Город небесного огня. Часть II

6. Небьющееся сердце Рафаэля

В камеру вошла женщина – Помраченная; у нее были длинные рыжие волосы и бледная кожа. Возможно, когда-то она была красива, но теперь походила на целлулоидную куклу. Двигаясь как автомат, она с полным безразличием поставила на пол кастрюльку с сероватой жижей для Магнуса и Люка и бутылку с кровью – для Рафаэля.

Ни Магнус, ни Люк не прикоснулись к еде. Магнуса лихорадило, и сама мысль о еде вызывала у него отвращение, а Люк смутно подозревал, что Себастьян мог подсыпать в кашу наркотик или еще какую-нибудь дрянь. Доволен был только Рафаэль; он схватил бутылку и с жадностью ее опорожнил.

– Отлично, Рафаэль, – раздался голос от двери, и пленники увидели Себастьяна Моргенштерна.

«А он и правда удивительно напоминает своего отца, – подумал Магнус. – Те же черные глаза, те же бесцветные волосы и эта фанатичная улыбка… Джейс никогда не был фанатиком, вот почему в свое время Валентин отказался его воспитывать».

– Где Джослин? – сжав кулаки, прорычал Люк, и Магнус подумал, что ему, должно быть, вдвойне неприятно видеть сына Валентина, ведь когда-то Люк и Валентин были парабатаями. – Говори, подонок, где она?

Себастьян засмеялся, и Магнус подумал, что этим он отличается от своего отца, – Валентин, затеяв эту канитель с Кругом, вечно ходил хмурым, а если и издавал звуки, напоминающие смех, то они могли напугать кого угодно. Впрочем, в смехе Себастьяна тоже было мало приятного.

– С ней все в порядке, – сказал Себастьян. – Все прекрасно, то есть я хочу сказать, что она еще жива. Ты ведь это хотел услышать?

– Я хочу ее видеть, – сказал Люк.

Себастьян хмыкнул, делая вид, что размышляет.

– Нет. Не вижу в этом необходимости.

– Она твоя мать. Мог бы быть к ней подобрее.

– Не твое дело, ликантроп, – раздраженно ответил Себастьян. – Ты спишь с моей матерью, но это не значит, что вы семья. А к Клэри ты вообще…

– Скорее ты не имеешь к ним никакого отношения, – взревел Люк, игнорируя предупреждающие взгляды Магнуса.

Себастьян побелел, и его пальцы сомкнулись на рукояти меча.

– Остановись, – тихо произнес Магнус. – Если ты тронешь Люка, Клэри возненавидит тебя. И Джослин тоже.

Себастьян с заметным усилием опустил руку:

– Я просто сказал, что с Джослин все в порядке. Я не причиню ей вреда.

– Да, но ты держишь ее в заложницах, – кивнул Магнус. – Тебе что-то нужно от нее или от Клэри с Джейсом. Я угадал? Я хорошо знаю Клэри и….

– Не так уж и хорошо ты ее знаешь, колдун, – сузил глаза Себастьян. – И заруби себе на носу: я не благотворительная организация и не пощажу тех, с кем она знается. Я еще не сошел с ума.

– Да-а? – хмыкнул Рафаэль.

– Может быть, хватит?..

Магнус сердито загремел цепью, но Себастьян, кажется, не разозлился. Он оценивающе посмотрел на вампира.

– Рафаэль Сантьяго, – задумчиво произнес он. – Вождь нью-йоркского клана… или нет? Нет, это Камилла занимала этот пост, а теперь эта безумная девчонка. И как ты это пережил? Сочувствую и даже скажу больше: ни Камилла, ни несчастная Морин Браун не годились в вожаки. Они то и дело нарушали Соглашение, нападая на людей, а кому это понравится? Мне кажется, нефилимы хуже всего относятся к вампирам. Но и свои тебя явно не жалуют.

Рафаэль сидел на корточках; после еды его щеки немного порозовели, и он выглядел совсем юным.

– Не понимаю, зачем ты мне все это говоришь, – буркнул он.

– Да так просто. А может, и не просто. Хочу прочистить тебе мозги. Ведь я к тебе неплохо отношусь. Я кормлю тебя, не сажаю цепь, как некоторых. – Он метнул насмешливый взгляд в Магнуса. – Ты ведь неглуп, Рафаэль Сантьяго, и ты знаешь, что победа будет за мной. Ты хочешь руководить всеми вампирами Нью-Йорка? Нет проблем – будешь. Можно, кстати, подумать и о том, чтобы объединить под твоей властью всех вампиров Северной Америки. Почему бы и нет, а? Я помогу тебе, но, понятно, небескорыстно. Все, что мне нужно от тебя, – это привлечь на мою сторону Детей ночи. Фейры уже со мной. А ты?

Рафаэль встал. На его руках была кровь, и, посмотрев на нее, он насупился.

– Это кажется разумным, – сказал он. – Я готов тебя поддержать.

Люк закрыл лицо руками, а Магнус лишь вздохнул:

– Рафаэль, ты воистину превзошел мои самые горькие ожидания.

– Ничего страшного, Магнус, – сказал Люк. – Пусть. Мы ничего не теряем.

Рафаэль хмыкнул:

– Как бы не так, теряете! Да я только рад расстаться с вами, идиотами. Скулите дальше по вашим любимым. Вы слабаки и всегда были слабаками!

– Зря я возился с тобой, – ядовито произнес Магнус.

Рафаэль вздрогнул, и Магнус это заметил. Заметил это и Себастьян. Взгляд его черных глаз стал острее. Он вынул из-за пояса кинжал с узким трехгранным лезвием.

– Возьми, – велел он и протянул кинжал вам пиру.

Рафаэль отступил и затряс головой, но потом протянул руку.

– Вампиры редко прибегают к оружию, – сказал он. – Зачем оно нам, если у нас есть клыки…

– Бывают случаи, когда без оружия не обойтись. Я думаю, сейчас как раз такой случай. Давай скрепим наше соглашение кровью. Убей мага.

Кинжал выпал из руки Рафаэля и со звоном ударился о пол. Себастьян наклонился, поднял его и снова вложил в руку вампира:

– Мы не убиваем ножами…

– А ты убьешь. Можно, конечно, разодрать ему горло, но слишком много возни. Сделай, как я велю. Подойди к магу и заколи его. Проткни ему сердце, ведь это так просто.

Рафаэль повернулся к Магнусу. Люк подался вперед, но Магнус предостерегающе поднял руку.

– Не надо, Люк, – прошептал он.

– Рафаэль, если ты сделаешь это, мирные отношения между ликантропами и вампирами закончатся навсегда. – Глаза Люка горели зеленым светом.

Себастьян засмеялся:

– Уж не думаешь ли ты, Люциан Гэрроуэй, что ты когда-нибудь вернешься к обязанностям вожака стаи? Когда я одержу победу в этой войне – а я ее одержу, я буду править вместе с моей сестрой, а тебя посажу в клетку, и Клэри будет бросать тебе объедки, когда ей заблагорассудится.

Рафаэль сделал еще один шаг в сторону Магнуса. Клинок блестел у него в руке.

Люк тоже шагнул, намереваясь преградить ему путь, но Себастьян вытащил меч и встал наизготовку.

Сердце Магнуса глухо стучало в груди, но страшно ему не было. Он уже много раз был на самом краю – столько, что мысль о смерти уже не пугала его. Порой ему казалось, что он хочет умереть. По крайней мере, произойдет нечто такое, с чем за долгие-долгие века ему еще не приходилось сталкиваться.