Город моей мечты

В свои шестьдесят семь годочков дедок наш неплохо еще ходил на широченных старых лыжах. Утро выдалось морозное, бодрое, давно устоявшийся наст хорошо держал поджарое тело в поношенном овечьем тулупе. Дичь в это утро никакая не встретилась, хотя старичок обошел уже и всю Согру вокруг.

Согрой у нас называли самый большой овраг, обросший по краям до низу густым подлеском и заваленный валежником. День клонился к обеду, снег на солнце искрился, и подумывал Филлип Игнатьич уже возвращаться домой по своей лыжне, больно далеко забрел. Да вдруг почудился старику невзначай запах дыма. Жилья-то вблизи нет и в помине, неужели охотники на поляне жгут костерок, надо бы все разведать.

Прошел дедок еще с полкилометра вперед и оказался на широкой заснеженной прогалине между деревьями. А тут прямо чудеса! Стоит посреди белого нетронутого поля маленькая избушка, сугробы чуть не до самой крыши достают, оконце почти замело, дверь засыпана снегом. Но при всем этом из трубы на ветхой крыше тянется тонкая струйка дыма. И никаких тебе рядом следов, ни звериных, ни человечьих. Ни санной, ни лыжной тропы…

Странно это деду показалось, после тихой и бесснежной ночи здесь на открытой поляне должно быть полным-полно всяких черточек, там мышка бежала, там зайчик скакал или пичуга прыгала. Весь лес кругом в звериных тропинках, а тут будто заповедное место, никому ходу нет. Картина и впрямь чудна: ровное белое покрывало и на нем черная старая избушка. А внутри кто-то топит печь, хотя двери снегом подперты. Потом дед Филлип так это дело вспоминал:

— И зачем только я, старый дурак, туда сунулся? Любопытство замаяло, начал откапывать дверь. Ведь надо бы сразу прочухать, что-то здесь неладное твориться, надо было развернуться и почапать домой. Нет же, охота поглядеть, а хто это там внутри печку топит, а может, помощь кому нужна.

— Ну, кое-как дверку я освободил, там еще засов снаружи оказался, заперта дверь-то была, вот же диво. Ну, я ее отворил, а мне изнутри как поддаст паром горячим. Гляжу — мать моя честная, так это же баня! Как есть баня! Жарища внутри и вода льется, будто плещется кто-то на полке.

Ну, я зенки-то продрал, да и сунулся вперед, а там наверху баба голая сидит. Вот как сейчас вижу — волосищи черные, аж до пола висят, сама вроде белая, ладная из себя, а глазищи круглые, желтые как у кота и прямо светятся в полумраке-то. Я прямо закаменел! А баба-то потом как фыркнет, как заухает по-совиному, гляжу — машет руками и хохочет в голосинушку.

Себя не помня выскочил я из бани, да и деру дал, лыжи не потерял едва, мешок заплечный так и оставил в лесу, некогда подбирать. Ружье еще хорошо не скинул, а то мог бы и его в одночасье лишиться. Такой меня страх разобрал, еле остался жив, едва в штаны стыда не наделал.

Это вам сейчас рассказать, может, оно и смешно станет. Старый болван в лесу голой бабы испужался, а на меня там нашла такая морока, что не знаю сам, как из лесу выбрался. Хорошо еще леший не путал меня, мылся поди со своей лешачихой, пока я до дома драпал. Отродясь у нас в лесу такой пакости не бывало. Ладно, сказывали старухи байки про ягненочка, что может обернуться мальцом, ну, огоньки на кладбище видятся, но чтобы такая вот срамота — не-ет, это впервой случилось!

Нужно еще добавить, что через пару дней после того самого случая Филлип Игнатьич самолично водил в лес целую ораву охотников. Уж очень ему хотелось доказать односельчанам, что баня посреди поляны ему не привиделась. И ведь немало нашлось желающих самолично «лешачиху» увидеть, да только поиски ни к чему ни привели. Сколько мужики не блуждали по лесу близ Согры, заповедное место так и не открылось им, впрочем, и заплечный мешок Филлипа тоже сгинул бесследно. На память, поди, кто из леших подобрал.

Раздумывая об этом удивительном случае, я невольно прихожу к мысли, что рядом с нами, и правда, испокон веков существует какой-то таинственный мир, и его загадочные обитатели пытаются порой контактировать с нами, поведать о своем существовании, а, может, им также любопытно, кто мы и способны ли с ними ладить.

Бабушкиным рассказам я верила еще и потому, что лично со мной однажды приключился невероятный случай, объяснения которому не могу найти и по сей день. Тогда мне было уже двенадцать лет, я жила у бабушки, а мама с новым мужем ожидала рождения братика. В ту памятную субботу бабушка что-то расхворалась, и я собралась идти в баню одна. Ничего в этом не было странного, я уже взрослая девушка, случаются у меня и «женские» дни, так что вполне могу помыться сама.

Помню, вечер был теплый, светлый, с огорода пахло травой и политыми грядами, над крышами низко кружились ласточки, залетали по очереди в амбар, там у них было гнездышко с малышами. В хлеву, скучая за отсаженным молодым телком, мычала корова, шумно возились куры, устраиваясь на ночлег.

Наша старенькая банька находилась в конце просторного огорода и видна была из бабушкиного дома. Мне велели долго не рассиживаться, ополоснуться скорей и бежать обратно, бабуля должна была из окошка меня следить.

Разделась я в теплом предбаннике, где возмущенно жужжа, билась о стены одинокая муха. Я взяла свой пластмассовый таз, сняла полотенце с веревки и вошла в жаркое нутро бани. Все было привычно и знакомо, набрала я в таз горячей воды, намылила волосы и даже успела смыть с головы шампунь, как вдруг почувствовала снизу полка сильный толчок.

Будто кто-то подо мной пнул мокрые доски. Помню, как в первое мгновение, я словно оцепенела от неожиданности. Банька-то наша была совсем крохотной избушечкой с пристроем. Треть бани занимала побеленная печка, сложенная из кирпичей, рядом с печью железный бак, в котором нагревалась вода для мытья и тут же приспособлен деревянный полок в метре от пола.

Надо еще добавить, что полок держался на четырех деревянных колышках, а спереди пространство между ними было забито двумя досками так, что невозможно даже представить, что туда мог пролезть даже ребенок. Да и зачем кому-то лезть в темное сырое пространство у горячего бака? Разве что, меня испугать… Глупости какие, никому долго не просидеть в таком крохотном душном пространстве даже ради плохой шуточки.

Новый и весьма ощутимый толчок заставил меня даже подпрыгнуть. В голове поселилась лишь одна мысль, что же там такое пинает меня снизу? Я приблизила лицо к узкой неровной щели между досками и, старательно щурясь, начала вглядываться в полумрак. И я до сих пор помню это жуткое ощущение холода в животе, когда разглядела на сером от старого цемента полу белую человеческую ступню с крупными пальцами.

Дальше все происходило как в дурном сне — я схватила ковш, зачерпнула воды из бачка и стала лить парящую воду через щель прямо на эту странную ногу. Вылив весь ковш, я снова прильнула глазом к щели. Чья-то голая ступня быстро-быстро шевелила растопыренными пальцами, дальше угадывалась тонкая лодыжка и силуэт маленького существа, сидящего в самом темном углу под полком.

И тут я, наконец, в ужасе завопила, осознав, что это создание никак не может быть человеком. Я слетела с полка, выскочила в предбанник, кое-как замоталась в полотенце и помчалась к дому. Мне навстречу уже хромала бабушка, лицо ее было перепуганное. «Так ты же белее известки была!»

Едва помню, как я оказалась в горнице, как пыталась рассказать обо всем увиденном. Меня трясло как в ознобе, казалась я разучилась говорить и только рот разевала, хватая воздух. А передо глазами все еще стояла эта странная белая ступня с непомерно большими пальцами. Слишком велика для ребенка, но взрослый бы просто не поместился под нашим полком. И уж точно никакой человек не принял бы, молча, ковш горяченной воды, почти кипятка на свое тело. Так что же такое я видела через щель в досках полка? Ответа нет…