Город золотых теней

– Я не хотел бы вас обидеть, Рени, – сим Ксаббу поднял руки в жесте примирения, уголки рта поднялись в механической улыбке, – но я думал, что вам станет намного легче, если мы примемся за дело.

– Наверное, ты прав. Отключиться и выйти.

Все исчезло. Рени подняла забрало и вновь оказалась в знакомой, честной, обшарпанной реальности «упряжной комнаты» политеха. Бушмен стащил с себя шлем, моргнул и улыбнулся.

Рени машинально еще раз проверила свой мысленный список. Пока Ксаббу сдавал последние экзамены – как донесли слухи, с ожидаемой легкостью, – она создала не просто псевдонимы, под которыми они могли бы проникнуть во Внутренний Район, но и несколько запасных личностей. Если дела пойдут неладно, можно будет сбросить с себя старые имена, как кожу. Но подготовка потребовала сил. Создать фальшивое удостоверение личности в сети почти так же трудно, как подделать реальный паспорт, да и процедуры во многом схожи.

Большую часть последних дней Рени провела в глухих углах сети. По виртуальным эквивалентам темных переулков Лямбдамага шлялись разные мрачные личности, для которых смена личин была рутинной работой, но Рени в конце концов решила обойтись без их услуг. Если она наткнется на что-то важное, преступники первым делом начнут опрашивать торговцев личинами, а из тех ни один не даст и гроша за профессиональную этику, когда под угрозой окажутся их жизни.

Так что, сидя на кофеине и сахаре и смоля одну за одной теоретически неканцерогенные сигареты, Рени осуществила то, что старые сетевики называли акису. Она обшарила сотни полузабытых банков данных, копируя обрывки сведений, вставляя фальшивые перекрестные ссылки в тех базах, защита которых давно устарела или ослабла. Ей удалось создать для себя и Ксаббу достаточно устойчивые фальшивые личности и, как она надеялась, даже систему подстраховки, на самый пожарный случай.

По ходу дела она узнала кое-что и о «Мистере Джи» – почему и муштровала Ксаббу все утро. У клуба успела создаться очень дурная репутация, и вмешательство в его дела грозило серьезными неприятностями уже в реальном мире. Несмотря на первоначальное свое нетерпение, Рени была рада, что Ксаббу уговорил ее подождать. Честно говоря, еще неделя на подготовку была бы не лишней…

Она перевела дыхание. Хватит. А то у нее разовьется синдром беспокойства, и она будет по пять раз проверять, закрыта ли дверь.

– Ладно, – произнесла она. – Поехали.

Они проверили напоследок свои упряжи, свисавшие с потолка путаницей лямок и шнурков, позволяющих сетевикам двигаться в ВР свободно, как в реальном мире, без опасения врезаться в реальную стену. Блоки подняли их, и Рени с Ксаббу повисли в центре комнаты, как пара марионеток в выходной день кукольника.

– Мои приказы выполняй, не раздумывая. Нам нельзя ошибаться – мы рискуем жизнью моего брата. На все вопросы я отвечу после. – Рени еще раз убедилась, что никакой проводок упряжи не запутается, и закрыла забрало. Вспыхнул экран, и ее окружила искристая мгла пустой сети. – И помни: хотя выделенный канал нам предоставляет Внутренний Район, а не клуб, когда мы окажемся внутри, лучше подозревать, что нас подслушивают.

– Я понимаю, Рени. – Голос Ксаббу звучал бодро – удивительно, если учесть, что за это утро она успела дважды предупредить его о слежке.

Рени взмахнула руками – и они отправились.

Ожидающая у входа во Внутренний Район толпа напоминала яркое шумное пятно. Многоязычный гомон ударил по ушам. Сообразив, что из опасения пропустить какую-нибудь улику, она сдуру повысила порог сенсорного восприятия, Рени шевельнула запястьем, и шум стих до приемлемого уровня.

После долгого стояния в очереди подпрыгивающая от нетерпения Рени добралась до дежурной на входе, вежливой и на удивление не придирчивой. Та просмотрела фальшивые удостоверения прибывших, после чего поинтересовалась, действительна ли еще причина визита, указанная в пакете.

– Да. Я пришел проверить здание, на которое к нам поступали жалобы. – Согласно личине, Рени работала на крупную нигерийскую компанию по программному обеспечению, очень плохо защищавшую свои архивы, а Ксаббу считался ее стажером.

– Сколько вам потребуется времени, мистер Отепи?

Рени поразилась: вот это доброжелательность! Она не привыкла к снисходительным бюрократам. Настороженно оглядев улыбающийся сим, она попыталась сообразить, а не марионетка ли это для особо вежливого обслуживания.

– Трудно сказать. Если проблема несложная, я могу и сам справиться, но вначале нужно провести полную диагностику.

– Восемь часов?

Восемь! Рени знала людей, которые заплатили бы несколько тысяч кредитов за столь долгий период доступа, – кстати, если у нее останется неиспользованное время, его стоит продать. Рени поразмыслила, не попросить ли больше – может, эта марионетка – как сломанный игральный автомат, который так и сыплет монетами, – но решила не искушать судьбу.

– Этого вполне достаточно.

Мгновение спустя они уже парили над самой землей на монументальной Привратной площади.

– Ты этого не понял,– сказала Рени Ксаббу по выделенке, – но только что ты видел чудо.

– Какое

– Бюрократа, который делает свое дело.

Бушмен повернулся к ней. Лицо дорогого сима, который Рени одолжила ради этого визита, озаряла полуулыбка.

– Это какое? Впускать замаскированных злоумышленников, прикрывшихся законным делом?

– Никто не любит клоунов,– огрызнулась Рени и закрыла выделенку. – Все чисто. Можем отправиться в любое место, кроме частных узлов.

Ксаббу оглядывал площадь.

– Толпа здесь не такая, как в Лямбдамаге. И здания более… своеобразные.

– Это потому, что мы ближе к средоточию власти. Здесь люди могут делать что хотят, потому что могут себе это позволить. – Мысль упала, как крошка горячего черного пепла. – Люди, которым все сходит с рук. Или им так кажется.

Стивен лежит в больнице в коме, а те, кто несет за это ответственность, наслаждаются свободой. Гнев вспыхнул в ней с новой силой.

– Пошли, глянем на Карнавал.

На Колыбельной было куда более людно, чем в прошлый раз. Улицу переполняли виртуальные тела. Растерявшаяся Рени втащила Ксаббу в подворотню, откуда было удобно наблюдать за происходящим.

Толпа с криками и песнями текла в одном направлении. Все это походило на парад; симы представали в сотнях причудливых обличий: раздутые, сжатые, с избытком конечностей, даже расчлененные на движущиеся в унисон части. Кое-кто из участников действа менялся буквально на глазах: огромные перепончатые крылья одной из лилововолосых тощих фигур превратились в трепещущие ленты серебряного тюля. Многие трансформировались ежесекундно: отращивали новые конечности, меняли головы, растекались и застывали гротескными формами, как вылитый в холодную воду горячий воск.

«Добро пожаловать на Карнавал, – подумала Рени. – Кажется, мы попали на слет фан-клубов Иеронима Босха».

Она перенесла бушмена на крышу, откуда было лучше видно. Кое-где над толпой виднелись транспаранты с надписью «Свобода!» или просто плывущие в воздухе надписи того же содержания. Одна группа демонстрантов превратила себя в ряд букв, составив слова «ДЕНЬ ПЕРЕМЕН». Хотя большинство симов были причудливы донельзя, они не отличались прочностью. Некоторые распадались на путаницу плоскостей и линий – явно случайно, – другие мерцали на полушаге, исчезая порой совершенно.