Город костей

Клэри стало невыносимо смотреть на Ходжа.

— Пообещайте, что он не пострадает, и я отдам Чашу!

— Нет, — ласково сказал Валентин. — Ты отдашь ее в любом случае.

Ходж прикрыл глаза. На мгновение его лицо сделалось похожим на лица ангелов, держащих письменный стол: полное скорби и муки от тяжкого бремени. Затем он выругался себе под нос и рукой, дрожащей, как лист на ветру, протянул Чашу.

— Благодарю, — откликнулся Валентин, задумчиво вертя в руках Чашу. — По-моему, ты ее слегка помял.

Ходж с землистым лицом молча смотрел, как Валентин склонился над Джейсом и легко поднял юношу на руки. Безупречно скроенный пиджак Валентина натянулся на руках и спине, выдавая мощь, скрывающуюся в обманчиво грузном теле. Фигура Валентина напоминала ствол векового дуба, а Джейс на его руках казался маленьким ребенком.

— Скоро он присоединится к своему отцу, — произнес Валентин, разглядывая бледное лицо Джейса. — Нечего ему здесь делать.

Ходж метнулся к Джейсу, но Валентин шагнул к сверкающему занавесу: видимо, он специально оставил портал открытым. Сияющее пространство внутри портала слепило глаза.

— Подождите! — умоляюще закричал Ходж. — Вы же обещали снять с меня проклятие!

— Верно.

Валентин пристально посмотрел на Ходжа. Тот пошатнулся и, задыхаясь, прижал руку к сердцу. Под его пальцами растеклось темное пятно; черные капли падали на пол.

— Проклятие снято? — взволнованно спросил Ходж.

— Да. И пусть свобода, купленная столь дорогой ценой, принесет тебе радость.

Валентин шагнул в сверкающий портал.

Сначала его фигура замерцала, словно Валентин стоял под водой, а потом он исчез вместе с Джейсом.

20 На крысиной тропе

Не в силах оторвать взгляд от закрывшегося портала, Ходж судорожно сжимал кулаки. Сочившаяся из груди темная жидкость покрывала его левую руку, словно перчатка. Было заметно, что к бурной радости Ходжа примешивалось острое чувство отвращения к себе.

— Ходж! — Клэри шарахнула кулаком по невидимой стене. Прострелившая руку боль почти не ощущалась по сравнению с мучительной агонией в груди. Казалось, сердце вот-вот выскочит наружу. «Джейс! Джейс! Джейс!» — эхом звучало в голове. — Выпустите меня отсюда!

Он обернулся:

— Нет. — Ходж вытирал окровавленную руку идеально сложенным носовым платком. В его голосе сквозило искреннее сожаление. — Иначе ты попытаешься меня убить.

— Не попытаюсь, — ответила Клэри. — Даю слово.

— Тебя не растили в традициях Сумеречных охотников, — возразил Ходж. — Твои обещания ничего не стоят.

Край носового платка задымился, словно от контакта с кислотой, а рука Ходжа по-прежнему оставалась черной. Он нахмурился и оставил свои тщетные попытки.

— Ходж! — в отчаянии взмолилась Клэри. — Валентин убьет Джейса. Он сам сказал!

— Он так не говорил.

Ходж сел за стол и вынул из ящика чистый лист бумаги. Неужели собрался писать письмо?

— Валентин сказал, что Джейс скоро присоединится к своему отцу. Но отец Джейса умер! Что еще могут означать эти слова?

— Все очень сложно. Ты не поймешь, — ответил Ходж, продолжая выводить на бумаге буквы.

— Я понимаю достаточно. — Горькие слова жгли Клэри. — Понимаю, что Джейс доверял вам, а вы продали его человеку, который ненавидел его отца и, наверное, самого Джейса. И все потому, что вам не хватило смелости нести на себе заслуженное проклятие.

Ходж вскинул голову:

— Так вот что ты думаешь обо мне?

— Это то, что я знаю.

Он отложил ручку, качая головой. Ходж выглядел усталым и постаревшим, гораздо старше Валентина, хотя они были одного возраста.

— Ты не знаешь очень многого. И хорошо.

Ходж аккуратно сложил исписанный листок и бросил его в огонь. Перед тем как сгореть, бумага вспыхнула ядовито-зеленым пламенем.

— Что вы делаете? — удивилась Клэри.

— Отправляю письмо. — Ходж стоял очень близко, по ту сторону невидимой стены. Клэри прижала к ней пальцы, жалея, что не может выдавить Ходжу глаза, хоть в них и светилась печаль. — Ты еще молода. Прошлое для тебя ничего не значит: это не другая планета, как для пожилых, и не навязчивый ночной кошмар, как для тех, у кого нечиста совесть. Я заслужил проклятие Конклава за то, что помогал Валентину. Однако ему служили и другие члены Круга. Велика ли была вина Лайтвудов? А Вэйландов? Но прокляли только меня, до конца жизни лишив права хоть на полшага выходить за пределы Института, даже руку высунуть из окна.

— Я в этом не виновата, — произнесла Клэри. — И Джейс не виноват. Вы просто отыгрались на нем за свою обиду. То, что вы отдали Чашу Валентину, я еще могу понять, но отдать ему Джейса? Валентин убьет его так же, как убил его отца!

— Валентин не убивал его отца, — возразил Ходж.

Клэри всхлипнула:

— Не верю! Вы все время лгали нам, лжете и сейчас!

— Молодость не приемлет компромиссов. Неужели ты не видишь, что я по-своему пытаюсь быть хорошим человеком?

Клэри покачала головой:

— Добрые дела не дают право забывать об ошибках прошлого. Хотя если бы вы подсказали, где искать Валентина…

— Нет! — выдохнул Ходж. — Говорят, что нефилимы — это дети людей и ангелов. И в наследство от последних нам досталась лишь возможность пасть еще ниже. Жизнь Сумеречного охотника — это шрамы и убийства. Уходи, пока не поздно. Уезжай из Института и больше не возвращайся.

— Не могу, — ответила Клэри.

— В таком случае мне очень жаль тебя.

Ходж вышел из библиотеки.

Клэри осталась в одиночестве. В полной тишине она слышала лишь свое дыхание и царапанье пальцев по невидимой стене, преграждавшей путь к двери. Понимая всю бесполезность того, что делает, Клэри снова и снова билась об стену. В конце концов, она съехала на пол и постаралась не зареветь.

По ту сторону прозрачной стены умирал Алек, а Изабель отчаянно надеялась, что Ходж спасет его; где-то далеко Валентин грубо тряс Джейса за плечо, чтобы тот проснулся; маму постепенно покидали силы…

Клэри оказалась заперта в ловушке, бесполезная и беспомощная, как дитя.

Она резко выпрямилась, вспомнив, как Джейс вложил ей в руку стило у мадам Доротеи. Затаив дыхание, Клэри полезла в левый карман кофты. Пусто. Тогда она сунула руку в правый карман — и взмокшие пальцы заскользили по твердому цилиндрическому предмету. Стило!

С бешено колотящимся сердцем Клэри поднялась на ноги, нащупала левой рукой невидимую стену и осторожно уперлась в нее стило, зажатым в правой. Постепенно в голове стал сформировываться образ, он словно всплывал к поверхности мутной воды, становясь четче и четче. Сначала медленно, а потом все увереннее Клэри стала водить кончиком стило по стене. В воздухе начали появляться ослепительно белые линии.