Город мясников

Наступил момент, когда караван остановился. Кто-то крепко пережал мне горло, а лесняки быстренько потушили грибы. Я догадался, что они встретили кого-то неприятного и боятся, что я их могу выдать. Перед тем как они задули свои светильники, я сумел разглядеть вторую группу, тащившую связанных Мокрика и Маори. Бауэра я в тот момент снова не заметил.

– Откроешь пасть – вырежу твой гадкий язык, – прошептали возле моего уха, щеки коснулось зазубренное костяное лезвие. Я узнал нож, эти потрясающие по своей крепости и изяществу поделки производили жители города Псов. Кость донных ящеров, ее не сломать даже зажав в стальных клещах. Я узнал говорившего – это был тот жабообразный тип, у которого вечно вываливался на щеку левый глаз.

Несколько секунд я старательно переваривал его простейшую фразу. За лесняка говорил декодер, выкрученный на минимальную громкость. У этого дикаря, явно не имевшего ничего общего с научной программой Бюро развития, за ухом поблескивала пластинка декодера! Совершенно очевидно, что декодер либо похищен, либо снят с одного из немногих лояльных к поселенцам горожан. Мне вспомнились леденящие рассказы из истории города Шакалов – там горожане жестоко растерзали своих же достойных представителей, которым в Бюро развития подключили декодеры.

Но это время давно прошло, к декодерам привыкли, во всяком случае – в городах. Без них невозможно общаться, эта маленькая, почти невесомая пластина свободно переводит с шестнадцати наречий Беты Морганы, и с каждой неделей лингвисты добавляют в память процессора новые расшифрованные языки.

Итак, покрытый струпьями и вшами дикарь, выбравшийся из гнойных болот, сумел нацепить и правильно подключить сложнейшее электронное устройство!

Довольно долго я лежал в неудобной позе, в полном мраке, чувствуя смертельное костяное острие возле горла и вдыхая влажное дыхание воды. Очень близко передвигалось крупное живое существо, я слышал биение его медлительного сердца. Существо испытывало сильный голод, оно чуяло нас и сердилось, что не может нами поужинать. Что-то ему мешало. Возможно, лесняки использовали отпугивающие запахи, которых я не ощущал.

Наконец, враг уплыл, рука, сжимавшая мое горло, ослабла, меня перевернули, и…

Я испытал очередное потрясение. Оказывается, светилось подземное море, на берегу которого бросили нас с Маори. В двух шагах плескалось маслянистое, иссиня-черное зеркало, из него кое-где торчали арки и колонны. Дальний берег терялся во мгле, но на расстоянии нескольких дюймов от поверхности воды, в глубине перемещались мириады светящихся голубых пузырьков. Но самое удивительное состояло в том, что поверхность моря относительно меня стояла почти перпендикулярно. Или я относительно моря.

Я сделал попытку сесть, но яд еще действовал. Маори слабо улыбнулась из своей сети. Мы встретились глазами. Кажется, она пыталась мне что-то сказать, но язык ей пока не подчинялся. Я поражался хладнокровию этой дамочки от науки; она, очевидно, не сознавала, что с нас могут заживо содрать кожу и набить чучела, как это проделали с первыми поселенцами в лощине Девственниц. Впрочем, мне самому не стоило слишком нагнетать обстановку, и я, не знаю, насколько искренне это получилось, но сотворил ответную улыбку.

Подземное море покачивалось над нами, как холодный театральный занавес, голубые огни плясали, кружась в сложных хороводах и снова распадаясь. Лесняки собрались в сторонке, нас сторожил только один худосочный подросток, с удивительно большими ступнями, похожими на ласты. Когда он присел, чтобы развернуть тряпицу на своем светящемся грибе, я хорошо разглядел его шею и затылок. Декодера зеленокожий юнец не носил, зато за ухом у него отчетливо виднелась жаберная щель.

– Во… Вол-карь… – по складам прохрипела Маори Бирк. – Это же серые га… галма.

Серые галма. Что-то я слышал, но если честно, я никогда не страдал лишним интересом к антропологии. Кажется, так умники из академии окрестили одно из загадочных племен, отказавшихся от контакта с нами. Вроде бы эти самые серые галма жили в низинных лесах, полностью затопленных водой. В таком случае, ничего удивительного, что у паренька ноги, как ласты, и жабры выросли. Удивительно другое – когда зеленые лесняки сумели сговориться с водоплавающими, ведь болота серых галма отсюда в сотнях миль…

Юнец с жабрами посмотрел на меня, как на дохлую личинку, без интереса и без удовольствия. Бережно поставил рядом светящийся гриб и уселся в сторонке.

– Волкарь, там це… це… – Маори откинулась без сил.

Дальше она говорить внятно не смогла, то ли подавилась слюной, то ли собственным языком. Зато сумела вывернуть подбородок и лежа покивала подбородком куда-то в темноту.

Цезерий.

Впервые за полгода пребывания на Бете я так близко увидел то, ради чего дрались добывающие корпорации Тесея. Мы забрались на глубину верхнего горизонта залегания руды. Цезериевая руда походила на мелкое крошево из оплавленного стекла, с редкими желтыми вкраплениями.

Настоящие горы цезерия. Подножие горы начиналось у самого берега светящегося моря, а вершина терялась во мраке. И дальше – цезерий, всюду он, миллиарды фунтов первоклассного сырья для производства процессоров и сверхъемких батарей, без которых не могут существовать дрейфующие станции, грузовые корабли, а главное – без которого не могут вкалывать наши любимые гибридные эмбрионы, так кстати взвалившие на себя весь физический труд.

Первоклассный цезерий. Смысл и цель нашего пребывания на этой проклятой планете.

– Как твое имя, солдат?

Я поднял глаза. Трое. Сгорбленный старикашка, увешанный сушеными ушами. Похожая на утку, покрытая бородавками тетка, в обхвате в три раза толще старика. Хмурый серокожий мужик, заросший бородой до самых глаз, похожий даже повадками на медведя. В волосатой ручище «медведь» легко покачивал мою картечницу.

– Се… селен, – ответ дался мне на удивление легко. Я решил, что не стану их злить, а пойду на контакт. Раз они не убили нас сразу, вполне вероятно, что удастся разведать, где их база, а может быть, даже узнать, где они скрывают дезертиров. Все это я обдумал еще раньше и решил проявить максимум лояльности. Конечно же, не из робости.

Все трое имели за ухом по декодеру.

– Ты среди них главный?

– Де… декурион.

– Селен – это у вас такие клички, это нам известно. Как твое настоящее имя?

– Во… Во… Волкарь.

– Триньси, дай ему воды, у него глотка сухая.

Старуха поднесла к моим губам бурдюк с кисловатой теплой водой. Кажется, я вполне сносно сделал несколько глотков.

– Волкарь… – декодер выдавил мое имя не совсем правильно, с характерным для машины замедлением гласных. Декодеры вообще слишком четко отделяют слова друг от друга, в результате кажется, будто собеседник засылает. Я старательно слушал перевод, поэтому так и не уловил, на каком из языков леса болтает старикан.