Город Солнца

— Инки, кто смог, скрылись в Священной Долине, так как многие из них были мудры и знали туда дорогу. Они покинули свои тела, и эти тела пытали и вырывали сердца из груди, но они ушли из этой жизни живыми. Они ушли в Вилкабамбу.

В это мгновение Солнце взошло над горизонтом и поднялось над Иллимани, самой высокой вершиной Царских Кордильер, заснеженным, обледенелым пиком высотой восемь тысяч футов над поверхностью озера, — сейчас совершенно спокойного в ожидании рассвета.

— Следовательно, развалины города в джунглях около Эс-пириту Пампа…

— Именно это место, — сказал он. — Видите ли, мой друг, мы действительно Дети Солнца. Путешествуя Восточным Путем, мы не только возвращаемся в свой дом — свою общину — для того, чтобы осуществить предвидения и употребить знания и мастерство, добытые нами в Путешествии на Четыре Стороны Света; это и в буквальном смысле слова возвращение домой, на то место, откуда мы вышли, к источнику жизни и созидательному началу. Это путешествие в Вилкабамбу, Священную Долину. Туда, куда человек не может пойти, как на экскурсию…

— Таким образом, — сказал я, когда мы поднялись на 137 шагов по эвкалиптовому и сосновому лесу и остановились среди покрытых мхом камней, — инки ушли туда, где испанцы не могли их настичь; они никогда и не смогут найти это место.

— Потому, что они не знают, как идти, и не видят пространства между вещами. — Антонио улыбнулся. — Это самая лучшая версия легенды о Детях Солнца и мифическом Золотом Городе, не так ли?

Да, это так. Но я не могу удержаться от мысли, что первая из когда-либо рассказанных легенд будет последней, которую я услышу из уст Антонио.

Согласно легенде, источник, питающий Титикаку, раkarinа, «отверстие, из которого льется жизнь», находится в гранитной стене у верхней ступеньки на Острове Солнца.

Здесь высечены в камне три поросшие водорослями и мхом желоба, по которым в течение более тысячи лет постоянно течет вода, знаменитая во всей Южной Америке своими лечебными свойствами. Сюда хотя бы раз в жизни приплывают на тростниковых лодках или плотах коренные жители этой земли испить из первого источника первой воды, которая питает их Эдем.

Самые дальние желобы символизируют противоположные начала — мужское и женское, разделение единого источника на два. Антонио совершает радо, приношение в виде кукурузы, коки и небольшого количества рisсо, затем входит в узкий бассейн у основания источника, набирает воду в ладони, касается ими лба, горла, сердца, живота, и пьет воду из каждого желоба. Я следую его примеру, и ледяная вода заставляет меня вздрогнуть. Мы наполняем фляги и начинаем медленный подъем на гору.

Остров Солнца представляет собой необычное образование из скал и хрупкого грунта — не красного грунта Силлустани, а песчаного с розовым оттенком, похожего на розовое золото. Тут и там видны отдельные скальные выходы гранита и вулканических пород, свидетелей извержений. Земля усыпана обломками камней с идеальными полукруглыми углублениями, как будто там находились пузыри — ископаемый воздух…

И чем выше мы поднимаемся, тем больше встречается разбросанных и втоптанных в землю маленьких керамических черепков, остатков доколумбовых гончарных чаш, урн и фигурок. Я наклоняюсь, чтобы подобрать и рассмотреть некоторые кусочки. Одни очень старые, другие новые. Антонио объясняет, что коренные жители со всех уголков континента совершают паломничество на Остров. На протяжении 5000 лет они приплывают для возложения радоs на месте рождения Детей Солнца. — Возвращение на место рождения своего народа есть завершение круга, — говорит он. — Это лучшее место для совершения аyni в Западном полушарии.

Я замечаю, что такое паломничество невозможно для жителей Запада, чья легенда о происхождении начинается с изгнания из Рая. Существует ли лучший способ возглавить людей, чем скрыть место их первородства, держать Божественное на расстоянии вытянутой руки и призывать следовать за собой?

— Но, — сказал Антонио, — христианские традиции служили для объединения культуры в течение 2000 лет.

Действительно, высокомерие вашего народа принесло много страданий и разрушений. Тяжелее всего понять лицемерие веры, нарушение заповедей во имя бога.

Подъем идет круто, а Солнце припекает все сильнее. Мы постепенно сбрасываем одежду, и я впервые обращаю внимание на возраст Антонио. Он идет медленно и методично, тщательно выбирает путь в обход скалистых неровностей, осторожно поднимается по крутым слоистым скальным образованиям, выступающим из твердого грунта.

В полдень мы поднимаемся на вершину острова. Последние два часа Антонио молчит и не произносит ни слова. Затем он указывает на скальное образование на расстоянии пятисот ярдов, и его лицо кажется мне расстроенным.

— Наша цель, — говорит он. — Мы останавливаемся и оглядываемся по сторонам. Справа остров снижается к травянистой равнине с небольшой фермой; там живет несколько семей аймара, которые обрабатывают землю, — выращивают quiпоа, kiwiсhа, картофель, фасоль и прекрасную кукурузу. У них есть ламы, которые дают им шерсть, удобрения, мясо; даже их жилы используются для плетения веревок. На небольшом расстоянии от берега — два островка: один лесистый, сосны равномерно покрывают его плоскую вершину, а другой совершенно бесплодный. В пяти или шести милях на востоке виден остров, похожий на гигантский валун, плывущий по поверхности озера. Налево простираются террасы — широкие неровные ступени с аккуратными рядами зеленых растений. Там же находится небольшая бухта; я вижу только часть ее: песчаный пляж, уходящая под воду каменная дамба…

Я прикинул, что мы поднялись на пять тысяч футов. Мы начали восхождение от уровня озера, следовательно, сейчас мы на высоте около 13000 футов. Воздух великолепен и в нем ощущается… огонь — вот оно, особое качество внушающей суеверный страх атмосферы этого места — то, что мерцает в воздухе и отражается от воды. Солнце. Его можно пощупать руками, кажется воздух насыщен огнем. Я пытаюсь описать это Антонио, но он уже удаляется от меня, направляясь к намеченному им ранее месту. Я следую за ним. Он движется медленно, и когда мы спускаемся по пологому склону по направлению к холмику высотой футов двадцать, я задерживаюсь, чтобы не догнать его.

Неожиданно я оказываюсь в одиночестве. Я понимаю, Антонио пошел дальше, зная, что я последую за ним. Я иду один, и голая белая вершина Иллимани, доминирующая на горизонте справа, служит мне ориентиром, так как я ничего больше здесь не знаю.

— Идемте со мной в Эдем, — сказал он. — Я хочу совершить это путешествие вместе с вами, хотя должен бы отправиться один.

Я вспомнил эти его слова, когда увидел Антонио впереди; его пончо, вместе с завернутой в него теsа, висело через плечо, белая рубашка пропиталась потом и пылью; этот почти девяностолетний старик одолел небольшой гребень и скрылся за Спустя несколько минут я стоял около него. Но не с ним.