Город разврата

Тьма в комнате сгущалась ещё сильнее, только тёмный синий силуэт окна с решёткой горел у него за спиной. Ну, он всё равно ощущал на ощупь всё, что было нужно.

Наконец девушка застонала. Он ощутил, как затрепетали её бедра, и ещё спустя десяток толчков она изогнулась в страстном оргазме. Филс и на этот раз успел спохватиться в последний момент. Когда девушка уже выгибалась, он успел вытащить член и торопливо излился прямо ей на живот.

– Всё хорошо, милая, всё хорошо, – шептал он, вытирая сперму всё тем же лёгким одеялом. А потом опять приблизился, ощутил лицом её пьянящее и тёплое дыхание. И подарил ей ещё один страстный поцелуй в губы.

– Это было великолепно, – прошептала она.

– Угу, – отозвался Филс, чувствуя, как выступил на нём пот, – мне не снилось такого.

– А ты будешь ещё приходить?

– Всё зависит от ваших пожеланий, моя госпожа.

– Сейчас я кое-что сделаю. Пусть это тебе поможет.

Девушка поднялась с кровати и подошла к тому самому низком столику. В серебряном сиянии Луны её обнажённое тело казалось со спины особенно очаровательным. А от крепкой округлой попки было по-настоящему не отвести взгляд.

Потом девушка вернулась к постели и вложила в руку Филсу что-то холодное и металлическое.

Юноша поднялся с кровати и посмотрел на подарок. Это был небольшой серебряный медальон в форме кролика.

– Если решишь вдруг заглянуть ко мне в гости в обычное время, – девушка сделала паузу, собираясь с мыслями, – ну, то есть днём, при свете солнца, – надень, пожалуйста, этот медальон. Тогда я точно смогу тебя опознать. Потому что пока мне почему-то кажется, что это всё мне снится. А с родителями мы как-нибудь решим. В наше время заключают самые удивительные союзы…

– Я вернусь, когда ты решишь окончательно, – пообещал Филс и выскользнул за отогнутую решётку.

Вигилия посмотрела ему вслед. На губах, которые ещё помнили вкус его оливковых поцелуев, расцвела непрошеная улыбочка.

А потом, полная сладкой усталости, она опустилась на кровать и погрузилась в блаженный сон.

3. Бал и беседка

Второй в жизни бал показался юной Гайе почти невыносимым.

К тому же, это был большой королевский бал, куда приглашают, кажется, всех жителей королевства и в пёстрой толпе не разглядеть знакомого лица.

По залу дворца гуляли сквозняки, а оркестр играл, казалось, где-то сбоку и было непросто его даже разглядеть, – не то что расслышать.

Да и сама Гайа была слишком юна, чтобы достаточно преуспеть в танцах и интригах, – а других развлечений на балу не было. И самых именитых гостей она знала только по именам, а не лично. Тем более что эти по-настоящему важные люди были едва ли не ровесниками её дедушки.

Даже закуски закончились слишком быстро. Только цветы, украшавшие зал, были ей близки – они тоже выглядели уставшими.

К счастью, у того, чтобы затеряться в этом многолюдье, были свои преимущества. Например, за ней никто не присматривал. И ничего от неё не требовал, что тоже большая редкость.

Так что Гайа решила украдкой выскользнуть в сад. Там хотя бы можно погулять, что было для неё и понятнее, и привычнее.

Ориентироваться в ярко, но неравномерно освещённом зале было непросто, но всё-таки она отыскала высоченную дверь и выскользнула в приятную прохладу позднего летнего вечера.

Солнце уже скрылось за горизонтом, и сад превратился в сумеречные переплетения чёрных ветвей. Кроны деревьев слились в огромную непроницаемо-чёрную тучу. Аллеи приходилось искать почти на ощупь, ориентируясь по мраморным столбикам, что белели сквозь cизый cумрак.

Гулять одной было очень приятно, и постепенно к Гайе вернулось хорошее настроение. В конце концов, она и сама была не из последней семьи, и если бы те, кто был на балу, интересовались свежей девичьей красотой, а не изгибами политики и новомодным развратом с юношами, то Гайа определённо имела бы успех. Изящное овальное лицо с большими зелёными глазами было очерчено по контуру тщательно уложенными чёрными волосами, завернутыми в причёску в форме раковины. Одета она была просто, но эта простота была, конечно, недоступна простым городским девушкам. Однотонное светлое платье из шёлка спадало до лодыжек, оставляя одно плечо обнажённым, а серебряные браслеты и цепочка медальона напоминали, что капитал у семьи ещё имеется. Наряд дополняли лёгкие сандалии из сверкающей чёрной кожи.

Гайе очень нравилось ощущать шёлк. Украдкой от родителей она не стала надевать даже нижнего белья, – тем более что это и было принято на балах прошлого. Поэтому теперь летняя жара не давила, а обволакивала, и неожиданный порыв прохладного ветерка то ласкал выступающую грудь, то вдруг заглядывал под юбку и легонько щекотал лоно…

Гайа отошла уже достаточно далеко вглубь аллеи, когда различила незнакомые, но подозрительно понятные звуки. Сначала она подумала, что это просто кошки решили поупражняться в концертах. Но потом вспомнила, что сейчас не весна.

К тому же, чем ближе она подходила, тем меньше это напоминало котов.

Напротив, проступало сходство с кое-чем другим. С тем, что часто происходит в укромном тёмном саду, пока бальный зал залит ярким светом.

Гайа читала про это в маминых романах, которые пытались от неё прятать, и именно поэтому ехала на первый бал с таким интересом. Да и, пожалуй, по той же причине не стала надевать на этот бал утомительное нижнее бельё…

Она подошла поближе, и сомнений уже не осталось. За зыбкой стеной зарослей виднелась беседка, и именно оттуда доносились вздохи и слова, едва от них отличимые.

«Похоже, там кто-то всерьёз развлекается», – подумала Гайа. Серьёзная, воспитанная девушка, она не допускала непотребных слов даже внутри собственной головы.

И всё-таки пьянящее любопытство разгоралось в ней всё сильнее. Ноги Гайи словно сами поднесли её поближе, руки раздвинули заросли – и она наконец-то смогла хорошенько разглядеть всё, что происходит.

Полная луна висела над городом, горизонт был чистым и ясным, и было отлично видно, что происходит в беседке – всё очень отчётливо, только все цвета стали серо-сизыми. Парочка развлекалась прямо по центру беседки, так что тени ничего не скрывали.

Они были совершенно голыми. И даже неопытная Гайа смогла их опознать.

На четвереньках стояла – и в этом не было никаких сомнений – принцесса Серения. Её стройное, почти мальчишечье тело, с увесистыми мячиками грудей и округлым задом, смотрелось удивительно привлекательно, а рыжие волосы разметались по плечам. При каждом толчке она двигалась всем телом и звучно стонала, и усыпанная бриллиантами диадема на голове принцессы – единственная одежда, которая осталась на её величестве – вспыхивала искорками при каждом движении.