по себе», и не только «женщину, религию, дорогу», но и карьеру, репутацию и так далее. Расстановка приоритетов – это то, чем приходится заниматься на каждом шагу, так что нечего на зеркало пенять, коли рожа крива!

– Спорить с вами, Алла Гурьевна, это все равно что пикироваться с Большой Советской Энциклопедией! – рассмеялся Дамир, сдаваясь. – Но я все равно прошу вас хорошенько подумать, надо ли вам оно: может ведь оказаться, что и Князев не так чист, как его белый халат, понимаете? Вы знаете только одну его сторону, но человек многогранен, в особенности такой сложный человек, как Мономах!

Алла внимательно посмотрела на коллегу: неожиданно она ощутила в нем глубину, которой раньше не замечала! А что, если и у Мономаха имеется двойное дно, личная «Марианская впадина», в которую он никого не впускает? Однако она тут же отогнала от себя эту мысль: если никому в этой жизни не верить, и жить-то незачем!

– Если вам небезразлична его судьба, – неожиданно снова заговорил Дамир, – найдите ему хорошего адвоката, пока не поздно!

* * *

Несмотря на то, что Мономах спал с и. о. главного врача больницы Анной Нелидовой и подозревал, что об их отношениях в этой самой больнице знают даже тараканы (которых периодически выводили, а они вновь появлялись с подкреплением), каждый раз, приближаясь к двери в ее кабинете, он ощущал мандраж. Может, дело в том, что еще некоторое время назад кабинет этот принадлежал его заклятому врагу Муратову? Или в том, что Анна, зная, как ему не нравятся разговоры за спиной, старалась свести к минимуму их общение в стенах вверенного ей учреждения, а потому почти не вызывала его к себе – только в крайних случаях. А крайние случаи, как известно, редко бывают приятными.

– Привет! – поздоровалась Нелидова, и от ее нежного тона у него мурашки побежали по спине: не иначе, новости плохие.

– Ты присаживайся, Володя, в ногах правды нет, – добавила она, видя, что он мнется у стола. – Я хотела, чтобы ты услышал это известие от меня, а не от кого-то вроде Тактарова.

– Та-ак… о чем речь? – спросил он, чувствуя, как пересохло в горле. На самом деле каким-то шестым чувством он уже почуял, о чем будет разговор, но его мозг отказывался в это верить.

– Не буду ходить вокруг да около, – вздохнула Нелидова. – В общем, так: с Муратова сняты все обвинения!

Мономах молчал, поэтому она добавила:

– Понимаю, для тебя это большой удар, как и для всех тех, кто надеялся на справедливое возмездие…

– Как такое возможно? – перебил он, устремив на нее непонимающий взгляд. – Он же вор!

– Видимо, это считается не таким уж важным проступком.

– Проступком?! Почему ты не вмешалась, ты же видела документы, разговаривала с людьми, с нашими спонсорами, которые давали деньги, а он их по карманам распихивал!

– Володя, у тебя обо мне сложилось превратное впечатление, – криво усмехнулась Анна, откидываясь на спинку стула. – Ты отчего-то решил, что я посвящена во все тайны и хитросплетения этого мира, включая масонскую ложу и Бильдербергский клуб [2] …

2

Бильдербергский клуб, или Бильдербергская группа – неофициальная ежегодная конференция, состоящая из чуть более ста участников, являющихся самыми богатыми и влиятельными людьми мира. Сторонники теорий заговора полагают, что именно эти люди являются тайным мировым правительством.

– Какой клуб? – переспросил Мономах.

– Неважно, – отмахнулась Анна. – Я только хочу, чтобы ты понимал: решение принималось на самом верху, я в этом не участвовала. Мне дали понять, что я должна быть благодарна за то, что узнала о принятом решении раньше Муратова!

– Просто блеск… И что теперь? Ты уходишь, меня увольняют, и все становится, как раньше?

– Ну, я никуда не ухожу, можешь быть уверен. Даже наоборот: меня официально назначили главным врачом больницы, так что ничего не будет, как при Муратове. И ты, разумеется, остаешься.

– А что с ним?

– Думаю, в государственные структуры Муратову путь заказан. Как я уже сказала, меня в известность никто не ставил, однако создается впечатление, что ему решили подыскать должность в частном секторе.

– Вот кому-то «повезет»… Можешь объяснить, почему принято такое решение? Ну, отпустить Муратова и сделать вид, будто ничего не было?

– Могу лишь предположить.

– Давай!

– Мне кажется, все гораздо глубже, чем мы думали.

– В смысле?

– Возможно, деятельность Муратова была на руку кому-то еще – повыше его.

– То есть его кто-то покрывал?

– Всех руководящих работников кто-то покрывает, Володя, ты же не мальчик и должен это понимать!

– И тебя?

– И меня.

– Кайсаров?

Она промолчала.

– Кстати, а почему Кайсаров не использовал свое влияние? Он же спал и видел, как бы спихнуть Муратова. Не знаю, что у них там за «терки», но мне казалось, это что-то личное!

– Между прочим, очень хорошо, что ты не стал шпионить для него за Муратовым. Сейчас у Кайсарова проблемы, а Муратов, как видишь, вышел сухим из воды. Ну, а ты, как обычно, на коне и весь в белом!

– То есть теперь Кайсаров может слететь с высокого кресла в Комитете?

– Надеюсь, этого не случится. Знаешь, есть такие существа, которые выживут даже после ядерной войны?

– Да, тараканы.

– Тараканы – и Кайсаров.

– Всегда хотел спросить кое-что, можно?

– Я даже знаю, что именно. Хочешь знать, спала ли я с Кайсаровым?

Он кивнул.

– Было дело. Давно. Все закончилось много лет назад, но мы остались друзьями. У тебя так бывало?

– Только с бывшей женой.

– Ну вот и у нас с Кайсаровым как-то так, хоть мы и не состояли в браке. Он по-прежнему предупреждает меня об опасности и делится информацией, если считает нужным.

– А ты?

– Что – я?

– Ты тоже с ним делишься?

– О нас с тобой? Нет, ему это знать не обязательно. Но если узнает, не его это дело, так что не волнуйся!

– Да я и не волнуюсь, – пожал плечами Мономах. – Просто мне было интересно…

– Не сплю ли я с вами обоими одновременно? – перебила она. – Ты что, шлюхой меня считаешь?