Город призраков

Море детских криков! Так громко! Рамене они вдруг стали напоминать крики дерущихся чаек. Множество белых птиц с грязно-желтыми клювами, которые бьются над чужой добычей, какой-нибудь полежавшей уже падалью.

Внезапно слуга Ворона заметил, что его жертва отделилась от остальных детей и идет к нему, медленно и неуверенно. Рамена молча следил, как маленькая фигурка приближается. Дешевые кроссовки ребенка оставляли в пыли детской площадки ясные и отчетливые следы.

Подойдя, мальчик остановился, напряженно глядя в лицо Рамене широко открытыми серо-голубыми глазами. Рот у него тоже приоткрылся, выражая удивление и испуг. Он казался совсем маленьким, куда меньше стоявшего перед ним убийцы.

— Вы — это он, да? — неожиданно спросила будущая жертва.

— Кто, малыш? — спросил Рамена почти ласково. Ребенок задумался, оторвал взгляд от лица Пономаренко и уставился в землю. Потом все-таки решился и сказал еле слышно:

— Вы тролль, да? Я знаю, мама говорит, что троллей нет, и в книжке они выглядят совсем по-другому. Но вы — это он? — здесь он поднял голову и снова посмотрел Рамене в лицо. Слуга Ворона мог поклясться — в этом взгляде читалось тоска и затаенное отчаяние попавшейся дичи. А он, Рамена-нулла, был волком!

— Нет, я не тролль, — сказал Пономаренко, — я почти такой же человек, как и ты. Меня зовут Дмитрий. Пойдем со мной, нам надо поговорить.

Малец безропотно сунул крохотную холодную ладошку в руку Рамене, обхватил ее, как утопающий хватается за соломинку. Сказал:

— Вы мне снились...

— Да? — спросил Рамена, аккуратно уводя его все дальше от основной группы детей.

— Да, и там вы были другим, — продолжила его жертва с какой-то недетской рассудительностью, — у вас были крылья. Черные, как... у вороны.

— У Ворона, — поправил Рамена. — Ворон с красными глазами.

— Он ваш хозяин, — продолжил мальчик, выходя вслед за Димой за ограду детского садика, — вернее, это вы так думаете. А на самом деле его нет. Он мираж, фата...

— Откуда ты это знаешь? — резко спросил Рамена. Двое проходящих мимо людей кинули на него удивленный взгляд, и он поспешил понизить тон. — Ворон есть. Он... он властвует.

— Властвует не он. Мираж не может властвовать. А настоящий хозяин — это...

— Хватит!!! — рявкнул Рамена и крепко, до боли сжал руку мальчика. Тот скривился, и одинокая слеза прокатилась у него по щеке, но он не проронил не звука.

Рамену сейчас не интересовало, откуда пятилетний ребенок может знать такие вещи и почему ему снится собственный убийца. Кроме того, Дмитрий интуитивно чувствовал, что его малолетняя жертва может сказать что-то еще. Что-то темное, страшное, от чего не убережет даже Ворон.

В молчании они пересекли улицу. Пацан шел, подняв голову, ветер развевал его волосы, а на лице была отчаянная решимость. Он что-то шептал одними губами, но это невозможно было понять. Совершенно не сопротивляясь, ребенок дал завести себя в проем, где они и остановились.

— Ты, наверное, уже все понял, — сказал вдруг Рамена, — не зря идешь так спокойно.

Ребенок кивнул, и внезапно у него из глаз покатились крупные слезы.

— Тролли, — сказал он, — тролли едят маленьких детей.

— Вроде того, — произнес Рамена, — но если бы не приказ Ворона, я ни за что бы это ни сделал. Но... ты не понимаешь и не поймешь, Ворона нельзя ослушаться. Он даже не убьет меня, нет, просто лишит своей защиты. А это... это страшно.

Мягко выговаривая это мальчику, Рамена достал из внутреннего кармана финку. Лезвие ее поблескивало. Надо было наточить, а то затупилось и теперь будет скорее рвать, чем резать. Со вздохом слуга Ворона повернул ребенка лицом к стене. Он ведь не садист, нет, просто скромный вестник новой эпохи. Задрал своей жертве голову и приложил лезвие ножа, собираясь с духом.

— Эй, там! — крикнули у входа в проем.

Рамена сжал зубы. Ну почему так не вовремя?! Почему все время кто-то мешает?! Кинул быстрый взгляд на человека, маячившего у входа.

Час от часу не легче! Это одна из целей — давешний журналист из дома на Школьной. Секунду слуга Ворона раздумывал, что делать: прикончить пацана и бежать, или попытаться убить еще и этого.

— Ники-и-та! — донесся неожиданный крик из-за ограды детского сада. — Трифонов!! Ну где же он!

Воспитательница. Хватилась.

А вроде бы окончательно покорившийся мальчик вдруг спутал окончательно все планы. Немыслимым образом изогнувшись, он выскользнул из-под лезвия и со всех ног побежал к журналисту, который, видимо, все еще пытался понять, что происходит.

Вне себя от злости Рамена кинулся за ним, но тут к силуэту журналиста присоединился еще один, раздался короткий вопрос:

— Что происходит?

Журналист что-то сказал, указал рукой на Рамену. В этот момент дите добежало, наконец, до них и с ревом обхватило руками штанину бездарного писаки. При этом маленький ублюдок безостановочно выкрикивал:

— Тролль!! Тролль!!!

Все было ясно. Ко второму силуэту присоединился третий, к Рамене уже бежали люди, и потому слуга Ворона, спрятав нож, кинулся назад во тьму. Переулок этот он знал хорошо, и где-то через сто метров заскочил в сквозной подъезд, который благополучно вывел его в один из проходных дворов. Здесь погоня отстала.

На душе было мерзко. Не хотелось возвращаться домой и сообщать демонической птице об очередном провале. Ну почему так получается, почему?

— Ненавижу... — процедил брат Рамена улице, ветру и небу над головой. Но конкретизировать мысль не стал.

Покоя, очень хочется покоя. Может быть, все-таки стоит вернуться в деревянный домик и подремать там, невзирая на похабные надписи и дерьмо?

Мысль была абсолютно ненормальной, и Дмитрий Пономаренко это прекрасно понимал. Поэтому он стиснул зубы и направился домой, выместив по пути злобу на стайке ворон, роющихся в разворошенном мусорном баке. Подхватив с земли половинку кирпича, брат Рамена, нелюбимый сын своей матери, со всей дури зашвырнул его в самую гущу птиц. Хрипло каркая, вороны взметнулись в воздух, оставив на земле у бака одну свою товарку. Рамена подошел к умирающей птице и уставился в ее бессмысленные глаза.

Хотя нет — не бессмысленные. У птицы были глаза Ворона, красные уголья которых, похоже, теперь будут видеться Рамене на каждом шагу.

3

Все случилось так, как ему и предсказывали. На землю пала новая ночь, тихая и прохладная, принесшая с собой запах влаги и людских тревог.

И эту ночь встретил Павел Константинович Мартиков, бывший старший экономист бывшего «Паритета», сидя на крыше пятиэтажного дома из белого кирпича. Дом был старый, шиферная его кровля потемнела, а поржавевшие антенны торчали наподобие железных кактусов. Еще здесь было много проломов, и острые шиферные края угрожающе уставились в небо. Из дыр тянуло сыростью. Там гнездились голуби, а также мыши, крысы и прочие писклявые твари. Вот и с того места, где сидел Мартиков, была виден один такой пролом, в котором четко различались белесые хрупкие кости.