Город

Забыв о существовании Павла, точно его никогда и не было, безумец, полностью переключил своё внимание на пожилого патологоанатома. Его жуткие расширившиеся до абсолютной черноты глаза без радужной оболочки плотоядно вперились в Александра Юрьевича.

Психопат откинул в сторону Пава и тот, застонав, упал между рядами столов, на которых лежали анатомируемые, а сам легко спрыгнул с высокого столика и устремился на попятившегося к дальней стене патологоанатома.

В этот миг Пётр Сергеевич, наконец, нашёл в себе силы действовать. Он опустился на колени перед распростёртым телом и охватил голову юноши руками.

Он полностью поглощенный отчаянными стараниями помочь молодому доктору вовсе не замечал той безнадежной борьбы, которая происходила между патологоанатомом и их злополучным пациентом.

— Паша! Пашенька, сынок, очнись! — причитал он, пытаясь привести молодого человека в чувства.

Но молодой доктор стремительно умирал прямо у него на руках.

Александр Юрьевич уже наверняка знал то, что должно произойти в следующий миг и когда безумец с воем рванулся на него, он, пытаясь предупредить нападение, ударил нападавшего в солнечное сплетение, вложив в этот удар всю имеющуюся у него силу. Однако всё чего он добился — это отбросил тело нападавшего на пару шагов назад. С тем же самым результатом он мог ударить и в бетонную стену.

А в следующий миг безумец заключил его в ледяные смертельные объятия.

— Да что же это? — причитал Пётр Сергеевич, охватив руками голову мёртвого паренька, безвольно висящую на расслабленной шее, смутно осознавая все те вопли, яростную борьбу, то абсолютное безумие, которое воцарилось вокруг.

Тут по расслабившейся мускулатуре Павла пробежала ощутимая волна, а следом за ней, в руку которой Пётр Сергеевич придерживал голову юноши напротив лица, пришла невыносимая боль от ядовитого укуса.

Всё это время в помещении находился ещё один человек, который, забившись в дальний угол, в глубоком первозданном ужасе наблюдал за происходящим не в силах пошевелить даже пальцем. Но в тот момент, когда в помещении из живых больше никого не осталось и, он один на один предстал перед обезумевшими монстрами, страх предал ему невероятную силу и Константин с воплем непреодолимого ужаса бросился прочь по лабиринтам коридоров к спасительному выходу. Он бежал так, как могут бежать только один раз в жизни — в последний раз…

* * *

— Там что-то происходит, — произнёс Петрович, но его старческий голос, дрожащий как туго натянутая струна, сказал гораздо больше, чем могли бы передать эти простые слова.

Содрогаясь от чудовищного внутреннего напряжения, он тревожно вещал о том, что там происходит что-то очень недоброе и то, что за этим последует, без сомнения, не принесёт ничего хорошего.

Уловив в голосе старика зловещее предзнаменование, Денис и Олег Олегович без лишних вопросов поспешили к окну и присоединились к Петровичу.

Шум, доносившийся из морга, был слышен даже отсюда из окна второго этажа кардиологической палаты.

Те пугающие страшные звуки, которые до них долетали, были полны ужаса и невыносимой, адской боли.

Не смотря на то, что в помещении было жарко, кожа Дениса начала стремительно покрываться пупырышками, словно в самый лютый мороз.

— Да что там, чёрт возьми, твориться, — с всё нарастающим ужасом, прошептал он и, обведя испуганным напряжённым взглядом присутствующих, обратил внимание на то, Зенур так и остался лежать в кровати.

— «Неужели действительно заснул?» — удивился Денис и для того чтобы немного отвлечься от страшного предчувствия решил разбудить татарина:

— Э-э-э, Кайрам Байрам, — затряс он за плечё спящего Зенура, — вставай, а то обрезание проспишь.

На что Зенур лишь промычал что-то злобное и закрылся от назойливого соседа одеялом с головой.

Денис пренебрежительно махнул на него рукой и вновь обернулся к окну.

Однако уже в следующий миг он совершенно забыл о существовании Зенура.

Всем его вниманием целиком завладела трагедия, разыгравшаяся прямо на его глазах.

Двери морга с грохотом растворились, и оттуда с криком вырвался человек в белом халате. Во время большого прыжка с крыльца здания он, явно чего-то дико боясь, в ужасе, оглянулся назад и, в результате этого неловко приземлившись, рухнул на бетон, которым была вымощена подъездная дорога к моргу. Но уже в следующий миг, как ни в чём не бывало, поднялся и вновь бросился наутёк.

Тут же двери в морг отварились вновь. В стремительном гигантском прыжке с порога вслед за мужчиной в белом рванулись ещё двое. В отличие от первого человека, эти двое двигались необычайно легко. В их движениях было что-то звериное — вся та сосредоточенность, собранность, которую дикие хищники демонстрируют лишь тогда, когда преследуют добычу.

В этом то и крылся ответ. Они не просто бежали вслед за первым, они хладнокровно его преследовали.

В том, что это было именно так невольные наблюдатели из палаты № 13 убедились уже через несколько коротких мгновений, а пока они, затаив дыхание, глядели на то, как быстро сокращается расстояние между первым мужчиной в белом халате двумя другими.

Первый уже не кричал, осознав, что нужно беречь дыхание, но в любом случае это ему не слишком помогло.

Стремительно настигнув мужчину в белом, преследователи сшибли его с ног и повалили наземь.

Оказавшись на земле, мужчина, словно безумный, вновь разразился истошными криками ужаса.

Преследователи набросились на лежащее, на земле тело, и как голодные дикие звери стали рвать зубами несчастного.

Теперь крики ужаса стремительно уступили место воплям невыносимой боли и агонии.

На белом халате несчастного, медленно, словно диковинные цветы распускались ярко-красные пятна крови.

Терзание тела мужчины продолжалось около одной бесконечной минуты, показавшейся невольным свидетелям из тринадцатой палаты страшной, мучительной вечностью и прекратилось так же внезапно, как и началось.

Двое чудовищ оставили тело несчастного и устремились через поляну за следующий корпус.

И хотя дальнейший обзор закрывало соседнее здание, Денис был абсолютно уверен, что эта спешка вызвана вовсе не стремлением, как можно быстрее скрыться с места жуткого преступления.

По их целенаправленным движениям Денис заключил, что они нашли себе новую жертву, но, тем не мене, никому о своих выводах не сказал ни слова из боязни действительно оказаться правым в своём ужасном предположении.