Город греха
Шрифт:
— Феликс Гордин? Лофтис затрясся:
— Нет, нет, нет, нет.
Базз погладил кулак — сигнал перемены действий.
— Чарлз Хартшорн. Почему он повесился?
— Его замучили люди вроде вас. Мал повторил сигнал:
— Вы добывали героин для Клэр. Где вы его брали?
— Да кто вам это сказал! — В голосе Лофтиса звучало искреннее возмущение.
Базз наклонился к нему и прошептал:
— Феликс Гордин.
Лофтис резко откинулся назад и ударился головой о стену. Мал сказал:
— Дуэйн Линденор работал в «Вэрайэти интернэшнл», где трудятся ваши друзья: Лопес, Дуарте и Бенавидес. Хуан Дуарте — двоюродный брат Оджи Дуарте. Вы часто бывали в этой студии. Дуэйн Линденор шантажировал Чарлза Хартшорна. Вот и расскажите нам, что и как было.
Лофтис вспотел. Мал
— Трижды в 44-м и еще раз на прошлой неделе вы снимали со своего счета по десять тысяч. Кто вас шантажирует?
Лофтис обливается потом. Базз хотел было пустить в ход кулаки. Мал покачал головой и сделал знак — продолжай!
— Расскажи о Комитете защиты Сонной Лагуны, — начал Базз. — Чудные там дела творились, а?
Лофтис смахнул пот со лба:
— Какие такие дела? — Его голос прерывался от волнения.
— Ну, скажем, Комитет получал письма, что Хосе Диаса убил большой белый человек. Наш коллега считал, что ниточки от нынешних убийств тянутся туда, ко временам Сонной Лагуны и палок зутеров. Все жертвы нынешних убийств порезаны такой палкой.
Лофтис заламывает руки и еще сильнее потеет, глаза стали стеклянными. Малу сперва показалось, что разговор пойдет в облегченном режиме, но на такой эффект они не рассчитывали. Базз сбит с толку. Мал играет в плохого копа:
— Кто вас шантажирует?
— Нет! — У Лофтиса от пота взмокла одежда.
— Что произошло в Комитете защиты Сонной Лагуны?
— Не знаю!
— Тебя Гордин шантажирует?
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том основании, что мой от…
— Ты — комми, кусок скользкого дерьма. Какое предательство вы затевали на своих встречах? Давай выкладывай!
— Клэр сказала, что я не должен об этом говорить!
— Из-за кого вы разругались с Чазом Майниром во время войны? Назовите имя вашего любовника?
Лофтис залился слезами и прерывисто заговорил:
— Я от… казываюсь… отве… чать… мои… ответы… будут… обращены… против… меня… я… никого… не убивал… прошу… оставить… нас… в покое…
Мал сжал кулаки, повернув на пальце перстень с печаткой. Базз положил левую руку на свой кулак и стиснул пальцы — новый сигнал: не бить или я ударю тебя. Мал понял и ударил Лофтиса словесно — фактом, который ему был неизвестен, — Комиссии Конгресса его выдал друг Чаз Майнир.
— Ты защищаешь Майнира? Напрасно: ведь это он сдал тебя ФБР. Именно по его доносу тебя занесли в черный список.
Лофтис сжался в комок и что-то бормотал насчет Пятой поправки к конституции, будто это был официальный допрос и адвокаты вот-вот кинутся ему на защиту. Базз сказал:
— Мы ведь могли взять его за жопу, придурок. Мал обернулся и увидел в дверях Клэр де Хейвен.
Она тихо повторяла: — Чаз… Чаз… Чаз…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
В линиях пикетчиков начиналась заваруха.
Базз наблюдает за происходящим с безопасного расстояния — из окна четвертого этажа студии «Вэ-райэти интернэшнл». Он ждет звонков от Джека Шортелла и Мала. Эллис Лоу позвонил ему домой рано утром, выдернув из очередного кошмарного сновидения, и передал распоряжение окружного прокурора: вытрясти из Германа Герштейна еще пять тысяч для усиления боевого духа большого жюри. Германа еще не было (наверное, развлекался с Бетти Грэйбл), и ему не оставалось ничего иного, как только злиться на промашку Консидайна и смотреть за приготовлением к побоищу на улице.
Ему было видно все как на ладони:
Возле машины УАЕС с кинокамерой отирался тимстеровский амбал с бейсбольной битой. Как только дойдет до рукопашной, он скинет киношника с машины и разобьет его аппаратуру. В линии тимстеров плакатов стало вдвое, если не втрое больше, на крепких, ухватистых палках, мигом превращающихся в хорошие дубинки. Четверо здоровенных тимстеров торчали возле передвижного буфета радикалов — именно столько надо было, чтобы перевернуть машину вверх колесами и ошпарить буфетчика горячим кофе. Минуту назад тихонько подъехал телохранитель Коэна: привез ружья, приспособленные для стрельбы резиновыми пулями. Ружья были запеленуты будто
младенец Иисус. Чуть подальше у тимстеров дежурит наготове собственная киногруппа: несколько актеров-провокаторов, знающих, как завести уаесовцев, чтобы те кинулись на них, и три оператора с камерами под брезентом в пикапе. Когда пыль уляжется, парни Микки будут запечатлены на кинопленке во всей своей геройской красе. Базз все еще дивится, как Мал едва не сорвал всю их операцию. Проболтавшись о предательстве Майнира в отношении Лофтиса, капитан едва не выдал тайну психиатра Лезника с его делами на комми именно в тот момент, когда Лофтис уже был готов расколоться насчет шантажа и Феликса Гордина. Базз поспешил увести Мала из дома Клэр, чтобы тот не выболтал все секреты их команды. Если им повезет, Лофтис с Клэр подумают, что сведения о предательстве Майнира они получили из материалов Комиссии Конгресса. Как ни умен капитан Мал Консидайн, а на глупости он мастак: двадцать против одного — он заключил сделку с Красной Клэр, чтобы получить отсрочку суда по опеке, и десять против одного — своим наездом на Лофтиса он мог эту сделку запросто угробить. Старый пед, конечно, не убийца, но почему-то страшится вспоминать о том пробеле в своей биографии — с 42-го по 44-й. А еще очень похоже, что это они с де Хейвен выкрали бумаг из квартиры Дэнни. С пропавшим доком Лезником тоже головная боль — не меньше, чем с Малом, который чуть не просрал свою хрустальную мечту.Тимстеры пустили по кругу бутылки, а уаесовцы продолжали шагать цепочкой, выкрикивая свои набившие оскомину лозунги: «Даешь справедливый заработок!», «Долой тиранию студий!». Баззу пришло в голову сравнение: кошка готовится прыгнуть на мышь, которая грызет сыр на краю обрыва. Он оторвался от этого спектакля и пошел в кабинет Германа Герштейна.
Хозяин еще не пришел. Секретарша была предупреждена, что Баззу должны позвонить по прямому телефону Германа. Базз сел за его письменный стол, вдыхая аромат, плывущий из коробки сигар, и любуясь портретами кинозвезд на стенах. Подумал о деньгах, которые ему должны отстегнуть за большое жюри, и тут зазвонил телефон:
— Алло.
— Микс?
Голос был знакомым. Не Шортелл, не Мал…
— Микс. Кто это?
— Джонни.
— Стомпанато?
— Как скоро забывается, как скоро, — пропел баритон в трубке.
— Зачем звонишь?
— Как скоро забывается добро. А я вот добро не забываю. Понимаешь, о чем я?
Базз вспомнил историю с Люси Уайтхолл, казалось, прошло уже сто лет:
— И что, Джонни?
— Отдаю тебе должок, бляха-муха. Микки знает, что Одри снимала пенки. Но я ему ничего не говорил, даже смолчал, как ты наколол его с Пити С. Из банка стукнули. Одри положила свою пенку в Голливуд-Банк, а там Микки кладет свой навар с тотализатора. Управляющий заподозрил неладное и позвонил ему. Микки посылает за ней Фритци. Тебе дотуда ехать недалеко, так что мы квиты.
Базз представил себе Ледокола Фритци, орудующим ножом:
— Ты про нас знал?
— Заметил, что Одри нервничает в последнее время, проследил за ней до Голливуда и видел, как ты ее встречал. Микки про вас не знает, так что будь спок.
Базз послал ему воздушный поцелуй и положил трубку. Позвонил Одри — у нее занято. Выскочил из студии, сел в машину и помчался, не обращая внимания на красные и желтые огни светофоров, срезая путь, где только можно. Увидел «паккард» Одри у дома, перескочил бордюрный камень и юзом остановился на лужайке перед домом. Оставил двигатель работающим, вытащил свою пушку, бегом — к двери. Распахнул ее плечом — Одри сидела в шезлонге, в волосах — бигуди, на лице — слой кольд-крема. Увидев Базза, поспешно накрыла голову полотенцем. Он бросился к ней и стал целовать:
— Микки… прознал, что ты… его обобрала, — говорил он между поцелуями.
— Черт! — воскликнула Одри и тут же добавила: — Ты не должен видеть меня в таком виде!
Скоро здесь будет Фритци К. Базз схватил свою львицу и потащил ее к машине, выдохнув:
— Вентура, на береговом шоссе, я — за тобой. Это не Беверли Уилшир, зато там безопасно.
— Дай мне пять минут на сборы, — попросила Одри.
— Ни секунды!
— Вот черт. А мне так нравится в Лос-Анджелесе!
— Скажи ему пока.