Город ящеров

Старая карга! Какая же она теперь старая карга... Так должны думать все остальные… Правду знают — единицы.

Она опустила люк на место и наконец-то смогла разогнуться. Вдохнуть свежий воздух и ощутить, как в приятной истоме заныли мышцы — они требовали движения.

Вира взглянула на город. Машины едут, летят, ползут, притом синхронно, как будто в воздухе расчерчены невидимые линии. Женщина посмотрела на часы. Через шестнадцать минут — плановая проверка, к этому времени ей надо вернуться обратно в здание.

Если бы она знала, что всё так повернётся… Ещё год назад ситуацию можно было исправить. Один год! Она бы не позволила Лин остаться на «Станции 5». Нет безопасных станций — все они рано или поздно оказываются раскрытыми.

Мысли повернули к ящерру… Сопротивление заинтересовано в Руанне. Они считают его новым, а потому наиболее слабым судьёй. Им кажется, что всё просто. Но Вира-то знает — всё как раз наоборот. Номинальный судья, практически он ставленник Цертамины, и самый опасный ящерр во всем Гнезде.

Она видела его издали. Изменился, конечно, набрался сил, стал ещё более влиятельным. Тогда, много лет назад, он тоже был могуществен, тоже привлекал внимание. Серебряная кровь у него от предков, не зря ящерру её Лин приглянулась — сила липнет к силе.

Вира знала, у Лин пока нет хвоста. Знала также почему. Хотелось засмеяться — какой болезненный удар по самолюбию судьи Руанна, его привлечённая — и не превращается.

Женщина вздохнула. Её дыхание окрасило воздух в серо-серебристый цвет. Холодно.

Вира открыла люк, чтобы спуститься обратно в здание. Она немного взбодрилась при мысли, что сегодня сможет не только увидеть, но и поговорить с Лин.

Уже сегодня.

Спустилась вниз. Неприятно звякнула ржавая крышка.

В прошлый раз всё получилось просто отлично. Лин узнала о предназначении сада. Эта картина создала благоприятную почву для сегодняшнего разговора. Одно дело знать, что её судья на стороне ящерров, и совершенно другое — что он против земных людей. Её Венилакриме…

Вира замерла. Она несколько лет приучала себя называть девочку Лин, но в голове время от времени проскальзывало другое…

Венилакриме — благородная дочь гениального отца.

Наследие предков понемногу брало верх над девушкой. У Лин улучшилось зрение, она двигается по-другому, но главное — ящерр испытал к ней влечение. Да ещё какой ящерр!

Этого Вира предвидеть не могла. Но она знала, как извлечь из ситуации максимум пользы. Вира всегда знала, как из любой ситуации извлечь пользу. Главное — сделать так, чтобы её названная дочь была счастлива.

***

…Время шло. Лин не задавала лишних вопросов, но они вертелись у неё в голове как рой обезумевших пчёл.

Почему Руанн не потрудился запретить гостям выходить в сад во время приёма? Один день! Всего лишь на один день ограничить вседозволенность их породы. Ради той, которую, как сам утверждал, он любит.

Вот что мог бы ответить Руанн: «Я не думал, что ты, Лин, что-то заметишшь. Тебе была уготована другая роль — моей почитательницы, музы. Я не ожидал, что ты очаруешшь Токкию на балу, столь принципиального и высокомерного… Что мои гости воспримут тебя намного лучшше, чем я мог предположить. И, конечно же, я не допускал даже мысли, что ты забежишшь так далеко в сад, а твои рефлексы окажутся так сильны, что я не успею остановить тебя».

Будь они откровенны друг с другом — история могла бы развиваться совершенно по-другому. Вот только… они не были откровенны.

Ну а Лин… она выросла в других условиях, где не только доверие, но и любовь нужно заслужить. В миропонимании девушки это чувство проходит испытание временем и не всегда побеждает. В её вселенной за любовь надо бороться.

***

Руанн уехал. Лин знала: утром ему нужно в Маятник, но когда почувствовала под рукой лишь холодную подушку — испытала минутное замешательство.

Она два часа оставалась в постели, отогреваясь. Может, пролежала бы без движения и весь день, если бы не одно «но»: девушке как будто не хватало воздуха. Стены давили со всех сторон, а потому пришлось побороть антипатию к холоду и выйти в сад на утреннюю прогулку.

Без Руанна особняк превращался в тюрьму. Никто не ходил за Лин по пятам, но её постоянно подмывало сделать нечто сумасбродное и посмотреть, что из этого получится. Не выпрыгнет ли из-за угла экипированный терций, нацелив на неё оружие?

Сойдёт ли ей с рук побег?

В такие моменты она пугалась по-настоящему. Своих мыслей, ощущений, того, что не могла без разрешения судьи выйти из имения, которое должна считать своим домом.

Вечером, снимая с Руанна рубашку, девушка не могла избавиться от мысли, что вот это тело вершит её судьбу. Если бы он внезапно вызвал охрану — в комнату вбежали бы десятки солдат и молча застыли в ожидании приказов.

Если крикнет она… Остаётся надеяться, что где-то в дальней комнате Возница зажмёт уши, чтобы не слышать надрывного женского крика. То будет единственный жест сочувствия, на который Лин смеет рассчитывать.

Вчера она решилась начать очень важный разговор.

— Руанн…

— Гмм? — он положил руки ей на бедра и подтащил к постели. Сел. Поставил у себя между ног. Смело подмял вверх кофту и уткнулся поцелуем в живот.

— Я хочу к Переправе.

Судья замер. Прекратилось движение рук.

— Хорошо. Поедем вместе, как только я освобожусь.

Она кивнула. Лучше, чем ничего, но Лин не проведёшь. Она видела, как он напрягся. Просьба Руанну не понравилась.

Лин продолжила снимать с него рубашку. Когда с этим было покончено — наступил его черёд стягивать с женского тела бельё.

В такие мгновения всё плохое забывалось.

Но подобным моментам не свойственно длиться долго.

Потому этим утром она вышла в сад — хотела остаться наедине со своими мыслями. Ну а Руанн уехал… потому что у него было слишком много обязанностей, и он не позволял себе пренебрегать ими.

У Лин не было обязанностей. Никаких.

Март выдался самым холодным месяцем в году. Ящерров на улице было ничтожно мало. Земных людей — тоже, им мороз также не по душе. Лин старалась ступать только по расчищенным дорожкам. Шаг вправо, шаг влево — и она бы оказалась в снегу как минимум по пояс.