Город гибели

Бедная куколка, бедная разбитая маленькая куколка! Он быстро и, конечно, нежно-нежно спрятал ее в машину, набросил на нее пластиковый коврик и поехал назад через узкое ущелье в Даунс, где голубое небо, такое же бледное и спокойное, как голубизна тех дорогих глаз. Рейнольдс будет вынужден похоронить ее тайно где-то под деревом; и позднее, когда никто не будет знать, что он опять появился здесь, он вернется и найдет ее еще раз. Да, вот что он сделает. Так и было.

У листьев был странный сладковатый запах, совсем как у разлагавшейся листвы на земле того узкого сада. Так же закрылись глаза, так же лежали на земляной постели шелковисто-мягкие волосы. Изящная юбка жестко топорщилась; на ней, как струп на ране, виднелось пятно крови.

— Я вернусь за тобой, — прошептал он. — Я вернусь.

Он поцеловал фарфоровый лоб, запустив пальцы в ее волосы.

— Я вернусь, моя дорогая!

— Ну конечно, уж я-то узнаю! — крикнул Рейнольдс им в раздражении.

Но они покачали головой и опять переглянулись с весельем, досадой и жалостью. И так они встречали каждое новое его заявление о своей вине.

— Где он живет, — спросил один из них.

— Нам следовало бы позвонить куда-то, чтобы его забрали.

— Может, лучше всего в «скорую помощь»?

— Послушай, старина, мы точно знаем, что это не мог быть ты. По всем возможным причинам. Поэтому хватит пудрить нам мозги, а?

— Где он живет?

— Да кто он такой, этот малый?

— Послушай, старина, лучше бы тебе все это отрезать и забыть.

— Живет же он где-то? Да избавьте меня от него.

Много понадобилось времени, терпения и настойчивости в споре, чтобы убедить их, что он может показать место в Даунсе, где похоронил девочку. Он видел отсюда это место прямо перед собой, даже когда смотрел в их красные тупые лица и кричал:

— Позвольте мне показать вам! Только позвольте показать!

Он видел приступок, через который с таким трудом перенес ее в темноту, и освещенную луной тропинку, огромную серебристую змею, скользившую прочь, а затем три дерева с переплетенными ветвями, которые при каждом дуновении ветра странно постукивали друг о друга. Пластиковый коврик казался удивительно теплым, как будто был живой кожей того, что лежало под ним. Но, конечно, это было игрой его воображения, потому что, когда он его развернул, жертва была холодна, как кукла.

Ясным февральским солнечным днем Рейнольдс безошибочно показал им дорогу, — снующая взад и вперед фигура со склоненными плечами и удивительно легкой походкой среди серых мужчин с лопатами и заступами, которых сопровождали оператор и еще один человек с треногой и лампами.

Они по-прежнему ему не верили, Рейнольдс это видел. Для них это было всего лишь «не оставить ни одну дорожку неизученной, заглянуть во все углы».

— Здесь! — указал он.

Опять они обменялись этими взглядами, в которых были перемешаны веселье, досада и жалость.

— Хорошо, ребята. За работу!

Они копали, не зная, что найдут. Но Рейнольдс знал, о, он очень хорошо знал. Здесь будет она, в изящном платьице, совершенно сыром и сгнившем, с грязью в красивых шелковисто-мягких светлых волосах, в ноздрях и во рту. Но ее надо лишь немного помыть, вымыть нежно-нежно, и розовое фарфоровое тело опять проглянет под юбкой с оборками, и глаза со щелчком откроются, и появится прелестная, обаятельная улыбочка.

— Как он узнал? — спрашивали они его снова и снова.

И тогда он кричал:

— Потому что это я ее сюда запрятал, вы, придурки!

Они пожимали плечами, или раздраженно смотрели, или спрашивали его, все ли у него в порядке с головой.

— Как он узнал? — спрашивали они впоследствии этого прихрамывавшего водителя автобуса, пожилого отца троих детей и члена баптистской Церкви, когда в конце концов его поймали.

Нет, он никогда в жизни не встречал Рейнольдса; насколько ему известно, Рейнольдс не преследовал его в тот роковой зимний вечер; нет, конечно, они не сообщники — он всегда проворачивал такие дела в одиночестве.

— Но как вы узнали? — будет часто спрашивать Рейнольдса сэр Малькольм еще месяцы и годы спустя.

Но Рейнольдс не мог ему ответить; он сам не знал, как узнал.

Пер. А. Мещерякова

Роберт Р. Маккаммон Черное на желтом

— Ты только глянь, Мейзи, там тачка, — сказал стоявший у окна мальчик. — Легковая. Шурует как наскипидаренная.

— Откуда в такое время легковая? — откликнулся Мейзи из глубины бензозаправочной станции. — Туристы в такое время тут не ездят.

— А вот и ездят! Иди глянь! Я ведь вижу — на дороге туча пыли.

Мейзи издал губами мерзкий звук и остался на месте, в старом плетеном кресле, о котором мисс Нэнси сказала, что нипочем в него не сядет, — не хватало еще задницу пачкать. Мальчик знал, что Мейзи вроде как клеится к мисс Нэнси и всегда приглашает ее заглянуть на стаканчик холодной кока-колы, но у мисс Нэнси есть дружок в Уикроуссе, так что ничего не получалось. Иногда мальчику становилось даже немного жаль Мейзи, так как деревенские мужики не особенно любили с ним водиться. Это, скорее всего, оттого, что Мейзи, напившись, всегда кривится, а осердившись, становился занудлививым и злобным, а пил он всегда, особенно субботними вечерами. К тому же от него чересчур несло машинным маслом и бензином, а спецовка и кепка вечно были грязными от пятен.

— Иди, иди, глянь, Мейзи! — настаивал мальчик, но тот потряс головой и не двинулся с места — он смотрел по маленькому портативному телевизору бейсбольный матч с участием «Зверь-Парней».

Но, что ни говори, а машина все-таки была; за ней тянулось облако пыли. Впрочем, мальчик увидел, что ее нельзя было назвать «легковой», в полном смысле слова — по проселочной дороге ехал фургон с боками, отделанными деревом.

До знакомства с проселочной дорогой он был белым, но теперь весь порыжел от глины, его ветровое стекло было заляпано мертвыми насекомыми. Нет ли среди них ос, подумал мальчик. Ведь на дворе осиный сезон, подумалось ему, потому они теперь просто повсюду.

— Они тормозят, Мейзи, — сказал мальчик. — Небось сюда хотят заехать. Батюшки мои! — изумился мальчик и стукнул себя кулачком по колену. — Да там аж целых три человека!

— Выйди посмотри, чего им надо, слышь? — отозвался Мейзи.

— Ладно, — кивнул мальчик и устремился к двери, затянутой сеткой от насекомых, но Мейзи буркнул ему вдогонку:

— Все, чего мы им можем продать, это дорожную карту! А то заплутают в этой чащобе! И кстати, Тоби, скажи им, что бензовоза до завтра не будет!