Город
Шрифт:
– Как рана?
Он пожал плечами, словно это был пустяк, не стоивший упоминания.
– Доберемся сегодня до Города? – спросила она.
– Если синие нас не перехватят, то да. – Фелл упорно смотрел на восток.
– Квеза, может, и выживет.
– Может.
– Она маленькая и легкая. Думаю, удар копья сразу отбросил ее, поэтому наконечник не вошел слишком глубоко.
Фелл наконец повернул голову и вопросительно посмотрел на нее.
– Я к тому, – пояснила Индаро, – что крупный и крепкий мужчина, допустим, устоял бы на ногах и его проткнуло бы насквозь.
– Мысль занятная. Только ты все равно насчет Квезы лишних надежд
Разговаривая таким образом, они ничего нового друг дружке не сообщали. Оба были знатоками ран и смертей. Оба множество раз видели все мучительные стадии умирания. Так другие люди беседуют о погоде, когда им не о чем говорить.
Индаро очень не хотелось, чтобы Фелл снова намертво замолчал, и она добавила:
– Отец рассказывал мне, что раны часто воспаляются из-за грязи на оружии и клочков нечистой одежды, попадающих в плоть. Все это остается внутри и начинает гнить. – Она улыбнулась воспоминанию детства. – Он советовал мне всегда надевать чистую рубашку под латы…
Вот тут она в самый первый раз за все время увидела на его лице проблеск веселья. Из-за этого привычные морщинки расположились необычным образом, превратив Фелла в незнакомца. Может быть, даже в мирного человека.
– И когда тебе в последний раз удавалось надеть чистое исподнее?
Она улыбнулась в ответ. Понятие об опрятности было давно позабыто, превратившись во что-то запредельное и загадочное, вроде искусства сыроварения или вызывания мертвых.
– Кажется… в прошлом году. Когда мы стояли в том местечке с тростниковыми крышами и апельсиновыми садами…
– Коппербёрн, – подсказал Фелл.
– Да. Там было красиво. Листья падали… земля как будто горела…
– Осень, – произнес он. – Мое любимое время года.
Отпив из фляжки, Фелл передал ее Индаро. Она сделала большой глоток и хотела что-то сказать о воде, просто чтобы поддержать разговор, но вместо этого открыла рот и спросила:
– Ты всех женщин-воинов презираешь? Или только меня?
– Я вовсе не презираю тебя. – Он нахмурился, вновь став прежним Феллом. – И я очень чту всех наших женщин. Они снова и снова показывают, чего стоят. Они не наделены грубой силой, как мы, но превосходят нас ловкостью и быстротой, а зачастую и беспощадностью.
Ходили слухи, будто воительницы очень любили бить в пах. Лишали врагов мужественности не моргнув глазом. Якобы это даже доставляло им удовольствие.
– Их ранят чаще, чем мужиков, – продолжал Фелл, – но раны оказываются менее тяжелыми, да и поправляются они лучше.
Это тоже было общеизвестно. Индаро сообразила, что ее командир просто размышлял вслух, и прикусила язык.
– Тем не менее, – сказал Фелл, – моя бы воля, женщины не сражались бы в этой войне. Наши враги своих женщин в битву не гонят. И презирают нас за то, что мы это делаем.
– У них просто необходимости нет. И какое нам дело до того, что они о нас думают?
– Никакого. Просто нужно знать это. На войне никаким знанием не следует пренебрегать.
– Ты уже воевал, когда женщин начали призывать?
– Задолго до этого. Хорошо помню, как они впервые появились у нас. Напуганные, по большей части ничему не обученные… Их гнали, по существу, на убой. Тысячами. – Фелл посмотрел на свои руки. Индаро только теперь заметила, что на левой у него недоставало двух пальцев, и стала гадать, о чем он сейчас вспоминал. – Жалко было… И страшно… Некоторые из нас клялись, что никогда больше не допустят такого. К сожалению,
до высшего командования очень не скоро дошло, что женщины слишком драгоценны, чтобы бросать их врагам, скажем так, для разминки перед встречей с настоящими воинами…Индаро помалкивала, понимая, какую бурю чувств вызвали у него те давние воспоминания.
– Женщине следует быть… мирной гаванью для мужчины, – тихо проговорил Фелл. – Миска каши, кувшин воды… мягкое одеяло у очага…
Эти слова рассердили Индаро, но она ничем не показала обиды. Удивительно было, что он решил поделиться с нею сокровенным.
Некоторое время они сидели молча, почти как добрые товарищи.
– Мой отец не был предателем, – потом сказала Индаро.
– Это лишь слова. Ты бы в любом случае его защищала.
– Да. Он мой отец. В моих жилах течет его кровь. Поэтому ты прав. Но ведь и ты сам стал бы защищать своего отца… господин.
Фелл ответил не сразу. Он смотрел на восток.
– А во мне, кажется, течет только кровь чужаков… – помолчав, сказал Фелл, потом снова посмотрел на восток. – Взгляни-ка вон туда… Гаррет говорил, что заметил кружащихся птиц. Я думал, что вон то – дождевая туча. А это туча птиц. Большая причем. И они летят в нашу сторону. Стервятники высматривают трупы…
– Трупы не двигаются.
– И следят за ранеными, – продолжал Фелл. – Если кто-то гонит толпу израненных пленников…
– Думаешь, это Приморская с пленными возвращается?
Он повернулся к ней. В его взгляде была вся бесприютность зимних морей.
– Приморской больше нет, Индаро. Всех наших перебили. Мы, может статься, последние, кто уцелел.
Она потеряла дар речи. Фелл разбудил остальных. Они поспешно снялись со стоянки и скоро уже шагали вперед при свете нового дня.
Уже были видны стены Города, когда умерла Квеза. Индаро шла подле носилок, когда женщина негромко вздохнула – так, словно приняла нелегкое решение. У Индаро екнуло сердце, она сразу остановила мужчин и, пока те стояли, терпеливые, как рабочие кони, принялась выслушивать живчик. Слабенькое биение прекратилось. В теле еще сохранялось тепло, но это было лишь воспоминание о жизни.
Мужчины опустили носилки наземь, и маленький отряд заковылял дальше, оставив тело Квезы стервятникам.
Громовой топот несущихся копыт за спиной был самым последним звуком, который Дун желала бы услышать.
Она шла рядом с Ловчим. Фелл с Индаро держались впереди, Гаррет был замыкающим. Фелл время от времени останавливался, чтобы Ловчий мог их догнать. Дун только гадала про себя, сколько еще вытерпит северянин. Требовалась недюжинная выдержка, чтобы вот так прыгать вперед на самодельном костыле. Еще ее удивляло, отчего Фелл не позволял увечному задавать шаг, предпочитая уходить вперед и потом дожидаться его, даже не пытаясь скрыть нетерпения.
Между прочим, Дун находила, что Индаро и Фелл выглядели отличной парой. Поистине, о лучшем спутнике для ее подруги не приходилось и мечтать!
– Вот бы послушать, о чем эти двое болтают, – задумчиво сказала она Ловчему.
Она не слишком рассчитывала на ответ, но, с трудом одолев еще несколько шагов, северянин вдруг спросил:
– Твой предводитель в самом деле ловок с мечом?
– Ты сам видел, как он дерется!
– Да я не о том мече говорю…
– Понятия не имею. – Дун пожала плечами. – Слухи ходят, конечно. Одни верят им, другие нет. Говорят, где-то у него есть женщина и ребенок.