Горничная
Шрифт:
– А ну, кыш работать! Разболтались мы тут...
***
31 октября, 1927 год
Клэр... Даже не знаю, с чего начать...
Ладно, ты была права, когда говорила, что я слишком порывиста. Начну сначала. Неделю назад Эмма пригласила меня на ужин в Белль-Оукс. То есть, ты, конечно же, понимаешь, что я сама туда напросилась. Она не могла меня не пригласить, глупышка... Но такая милая. Так вот. На этом ужине должны были собраться Найтингейлы и Кэмброузы. Александр
В общем, ты понимаешь, мне надо было сразить Александра. И не просто сразить. Конечно, у него было столько женщин... И пусть у нас был секс в библиотеке... Клэр, я хочу, чтобы он сходил по мне с ума!
Ты помнишь тот маленький магазинчик за углом? Мы бегали туда каждую пятницу по секрету от мамы. Помнишь, какое вызывающее бельё всегда было выставлено в витрине?
Клэр, родная! Оно было монашеским!
Эти чопорные англичане... Ну, у них довольно богатая фантазия. И своеобразный взгляд на то, как должно выглядеть бельё современной женщины.
Сестрёнка, но теперь я могу заказать его. Ты бы видела... Оно просто восхитительно! Грешная мечта куртизанки. Нет, я шучу. Конечно, но... Чёрные чулки, а всё остальное красное... Да, я попросила, чтобы мне сделали корсет. Но ты же понимаешь, не ту скучную чушь из XVIII века. Он атласный и красный. С тонкими полосками чёрного кружева. Пояс для чулок просто минимален и крошечные трусики...
Кларисса, детка! Если бы ты была рядом, ты бы тоже меня захотела. Что уж говорить об Александре...
Сначала мы столкнулись в лабиринте. В Белль-Оукс есть настоящий зелёный лабиринт. Выследить его было нетрудно. А уж простонать... Наверное, он подумал, что кому-то мешает, но любопытство взяло вверх.
Итак, представь: я сижу на земле. Платье собралось на бедре складками. Ему виден мой чулок... Я знаю об этом, и он знает, что я знаю... Его язык прошёлся по губам, так медленно... И они влажно заблестели, как будто он только что меня поцеловал. О, Клэр, а потом он так посмотрел... Знаешь, я сразу поняла, что он вспоминает ту ночь в библиотеке. И затем...
***
Дартмур, поместье Бэквотэр, 2011 год
Сегодня наступил двадцать пятый день рождения Мариссы Коул. Очередной унылый безрадостный рабочий день, наполненный пылью, полиролью и чёрно-белой униформой горничной. Боже, какая убогость. И это её жизнь на будущие лет сорок? Пока она уже не сможет подниматься по лестницам Бэквотэра и таскать вёдра с водой?! Да, девочка, смирись. Такова твоя судьба, и тебе стоит радоваться, что ты живёшь в тепле, у тебя есть крыша над головой, и никто не шипит в спину «подстилка».
Марисса оделась и спустилась на кухню. Там уже вовсю царствовала миссис Хоггс, размахивая руками.
– Доброе утро.
– Марисса, девочка моя! – Миссис Хоггс кинулась к ней, заключила в объятия и прижала к своей
пышной груди. – А мы помним, какой сегодня день!Улыбчивая Салли и чересчур серьёзный садовник мистер Дженкинс согласно закивали головами, будто ожидали команды.
– С днём рождения, девочка моя! – Миссис Хоггс снова прижала Мариссу к себе, а затем отпустила и отступила в сторону, – Ну-ка, Салли, давай! Роберт!
Словно по волшебству в руках Салли появился крошечный тортик, который был украшен таким количеством взбитых сливок, что походил на снежный сугроб.
А ведь она так любила взбитые сливки. Марисса почувствовала, как неудержимым потоком хлынули слёзы.
– Крошка моя, а ну перестань! Роберт, ну же!
Старый садовник, который до этого маялся у входа, вышел вперёд и вынул из-за спины руку. Перед Мариссой оказался большой букет из нежно-белых роз.
– Ну же, давайте отпразднуем! – Миссис Хоггс радостно улыбнулась.
«Празднование» было наполнено стуком кофейных ложечек о фарфоровые блюдца, которые достали по случаю дня рождения, болтовнёй неунывающей Салли и тихим ворчанием мистера Дженкинса.
Когда торт был съеден, кофе выпит, а букет водружён в соответствующую вазу, Марисса отправилась к себе, чтобы переодеться в униформу и приступить к работе.
Она уже надевала своё жуткое чёрное платье, как в дверь постучали, и в проёме появилась голова миссис Хоггс.
– Девочка моя, можно к тебе?
– Да... Да, конечно заходите! – Марисса быстро застегнула пуговки и вопросительно посмотрела на миссис Хоггс.
Экономка скользнула в её маленькую комнатку и устроилась на простом деревянном стуле рядом с комодом. Изучив уже эту женщину достаточно хорошо, Марисаа поняла – разговор предстоит серьёзный. Лишь бы не увольнение! Она так хорошо работала! Отскребала этот чёртов Бэквотэр от пыли и грязи. Её руки напоминают ладони старухи – кожа загрубела, мозоли не сходят месяцами. Да и сама она на кого стала похожа за это время? Такое впечатление, ей лет сорок! Тёмная униформа велика, волосы мышиного серого цвета, кожа обветрилась. А ведь сегодня ей исполнилось двадцать пять... Нет, они не могу её уволить!
– Марисса, девочка, нам нужно серьёзно поговорить! – Миссис Хоггс ласково посмотрела на неё. Но в этом взгляде сквозило и... Сожаление? Боже, нет!
– Вы хотите меня уволить? – Её собственный голос показался таким же жалким, как и внешность.
– Уволить? – Миссис Хоггс даже слегка подскочила на стуле. – Что за глупость? Конечно, нет! Я пришла по более серьёзной причине!
Марисса поняла, что ещё секунда, и впервые в жизни она упадёт в обморок. Что может быть серьёзнее увольнения?!
Миссис Хоггс тем временем продолжала, кажется, даже не заметив состояния Мариссы.
– Я вот что хочу сказать, девочка моя... Хм... Не сочти это за грубость... и ни в коем случае не подумай, что я лезу не в своё дело, но... тебе ведь двадцать пять, а ты словно похоронила себя в этих стенах! Вчера приходил новый почтальон... Так этот мальчишка решил, что тебе тридцать! Тридцать, Марисса! Хотя, должен был подумать, что тебе шестнадцать, девочка моя! – Миссис Хоггс всплеснула руками и тут же сложила их на животе. – Ты ведь такая симпатичная! Может, стоит... ну... ээ.. В общем, я тут звонила одной своей старой подруге, у неё что-то вроде салона красоты. Конечно, не чета тем, которые в больших городах, но...