Город великого страха

– Билл! Ужас Пелли. Говорят, я покончил с ним, разоблачив этого негодяя Фримантла… А как вы считаете?

– Нет, сэр, я так не считаю.

– Значит, – прошептал Триггс, – ужас…

– Минуточку, сэр… Разве вы отделяете ужас Пелли от Великого Страха Ингершама?

– О Боже! – воскликнул Триггс. – Разве он существует?

– Существует, – заявил Блоксон решительным тоном. – Он, извините меня за выражение, которое я слышал от мистера Дува, носит сложный характер. Я-то мог бы дать ему имя. Но следует заметить, что даже это имя не поможет объяснить происходящее. Боже, как мне трудно высказаться так, чтобы меня поняли.

– Ну, – подбодрил его Триггс, – чье имя?

– Леди Флоренс Хоннибингл!

– Как? – воскликнул Сигма. – Если я не ошибаюсь, вы сами, Билл, утверждали, что это всего-навсего миф… вымышленное создание. Если вы что-то знаете…

Блоксон покачал головой.

– Нет, я обещал Молли не соваться в эти дела, но однажды помогу рассеять туман, который пока скрывает от ваших глаз причину всех событий.

Блоксон удалился, с силой пожав руку Триггса, посеяв в его душе неуверенность и повергнув его в глубокие раздумья.

К вечеру этого ужасного дня Триггс снова оказался во власти страха, который изредка поднимается из глубины веков.

Дождь стал менее сильным. Вода лилась с монотонным шорохом; по небу неслись черные тучи.

Здания на той стороне площади растворились во мраке; только на втором этаже особняка мэра мягким розовым светом светилось несколько окон.

Снипграсс пришел зажечь лампы, по пятам за ним следовала супруга.

– Хозяин, – произнес он смущенно, – моя жена и я хотели бы попросить вашего разрешения…

– Остаться с вами, – закончила миссис Снипграсс боязливо. – Мы вам не помешаем, а тихонечко посидим в уголке.

– Пожалуйста, – ответил Триггс, – располагайтесь. Однако…

– Нам не хочется оставаться одним в глубине сада, разъяснил старый Снипграсс, бросая на Сигму умоляющий взгляд. – В такие вечера людям лучше быть вместе. Не случись той дурацкой истории, сэр, я бы побился об заклад, что миссис Пилкартер попросила бы у вас убежища на несколько часов.

– Но почему? – настаивал Сигма. – Конечно, вечер не из приятных, но этим не объяснить желания быть на людях.

– Мы боимся, – просто сказала миссис Снипграсс. Глядите, сэр, старый Тобиаш убегает из своей лавочки с пачкой свечей под мышкой; он направляется в таверну, чего никогда не делает. А вот появились мистер Гриддл, мисс Масслоп! А вот толстуха Бабси и все семейство Тинни!

Растерянный Триггс смотрел, как люди пересекали площадь, направляясь к скромной таверне с приветливо светящимися окнами.

– Они идут в «Серебряную митру», где есть фонограф, объяснила миссис Снипграсс.

– Бегут! Даже толстая индюшка Бабси! – вымолвил, заикаясь, Триггс. – Что помутило разум этих людей?

– Сегодня вечером, наверное, явятся «существа», прошептала миссис Снипграсс.

– «Существа»! – вскричал Триггс. – Объясните, кто такие эти «существа»?

– Мы не знаем, – тихо ответила служанка. – Мы их никогда не видели, но о них говорили наши отцы и наши деды, и они очень боялись, сэр.

– Призраки? – вздрогнув, спросил Триггс.

Ответа он не получил. Снипграсс задвинул тяжелые шторы из бархата с золотыми кистями. Триггс в последний раз бросил взгляд на опустевшую площадь и вдруг увидел громадное бледное лицо, искаженное гримасой.

Когда шторы скрыли улицу, он облегченно вздохнул.

– Звонят!

Супруги Снипграсс, в молчании застывшие на низеньких стульях около камина, с криком вскочили на ноги.

Звонок дернули с такой силой, что дом наполнился металлическим грохотом.

– Сэр! – взмолилась старушка. – Не заставляйте нас открывать! Клянусь, за дверью никого нет. Никого… Кроме ужасных «существ», которые бродят в ночи под дождем. Нет, не ходите туда!

– Не ходите! – присоединился к ее мольбам муж.

– Оставайтесь здесь! – зарычал Триггс. – Я иду!

Он взял одну из ламп и, подняв ее над головой, как факел, ринулся в темноту коридора.

– Боже, храни его! – заплакала служанка.

– Кто там? – закричал Триггс, решив, что успеет запустить лампой в возможного врага.

Он открыл сотрясавшуюся под градом ударов дверь, и его лицо враз стало мокрым от дождя.

На пороге высился громадный силуэт, с которого ручьями стекала вода.

– Инспектор Триггс! Наконец-то!

– Господин мэр! – воскликнул Триггс, радуясь, что видит человека во плоти там, где ожидал узреть туманное и мрачное видение.

– Инспектор Триггс, – сурово сказал мистер Чедберн, приказываю оказать мне помощь. Следуйте за мной в ратушу, где совершено ужасное преступление. Только что убит Эбенезер Дув.

VIII ВНУТРИ ПЕНТАГРАММЫ

Ратушу и дом Триггса разделяли всего шестьдесят ярдов, но детективу они показались долгим, мучительным путем сквозь мрак и холод.

«Эбенезер Дув убит».

Эти слова звучали в ушах похоронным звоном, словно доносившимся с высоких башен, утонувших в, ночи и дожде.

Чедберн держал Триггса под руку и тянул за собой; на крыльце ратуши он проворчал:

– Да не дрожите вы так, черт вас подери!

Но Триггс продолжал дрожать, как осиновый лист в бурю. Он немного успокоился, нащупав во внутреннем кармане кастет, подарок любимого Гемфри Баккета.

В глубине коридора, где зловеще выл ветер, на черном бархате тьмы желтел квадрат света.

– Там, – сказал Чедберн, увлекая его за собой. – Там кабинетик Дува. Я разрешал ему работать допоздна.

– Как… как он? – заикаясь, спросил Триггс.

– Ему раскроили череп кочергой. Он умер мгновенно.

Достигнув конца коридора, они оказались в большой круглой зале с витражами в высоких узких окнах; с огромной картины, изображавшей баталию, глядели окровавленные лица агонизирующих и страдающих людей.

– Там! – указал Чедберн.

Триггс очутился перед застекленным закутком, где горела белая фарфоровая лампа с плоским фитилем, освещавшая тело бедняги Дува. На листе веленевой бумаги лежала, словно защищая его, красивая, цвета слоновой кости, рука мертвеца.