Город Ильеус

Праздник длился до утра. За тёмными окнами не видно было дождя. Гуни танцевала какой-то непристойный танец, задирая юбку. У Альдоуса на лице были следы губной помады, зато на губах вдовы Бастос помады явно не хватало. Карлос менял пластинки, агроном отпускал всё те же плоские шуточки, которые имели успех у сеньоры Раушнинг. Жульета и Сержио разговаривали, сидя на софе. Она обещала завтра позвонить ему.

Сержио вышел вместе с Манекой Дантасом. Этот праздник в высшем обществе взрывал все представления полковника о семье. Манека уже читал где-то (он не помнил где) о кризисе, угрожающем семье, об опасности её разложения. Он слышал также проповедь епископа, посвященную этому вопросу, очень красноречивую проповедь. Но сегодня он собственными глазами увидел разложение семьи. Он был потрясен и все свои чувства выразил в одной фразе:

— Это конец света, сеньор Сержио, это конец света!

— И кончится новым всемирным потопом, полковник. Вы только посмотрите, как льёт…

Но полковник Манека Дантас не шутил; в его голосе был испуг, и в глазах застыло выражение ужаса от всего, что ему пришлось увидеть.

— Это конец света…

ПОВЫШЕНИЕ ЦЕН

1

Три года подряд цены на какао росли. Повышение началось внезапно, после начала дождей, словно его принесли в чреве своём чёрные тучи, заполнившие небо над городом и над полями. Это были три года, на протяжении которых город Ильеус и вся зона какао утопали в золоте. «Деньги тогда потеряли свою цену», — говорил о тех временах полковник Манека Дантас несколько лет спустя. Ильеус и вся зона какао утопали в золоте, купались в шампанском, спали с француженками, приехавшими из Рио-де-Жанейро. В «Трианоне», самом шикарном из городских кабаре, полковник Манека Дантас зажигал сигары билетами в пятьсот тысяч рейс, как делали когда-то местные богачи-плантаторы в период подъема цен на кофе, каучук, хлопок и сахар. Проститутки, даже самые истрепанные и опустившиеся, получали в подарок ожерелья и кольца. На кораблях, приходящих в Ильеус, Итабуну и Итапиру, в порт Канавиейрас, в Бельмонте и Рио-де-Контас прибывали самые невероятные грузы и самые странные пассажиры: джаз-банды и дорогие духи, парикмахеры и массажисты, садовники, агрономы, саженцы фруктовых деревьев из Европы, авантюристы и роскошные автомобили. Это было невиданное зрелище, какое-то карнавальное шествие.

Повышение началось вместе с началом дождей, спасших ранние плоды. Капитан Жоан Магальяэс заслужил славу проницательного человека, потому что, как утверждали люди, ехавшие как-то раз с ним вместе в автобусе, капитан предсказал повышение цен раньше всех. Уже много лет цены на какао безнадежно держались на одном и том же уровне: от четырнадцати до пятнадцати тысяч рейс за арробу, самое большее по девятнадцати, когда выдавался удачный год. И даже так это была чрезвычайно выгодная культура, она давала большие доходы и обогащала помещиков. Внезапно цены начали расти с головокружительной быстротой. По правде сказать, вначале никто и не пытался понять причины этого неожиданного повышения. Только несколько месяцев спустя коммунисты разбросали свои первые листовки, разоблачавшие замыслы экспортеров какао. Вначале же всех охватило изумление, сменившееся вскоре кипучей жаждой деятельности. С девятнадцати тысяч за высший сорт цена на какао в один месяц повысилась до двадцати восьми тысяч пятисот с доставкой. Через два месяца платили уже по тридцать за арробу. В каждом взгляде горела жажда наживы, корабли каждый день привозили какую-нибудь новинку в Ильеусский порт. У грузчиков было столько работы, что рук не хватало. В середине года какао снова резко поднялось в цене, и в конце урожая его продавали уже по тридцать пять тысяч за арробу. «Слишком много денег», — говорил доктор Руи Дантас за стаканом джина: рост цен внёс резкие изменения в его жизнь, как и в жизнь всех других обитателей зоны. Когда какао стали продавать по тридцать пять тысяч, все решили, что повышение цен достигло высшей точки: больше цены не поднимутся. Только Жоаким и его товарищи знали, что это было лишь началом торговой авантюры, которая не только повлияет на жизнь отдельных людей, но перевернёт всю зону какао, изменит весь её облик. Новый урожай принёс новые неожиданности: цена на какао возросла до сорока двух тысяч. Со временем она достигла пятидесяти, а высшая цена была пятьдесят два. Но это последнее повышение (это было на третий год) уже никого не удивило: всё было возможным в этих краях, полных чудес… Последний год цена на какао упорно держалась на сорока восьми тысячах рейс и ни разу не упала. Казалось, что она никогда не упадет. Потом всё повернулось с ужасающей быстротой, и настало время, которое поэт Сержио Моура называл впоследствии «эпохой нищих миллионеров».

Сохранилась фотография Ильеусского порта, относящаяся к периоду повышения цен, которую и потом воспроизводили столичные газеты, говоря о каком-нибудь событии, касающемся «Короля Юга». Порт заснят с вершины холма Конкиста, и на фотографии видны восемь кораблей разных типов и размеров, теснящихся в маленькой гавани почти что один на другом, три приземлившихся самолета, барки, рыбачьи шлюпы, парусники. Видна на фотографии и толпа, снующая по пристани и портовым улицам. Может быть, это было заснято в особенный день, но весь период повышения цен был особенным, словно какой-то долгий и необычный праздник. В эти годы префектура серьезно занялась уже раньше поднимавшимся вопросом о переустройстве порта и задумала уничтожить старую маленькую гавань, неудобную для причала и опасную для судов, и построить новую пристань в той части города, которая выходила прямо на море.

Особенно много об этом говорили после катастрофы с яхтой «Итакаре», потерпевшей крушение у входа в гавань однажды утром во время бури. Жертв было очень много. Яхта шла переполненная, как все суда, входившие в этот волшебный порт в те времена особого великолепия, когда какао шло по пятьдесят тысяч. На яхте ехали джаз, проститутки, полковники, студенты и адвокаты. Ехали также иммигранты; джаз играл перед самым кораблекрушением. Об этой катастрофе сложили абесе. В одном из них пелось:

В августовское утро ненастное,едва лишь девять пробило,случилось несчастье ужасное,как оно всех поразило!Погибла в пучине морейяхта «Итакаре».В Ильеусе это было.

Это событие потрясло жителей Ильеуса. Но нужно сознаться, чтобы не погрешить против истины, что они говорили о страшной катастрофе не без гордости, — они начинали привыкать к тому, что в Ильеусе всё принимало грандиозные размеры: состояния богачей, скандалы, строительство, подлоги, праздники, а теперь и бедствия. В этот месяц как раз не было никаких сенсационных новостей, и газеты Баии, а также самые крупные газеты Юга, Рио и Сан-Пауло, уделили много места печальному происшествию, одна из них даже послала в Ильеус специального репортёра, который прилетел на самолете, беседовал с потерпевшими и нащелкал много фотографий. В абесе говорилось, что день, когда произошло кораблекрушение, «был праздничным днём» в Ильеусе.

Уже этот репортер в нескольких написанных им заметках отмечал оживление торговли и подъем, царивший в городе и во всей зоне какао. Гибель «Итакаре» не смогла рассеять радостное возбуждение, овладевшее местными жителями, какое-то лихорадочное состояние, которого они не знали раньше. Не рассеяли его и скандалы, потрясавшие Ильеус в течение всего периода повышения цен.

Несколько лет спустя, когда торговая лихорадка немного успокоилась и в Ильеусе после высокого взлета и быстрого падения снова установились прочные цены на какао, профессор одного из иностранных университетов, обследовавший состояние экономики северо-востока Бразилии (он потом опубликовал у себя на родине книгу по этому вопросу), провел несколько дней в зоне какао, изучая её особенности. Один из друзей, живший в Сан-Пауло, направил его к местному коммерсанту, которого знал лично. Тогда только что начинали заживать раны, нанесенные городу и соседним муниципальным округам недавно закончившимся катастрофическим падением цен. Но причиной бедствий все считали не падение цен, а предшествующий ему подъем.

…Иностранный профессор, в круглых очках, похожий на вытянувшегося не по возрасту мальчика, с живостью повернулся к коммерсанту, своему чичероне, как будто хорошо осведомленному. Вынув блокнот и карандаш (это было в баре), профессор спросил, жаждая статистических данных и цифр:

— Какие факты являются характерными для периода повышения цен? — Твёрдое, металлическое произношение профессора, изучившего португальский язык по учебнику перед тем, как сесть на корабль, составляло странный контраст с его наружностью наивного ребёнка.

Коммерсант подумал немного и ответил:

— Скандалы… О, сеньор доктор, это были скандалы один хуже другого… Никогда еще не было столько скандалов подряд… Мужчины словно потеряли голову, и женщины тоже. Все семейные устои полетели в пропасть. Отец ссорился с сыном, муж с женой, сноха со свёкром… Женщины ходили по улицам голые — ну, прямо голенькие, сеньор доктор, поверьте! Честные мужчины бросали семьи из-за женщин легкого поведения… У замужних дам стало модой заводить любовников…

Профессор экономики из иностранного университета даже рот раскрыл от удивления. Коммерсант развёл руками, он сам был взволнован:

— Никогда я не думал, что увижу что-либо подобное. Если бы мне кто-нибудь другой про все это рассказал, я бы подумал, что он лжёт. Но я это сам видел, вот этими глазами, которые поглотит сырая земля… Страшные дела, сеньор доктор, страшные дела…

И коммерсант все свои чувства выразил в одном трудном слове, которым хотел показать иностранному профессору, что он не такой невежда, как можно подумать с первого взгляда:

— Пандемониум, сеньор доктор, пандемониум…

Профессор изумленно таращил глаза под очками, он был похож на испуганного ребёнка. Он не узнал от коммерсанта ни одной цифры, но в течение длинного вечера, за стаканом виски, он услышал самые ужасные истории, которые когда-либо довелось слышать профессору экономики.

Во время повышения цен строительная лихорадка охватила не только Ильеус, но также Итабуну, Пиранжи, Палестину и Гуараси, многие города и поселки. Участки земли стоили огромных денег — дороже были разве что в Рио-де-Жанейро. Полковник Манека Дантас ухлопал пятьсот конто на постройку особняка в Ильеусе (подарок доне Аурисидии, чтобы ей хорошо жилось под старость), который продал в период падения цен за сто двадцать, да и то с большим трудом. Прокладывались новые улицы. В Итабуне построили маленькую радиостанцию, на площадях установили громкоговорители. Вскоре в Ильеусе тоже появилась своя радиостанция. Между обоими городами началось всё возрастающее соперничество, проявлявшееся в газетной полемике, на футбольных матчах и новогодних праздниках.