Город драконов

— Лорд Арнел! — воскликнул император.

Но Вестернадан был независимой территорией, и власть здесь принадлежала вовсе не императору.

— Вы должны покинуть территорию Города Драконов немедленно! — ледяным тоном приказал лорд Арнел.

Герцог Карио попытался было обратиться к императору, но Арнел добил насмешливым:

— Закон здесь — я.

И это уже было практически предупреждением для любого, кто попытался бы выступить сейчас на стороне преступника.

— Что ж, — император сел обратно на диван, — Город Драконов — независимая территория, а свидетелями правонарушения явились мы все.

Коршун Карио посмотрел на брата так, что даже у незримой меня появилось безумное желание призвать заклинание защиты, но герцог позволил себе лишь взгляд.

А затем, гордо развернувшись, он покинул зал, сбежал в ночь и метель, вскочил на своего коня и покинул поместье Арнелов. Над ним, рея как знамя и сверкая словно «Illiumena», горело клеймо изгнанника. Оно исчезнет, едва Карио покинет территорию Железной Горы… возможно. А возможно, и нет, и, глядя на нехороший прищур глаз лорда Арнела, я все больше утверждалась в том, что клеймо не исчезнет.

Между тем заиграла музыка, императрица, захлопав, призвала всех продолжать празднество, император сидел, мрачно глядя на бокал игристого вина в своей руке, и, кажется, осознавал, что только что получил вместо союзника врага. Но проблема была в том, что от самого императора произошедшее не зависело, Город Драконов действительно имел статус суверенного, и власть Вильгельма здесь была номинальна.

И все же, все же… императору было о чем подумать. К примеру, о том, что его единокровный брат, как оказалось, вовсе не человек. И да, за все произошедшее императору пришлось принести извинения.

Лорд Арнел благосклонно принял заверения в отсутствии злых намерений, сам столь же вежливо и формально извинился и лишь после поспешил к невесте. Леди Энсан трясло, слезы текли по ее лицу, а потому никто не высказал негодования, едва дракон увел девушку к лестнице, помог подняться и оставил наверху, бросив взгляд на меня, которую, как и оборотни, видел превосходно. После вернулся к обязанностям хозяина дома, города и горы в целом. И надо признать, ему удивительно шла эта роль — роль полновластного хозяина.

Я же, найдя в себе силы подняться, последовала за девушкой, которую уводили две горничные, но первая же фраза рыдающей заставила остановиться в смятении:

— Страх-то какой! Какой страх! Драконы эти, сам герцог… трясет всю, черт побери…

Леди так не выражаются! Леди даже близко не говорят подобным образом. Я помнила сказанное лордом Давернетти о том, что «копию леди Энсан» нашли в одном из работных домов, но кровь… она была дочерью герцога и леди Энсан, и родилась не в законном браке, но все же она была аристократкой по рождению, она была дочерью герцога Карио, она… Я заставила себя пойти дальше, вошла следом за горничными, которые, введя леди в покои, сноровисто расшнуровали ее корсет.

— Записку напиши, — заныла «леди».

— Вы можете написать сами, — ровно сказала одна из служанок.

Девушка потупилась и промолчала, а я смотрела на перчатки, которые с нее тоже сняли. Под ними оказались мускулистые мозолистые руки, а сами перчатки не имели и намека на серебряные нити, и я поняла страшное — ту записку написала не эта девушка! Не эта девушка и пыталась проникнуть в склеп Арнелов, не эта призвала «Geh'ennam», пытаясь уничтожить миссис Томпсон, — у этой просто были другие руки. Широкие крестьянские ладони, знавшие много ручной работы, но едва ли владеющие магией. И она не была Ржавым драконом, потому как совершенно без труда подхватила железное зеркало и начала рассматривать следы на шее, оставленные ее отцом.

Как? Каким образом? Какого дьявола?!

Я отступила и бесшумно покинула комнаты будущей супруги лорда Арнела.

А перед моими глазами сверкали строки из все той же записки: «Я знаю, что вы сделали для моей сестры. Я благодарна, правда. Уезжайте, этот город очень скоро захлебнется в крови».

* * *

Лорд Давернетти нашел меня, стоявшую у окна и бесцельно глядящую в беспросветную ночь. Шокированная недавним открытием настолько, что даже не ответила на его окрик, я продолжала стоять, кутаясь в палантин.

— Мисс Ваерти, — старший следователь подошел вплотную, коснулся моего плеча.

Никак не отреагировав, я продолжала смотреть в ночь… и просто не могла понять.

— Это не та девушка, — прошептала, не оборачиваясь к полицейскому, — совершенно не та.

— Мм-м? — переспросил Давернетти. — И что заставило вас прийти к подобным выводам?

— Ее руки, — прямо сказала я. — У леди, что призывала «Geh'ennam» в доме миссис Томпсон, ладонь была уже, пальцы изящнее. Это была леди, лорд Давернетти.

Постояв немного, полицейский произнес:

— Не совсем понимаю, в чем отличие?

Я оглянулась на него и объяснила очевидное:

— У девушек из высшего общества обыкновенно значительно тоньше пальцы и изящнее кисть руки. Их учат музицировать с ранних лет. Живопись, каллиграфия, танцы — все это приводит к той самой изысканности, что многие ошибочно считают врожденной. Но это не так — леди, не ведающие сложной ручной работы, развивают гибкость пальцев игрой на том же клавесине, и… разница есть, лорд Давернетти. Она не слишком бросается в глаза, но она есть. И таким образом, у нас все еще есть вероятность пронаблюдать за тем, как этот город «захлебнется в крови».

Лорд выслушал меня молча, помолчал еще некоторое время, затем произнес:

— Мы удалили с шахматной доски основного игрока.

— Если он был основным игроком, — прошептала я, вновь переводя взгляд на окно.

И в этот момент позади нас раздалось:

— Мисс Ваерти, вы не подарите мне один танец?

По правде сказать, мое удивление не знало границ — лорд Арнел подошел на расстояние трех шагов. Он стоял, слегка побледнев, но стоял. И лорд Арнел собирался усугубить свою пытку еще и приглашением на танец.

— Мисс Ваерти, мне бесконечно любопытно, что вы с ним сделали? — насмешливо произнес лорд Давернетти.

— Примерно то же самое, что сделаю с вами, если вы повторно попытаетесь выставить наши отношения в неверном свете, — язвительно ответила я.

И сделала шаг.

Шаг к Арнелу, с интересом наблюдая за его реакцией. Меня бы на его месте сейчас стошнило, любого другого, подвернутого моему заклинанию, тоже… но Арнел стоял.

Еще шаг.

Дракон судорожно выдохнул сквозь стиснутые зубы, но устоял. А это уже было практически вызовом мне. И Арнел его оформил в лучших традициях запредельной наглости драконов — следующий шаг навстречу он сделал сам.