Город мясников
Шрифт:
– Готовь трос, – приказал я.
Похоже, нам предстояло внести в изучение Беты Морганы несколько свежих штрихов. Этот глюк был целиком украден из мозга мужчины, который посмотрел когда-то исторический фильм о фешенебельном публичном доме.
– Мамочки, – потер виски Деревянный. – Похоже, они научились вытаскивать нашу память!
– Не нашу, – тут же отозвался Бауэр. – Нам с тобой помнить нечего, кроме попоек на дрейфующей базе и марш-бросков по болотам. Эти фиолетовые ублюдки украли память у кого-то из инженеров миссии.
В лифтовом тамбуре пока все оставалось по-прежнему.
Ни звуков дикой оргии, ни табачной вони, но это ненадолго. Я уже не сомневался, что это новый вид глюка, и понимал, что он очень быстро растет. Со временем он сожрет все здание и примется за соседние. Если по глюку не ударят с орбитального органа, он прожует и растворит весь комбинат.
Это даже не смешно, хотя и символично. На миллионы Первой обогатительной компании вырастет самый крупный в галактике публичный дом. Вот только, как спасти оттуда людей?
– Командир, органы остались на шагателях. Нам нечем подавить очаг. Если только… швырнуть туда газовую гранату? – предложил Бауэр.
– Командир, наверняка, этот бред вытащили из башки того козла, что на кресте. Он мечтал о таких радостях и получил их. Гляди, как он тащится. Но он погибнет, и вместе с ним сойдут с ума другие. Если уже не сошли, – рассудил Деревянный. – Их как-то туда заманили. Смотри, они там подпрыгивают, они полностью утратили связь с реальностью. Трое, как минимум. Если мы их начнем травить…
– А что ты предлагаешь? – взвился Бауэр.
– Давайте попробуем его вытащить.
Оркестр запиликал во всю мощь. Полуголые женщины танцевали на паркете и прямо на столах. Одобрительный гул мужских голосов нарастал, над столами гуляющих компаний пылали толстые красные свечи в серебряных подсвечниках. Блюда, кубки и приборы тоже блестели, как серебро. Девица в чаше с вином засмеялась и высыпала себе на голову гору фруктов. На нас никто не смотрел.
– Командир, предлагаю спустить меня на тросе. Я зацеплю старого придурка, и вы выдерните нас обоих, – Деревянный горячо дышал мне в ухо.
– Господин декурион… можно мне взглянуть? – Мокрик подпрыгивал от нетерпения.
– Охраняй лестницу, – сказал я. – Бауэр, зацепишь трос за свой пояс и упрешься ногами в косяк. А я буду травить…
Посуда звенела, вино лилось водопадом, все громче доносились взрывы пьяного женского хохота. Я видел чьи-то голые ляжки и погрузившуюся между ними пятерню, видел, как внизу две девицы поливают себя ликером из высокой бутылки, широко раздвинув ноги, усевшись на корточки прямо посреди стола, а мужские руки из темноты поглаживают их зады.
Бауэр отодвинулся к противоположной стороне лестничной клетки, пристегнул трос карабином к поясу скафандра и уперся подошвой в ближайший угол.
– Волкарь, а здесь ничего не слышно и не видно! Вот чудеса…
Мужик на кресте вскрикивал после каждого удара плетки. Обе рогатые девки вскрикивали вместе с ним.
– Сюда не завозили баб, это точно! – оформил свои размышления Деревянный, застегнул снаряжение и встал на краю. – Мы бы знали, нас бы предупредили,
верно?– Деревянный, если у тебя возникнет малейшее сомнение, – стреляй, – я сунул ему свой тазер. – Нам надо проникнуть дальше, здесь остались люди.
– Если он не призрак, я его на счет «раз» вытащу, – пообещал Деревянный.
– Командир, может, швырнуть пару гранат, и не придется никого спасать? – предложил из коридора Бауэр.
– А проще всего – задвинуть эту створку и сделать вид, будто мы тут не проходили, – съязвил в ответ Деревянный. – Командир, мы не можем просто так уйти. Если очаг не задавить, он будет разрастаться, верно? Он будет расширяться, пока не сожрет все материальные объекты вокруг. Так вся миссия превратится в бордель…
– Командир, этажом выше – движение, – тихонько произнес Мокрик. – Там кто-то рвет ковровые покрытия.
Я задумался. Если плюнуть и уйти, очаг будет и дальше жрать здание, пока не сдохнет сам или пока его не размажут с триремы. Никто ведь не знает толком, что такое материальные глюки, за полгода их изучения ученые не продвинулись ни на шаг! Одно известно наверняка – в отличие от глюков обычных или фантомов, вроде той огромной вороны, эти материальные очаги крайне опасны. Они переплавляют любое неорганическое вещество во что-то новое, они расползаются, как метастазы, и с ними каждый месяц все труднее воевать. Если мы не вмешаемся, подлый глюк расплавит научный центр, обошедшийся сенату в миллионы ауреев…
Но идея бросать в центр очага гранату, не зная наверняка, есть ли там сотрудники миссии, мне не слишком нравилась. Нам требовалось точечным ударом уничтожить либо освободить мозг, виновный в представлении.
Мы договорились, что я буду стравливать трос, пока Деревянный не опустится прямо над крестом. Деревянный кусачками перекусит кандалы старика, прицепит его к себе страховочным поясом, который есть на каждом скафандре, и мы тут же, по его команде, потянем вверх.
Но вышло все гораздо хуже.
Деревянный, сотворив молитву, прыгнул вниз. Он пошел ногами прямо по белой мраморной колонне, и первые секунд пять все шло неплохо. Внизу продолжались буйные танцы, оркестр наяривал, я потихоньку стравливал трос, Бауэр кряхтел, но держал.
Деревянный опустился футов на десять и пропал. Трос ослаб, затем его резко дернуло влево. Так резко, что я потерял опору и упал на одно колено.
– Командир, держись!
– Я в порядке… Что за дьявольщина? Деревянный, слышишь меня?
Молчание. Писк новорожденных мышат, далекие ритмичные шорохи, словно лопата вгрызается в твердую землю и отбрасывает в сторону мерзлые комья.
– Волкарь, что с ним? – Бауэр тянул шею.
Трос оставался натянутым. Я уже понял, что допустил оплошность, что следовало сначала спустить вниз пустой крюк или нейтральный груз, или, действительно, кинуть гранату, но не боевую, а газовую.
– Его не видно, – признался я.
– Как не видно? – опешил Бауэр.
– Эй, что у вас случилось? – почти жалобно проскулил Мокрик.
– Стой, где стоишь! – приказал я.
Трос дернулся и заскользил вниз. Я снова увидел Деревянного, гораздо ниже, почти у самой сцены.