Город темной магии

Николас полез в карман своей куртки и вытащил оттуда фотографию, которую вручил Саре. Она уставилась на свой школьный снимок, сделанный, когда она училась в четвертом классе, причем лицо Сары оказалось обведено кружком. При взгляде на фото у нее по спине побежали мурашки. Щербатая улыбка… Желтый брючный костюм со скотч-терьерами, каких никто не носил и который она любила… В тот год как раз умер ее отец.

– Вы что, украли мою фотографию? – выпалила она.

– Будьте повнимательнее, – произнес Николас.

Он указал на мальчика с оттопыренными ушами, стоявшего в третьем ряду. Тот выглядел маленьким и робким, лицо паренька было слишком узким, а нос, наоборот, – чересчур выдающимся.

Сара пожала плечами и покачала головой.

– Это Макс, – с легким нетерпением подсказал карлик.

– Макс?

Она поднесла фотографию ближе к глазам. И впрямь, те же черты лица!

– Мы с Максом вместе учились в школе? – изумленно переспросила Сара. – Но он говорил, что вырос в Калифорнии!

– За исключением одного года, когда его отец читал цикл лекций в Гарварде, – объяснил Николас. – Макс в те месяцы жил у друга их семьи в Бостоне, и отец послал его в обычную муниципальную школу, «дабы закалить». Забавно, не так ли?…

– И он меня помнит? Почему же он молчал?

– Макс не всегда знает, кому можно доверять.

И не он один, подумала Сара. Школьный снимок, как и скрытность Макса, вызвал у нее сильное беспокойство.

– Кто убил профессора Щербатского? – резко спросила она.

– Щербатский выпрыгнул сам, – мрачно ответил Николас.

– Не верю!

– Поверите, и скоро. И Энди Блэкмана Макс тоже не убивал, если вас это интересует.

– Значит, Энди мертв?

– Да.

– Кем он все-таки был? И кто забрал труп?

Николас пожал плечами:

– Сара, подобные игры ведутся тут уже тысячу лет. Кто бы здесь ни правил, чешские короли или Священная Римская империя, Габсбурги, нацисты, коммунисты, – все это одно затянувшееся нашествие похитителей тел. Кто является главным игроком сейчас? Если честно, мне без разницы. Кроме того, я хочу, чтобы моя шея оставалась целой, поэтому я не задаю лишних вопросов. Осмелюсь предположить, что Энди не был ни чехом-полицейским, ни американцем – специалистом по системам сигнализации. Возможно, что его убийство не имеет никакого отношения ни к вам, ни к Максу. Поэтому прошу вас, занимайтесь составлением бетховенской коллекции, и не более того. Делайте свою работу, как ваши коллеги, наслаждайтесь летним отдыхом и возвращайтесь домой в целости и сохранности. Вот вам мой совет.

Дельный совет. Ей предстояла еще куча работы, которая по возвращении в Штаты могла стать началом ее карьеры. Сара опубликовала бы статьи о взаимоотношениях князя Лобковица с Бетховеном, об их письмах, о пометках композитора, сделанных на его партитурах… На изучение одних архивов в Нела можно было потратить целую жизнь. Сара могла стать крупнейшим в США авторитетом по Бетховену. Она попыталась убедить себя, что Щербатский выпрыгнул из окна по своей воле, а смерть Энди ее вообще не касается. Кроме того, если Макс когда-то и учился в ее классе, сейчас он был князем голубых кровей, а она оставалась девчонкой из Южного Бостона.

Сара отхлебнула из своего бокала, глядя на туристов, возносящихся в небеса на воздушном шаре. Даже с такого расстояния она слышала их вопли, перемежающиеся со взрывами хохота, когда шар нырял под порывом ветра. Она знала, какой вкус был у них во рту – страх… и возбуждение.

– Вряд ли у меня получится, – проговорила Сара.

Николас Пертузато встретил ее взгляд.

– Я так и думал.

Он выгнул бровь и продекламировал:

Неладен этот лес, обитель злого Чудовища, чей мерзостен порок. Назад! Ловушка для тебя готова, — Воскликнул карлик, – здесь не место для живого! [47]

47

Эдмунд Спенсер, «Королева фей», книга 1, песнь 1. Пер. В. Микушевича.

Глава 20

Едва заметным жестом Николас заказал для Сары второй коктейль. Почтительно следивший за ними официант тотчас подскочил к их столу. Сара откусила восхитительный кусочек кростини. Ресторан отеля «Четыре Сезона» мог похвастаться мишленовской звездой, ну а Сара ничего не имела против барочной чувственности приготовленных здесь кушаний. По ее мнению, чем более изысканные деликатесы ты можешь положить на поджаренный кусочек хлеба, тем лучше.

– Давайте сменим тему, – предложил Николас, наклоняясь вперед. – Герр Бетховен… расскажите мне о нем. Представьте, что я один из ваших обожателей-студентов. Взорвите мне мозг, как сейчас принято говорить.

– А на вас не угодишь, – отозвалась Сара, прикидывая, достаточно ли темно в ресторане, чтобы можно было вылизать тарелку, не вызвав скандала.

– Каково, к примеру, самое распространенное заблуждение? – подсказал Николас.

– Что Бетховен прожил большую часть своей жизни, будучи абсолютно глухим, – ответила Сара. – Да, пожалуй.

– И это неверно.

– Истина, к сожалению, еще печальнее. Потеря слуха происходила постепенно и с периодами ремиссии. Возможно, для душевного здоровья Бетховена было бы лучше, если бы он оглох сразу. Он продолжал надеяться на исцеление и на то, что его положение может улучшиться… Порой улучшение наступало. Вы можете себе представить, каково это? В какой-то момент вы слышите грохот карет под вашим окном, голос вашего друга, пять секунд собственной игры… А потом, на следующий день, – опять ничего.

– Не правда ли, лучше появиться на свет, имея все свои недостатки? – заметил Николас. – К чему терять способности капля за каплей, постоянно осознавая, чего ты лишаешься?

– Но музыка стала гениальной, – продолжала Сара. – И, я думаю, Бетховен сам это знал. Конечно, не обходилось без сетований и жалоб, но он понимал, кто он такой. А его проблемы с женщинами… в основном он создавал их сам. Ему не нужна была Бессмертная Возлюбленная.

– Ах да, знаменитые письма! Как романтично…

– Прошу вас, увольте! – рассмеялась Сара. – Вот вам заблуждение номер два: Луиджи – несчастный страдалец. По сути, в письмах к Бессмертной Возлюбленной речь постоянно идет о разрыве. «В окружающей прекрасной природе ищи подкрепления и силы покориться неизбежному…», «в моих годах требуется уже некоторое однообразие, устойчивость жизни, а разве они возможны при наших отношениях?»… Антония Брентано была замужем и имела четырех детей. Она небось пугала Людвига до потери пульса! Зато он мог без опаски боготворить этих недостижимых аристократок, не теряя ни минуты времени для своего сочинительства! Он-то явно не собирался мириться с ПМС и мокрыми пеленками! Бессмертная Возлюбленная не в пример удобнее, чем ежедневная близость. Вот о чем на самом деле эти письма.

– Вы кажетесь весьма уверенной в том, что говорите, – произнес Николас. – И немного, простите меня… циничной для столь молодой девушки.

– Однако возвратимся к посланиям Луиджи. Здесь нельзя быть ни чем уверенной, – продолжила Сара, предпочтя оставить обвинение в цинизме без ответа. – Никто не даст стопроцентную гарантию, что девчонка, которой он писал, именно Антония. Но она подходит. Она была главной женщиной в его жизни в тот период. В начале июля тысяча восемьсот двенадцатого они оба посетили Прагу. Затем Бетховен отправился в Теплиц, а Антония – в Карлсбад. Поверьте, это уже давно и в подробностях выяснено.