Город и псы

– А, что лиса? – подал голос другой охранник.

– А что, лиса, – повторил Петрович, – встала за шлакоотвалом, метрах в двадцати от нас и наблюдает, как сынуля уплетает содержимое её мисок А ещё дальше, метра на три от неё, и папаша стоит. Ну, прямо, – святое семейство. Охранники дружно рассмеялись.

– Без харчей осталась рыжая?

– Да, нет, не скажи, – Петрович искоса глянул на Ронина и улыбнулся в усы, – Серёга отдал ей всю свою пайку.

– Ну, ты даёшь, кинолог, – присвистнув, ухмыльнулся верзила в пятнистом камуфляже, с неподдельным изумлением глядя на Сергея, – Всё отдал лисе, а сам остался без хавчика.

– Ну, ты, даёшь, – ещё более выразительно повторил он и сокрушённо замотал головой.

* * *

– Эй, хорош там базарить, мне кроме вас ещё три поста менять! – нервно гаркнул из кабины УАЗа водитель, и в дополнение сказанного пару раз хрипло «клаксонул» в промозглую тишину весеннего утра, мигнув при этом фарами дальнего света, Ронин и его напарник, наскоро распрощавшись с новой сменой, уселись в нагретом салоне дежурной машины, которая тотчас рванулась по накатанному насту, выхватывая фарами из темноты очертания заводских сооружений вместе с густой стеной деревьев и кустарников лесопарковой полосы. Объезд оставшихся постов, с процедурой пересменки, если двигаться от «точки», занимал самое малое полчаса, поэтому можно было ещё как следует «покемарить» под монотонное урчание мотора. Ронин закрыл глаза, но, спустя минуту или две, сквозь пелену забытья до его сознанья донеслось несколько странных хлопков, и в следующее мгновенье машина резко дёрнулась, с силой качнув корпуса сидящих в ней, вперёд и остановилась. Он болезненно воткнулся грудью в приборную панель, а шофёр нецензурно выругался.

– Что за чёрт, почему остановились? – Сергей потёр место ушиба и слегка поморщился. Удар по силе был сопоставим с тем, когда, почти пятнадцать лет назад, на первенстве Краснознамённого Пограничного Управления ФСБ РФ по республике Таджикистан, какой-то бычок – тяжеловес плотно приложился к его грудине левым прямым. С тех пор там слегка побаливало и поднывало к непогоде, и вот теперь, надо же, опять на старые дрожжи.

– А ты сам посмотри, – процедил в ответ водила, тыча пальцем в лобовое стекло, – «Санитары», мать твою! Это у них называется – внеплановый отлов безнадзорной твари, то бишь отстрел. Типа халтуры. Он зло усмехнулся и распахнул дверь кабины. На дороге, метрах в трёх от переднего бампера, поскуливая и повизгивая, волчком крутилась рыжая псина. Рядом с ней лежала другая, такой же масти, словно они были из одного помёта. Её морда, с обнажённым оскалом жёлтых клыков, с которых свисала кровавая пена, была неестественно вытянута, а бока судорожно ходили, и с них густо валил пар. Впереди, на самом краю обочины, в свете фар, маячили очертания старенького, тентованного «Зилка» и двух дюжих фигур, в капюшонах поверх голов, и с ружьями наперевес.

– Куда палишь, гад!? – заорал водила, наполовину высунувшись из кабины, – а если бы по нам попал? Это, между прочим, дежурная машина охраны комбината, в отличии от вашей труповозки. Можем расценить, как нападение.

– Так ведь, не попал же, – весело заржал один из них, откинув капюшон, словно рыцарское забрало, демонстрируя, тем самым, свои мирные намерения. В этот момент раздался ещё один хлопок, но пуля ушла безадресно, не найдя на сей раз жертвы, а только срезав несколько веток и осыпав снег в густом ольховнике, где успела скрыться стая собак. Стрелявший плюнул с досады и смачно выругался. Судя по всему, он был старшим в этом дуэте.

– Подгоняй фургон ближе, поможешь погрузить! – скомандовал он весельчаку и решительным шагом направился к охранникам. – Я пока оттащу собак на обочину, чтобы эти – он, пренебрежительно махнул рукой в сторону «Уазика», – могли спокойно проехать.

Ронин, некоторое время, словно в забытьи, безучастно наблюдавший за всем этим, вдруг очнулся, и окончательно пришёл в себя, когда собаки уже перестали подавать признаки жизни. Он что есть силы рванул на себя дверной рычажок кабины, чуть не обломив его при этом. Шофёр с криком: «Сиди, не рыпайся! – пытался ухватить Сергея за рукав, но тот энергично и бесцеремонно сбил захват, и почти вывалился из кабины навстречу надвигающейся фигуре человека с ружьём.

– Да, постой, ты, они же тоже на работе, зачем нам неприятности! – почти взмолился водила, ещё надеясь остановить охранника. За последний месяц у него, итак, было два «залёта», связанные с повышенной дозой промиле в крови, поэтому любая нештатная ситуация, после очередного «китайского» предупреждения, могла стать для него последней.

– Серёга, не надо, не встревай, – у них же стволы! – также вдогонку ему закричал Петрович, не решаясь сам вылезти следом за ним из машины, но Ронин уже вышел на свою «рабочую» дистанцию, и привычным, резким движением плеча бросил свой огромный, правый кулак вперёд, словно молот, выцеливая пространство, темнеющее под нависающим козырьком капюшона. Пространство вдруг стало осязаемым и твёрдым, в нём что-то хрустнуло и послышался неопределённый, чавкающий звук.

– А-а-а, сука! – взвыл «санитар», но не упал, а, отступив на шаг, сноровисто вскинул ружьё и лихорадочно защёлкал затвором. Медлить было нельзя, и Ронин с коротким подшагом, «выстрелил» первым, пустив теперь в ход свою левую. На этот раз он вложился от души, всей своей шестипудовой массой, удачно зацепив подбородок противника и, сопроводив полёт кулака – молота гулким, утробным выдохом. «Мешок» в капюшоне сразу обмяк и рухнул, как подкошенный, тут же, где стоял, на ребристую колею дороги, сложившись в неестественной позе, будь – то, трансформер и, безвольно выронив из рук орудие убийства.

Его молодой напарник оторопевший было, поначалу, довольно быстро оценил обстановку, и, предупредительно пальнув пару раз вверх, уже бежал к ним размашистым шагом, угрожающе лязгая на ходу затвором. Шагах в трёх от Ронина и лежащего рядом с трупами собак его напарника, он предусмотрительно остановился и поднял ствол. Его лицо, ещё недавно сиявшее простоватым и глуповатым радушием, было перекошено бешеной злобой.

– Тебе чё, козёл, жить надоело?! Ты чё творишь, фуфел!? У нас же лицензия на отлов, у нас же заявка от вашего начальства, у нас же план… – Он почти в упор направил оружие в грудь Ронину, потом подошёл к напарнику и тронул его за рукав. – Слава, Слав, ты меня слышишь? А, Славян?! – Но тот, почти не меняя своей неестественной позы, только лишь невнятно промычал что-то в ответ и снова затих. Похоже, что помимо прочего, у него была сломана челюсть.

– В общем, так, – рявкнул молодой «санитар», продолжая держать на мушке Ронина, – пусть с тобой теперь разбирается ваше начальство и полиция, а ты, – он ткнул пальцем в шофёра, – сейчас берёшь рацию и докладываешь о происшествии в свою дежурку, – пусть вызывают полицию и «скорую». Но, сначала, – все из машины. Живо! И не вздумайте газануть, – я не промахнусь! – он сделал предупреждающий жест рукой и положил палец на спусковой крючок.

– Э-э, хорош, размахивать стволом, тут тебе люди, а не собаки, – завозмущался шофёр, пытаясь потянуть время. – Ещё шмальнёшь сдуру. Вы же сами виноваты: палите куда попало. Вон, чуть в машину не попали. Откуда нам знать, что вы не бандиты? Ещё не известно, с кем вперёд будет разбираться полиция, – сказал он, пытаясь намекнуть Ронину, а за одним, и Петровичу на версию о необходимой обороне.

– Кстати, о собаках, – словно не слушая его, продолжал молодой, – напарника у меня сейчас нет, – по вашей, кстати, вине, и машину мне самому подогнать несподручно, поэтому вы двое, – он качнул стволом в сторону Ронина и водилы, – вы оттаскиваете собак к грузовику, и там грузите их, понятно?! Старик останется здесь, – он смерил Петровича оценивающим взглядом, словно прикидывая, насколько тот может быть для него опасен, и, как видно, удовлетворившись осмотром, коротко скомандовал: «Пошли!»

* * *

Теперь Ронин хорошо вспомнил этот тентованный, обшарпанный «Зилок» и этих двоих, сидящих в его кабине, в таких же длиннополых, как у рыбаков, брезентовых плащах с капюшоном, назначение которых заключалось в том, чтобы не измазаться собачьей кровью и экскрементами в процессе «работы». Примерно, раз в месяц, а иногда и чаще, этот фургончик цвета «хаки», по звонку дежурной части заезжал на территорию комбината, и медленно фланируя объезжал его подзаборные периферии, густо заросшие метровой, некошеной стеной сорного разнотравья, в виде зарослей лопуха, крапивы и сурепки. Иногда он неожиданно выныривал на территории постов и охраняемых складских помещений, и тогда охранники, как могли, прятали собак, которые не просто кормились при постах, но и жили там на правах домашних питомцев. Но даже дорогие, кожаные ошейники, которыми сердобольные охранницы окольцовывали их бурые, косматые шеи, дабы придать собакам статус хозяйских псов, уже не могли их спасти, ибо не являлись для них охранными грамотами в лице представителей коммунальных отделов очистки и спец автохозяйства.