Города и моря

Далянь – порт в заливе Даляньвань Жёлтого моря на южной оконечности Квантунского полуострова. Ворота для северо-восточных провинций КНР. Население – шесть миллионов человек. Под названием Дальний город основан русскими в 1898 году на арендованной у Китая территории. На строительство города Россия затратила 30 миллионов золотых рублей. Строительство велось семь лет. Хорошо оборудованный и механизированный порт принимал океанские суда и в короткое время занял второе (после Шанхая) место по грузообороту на всём континентальном побережье от Берингова до Южно-Китайского моря.

«Сижу в гаоляне и японцы стреляют в меня шимозами».

Порт-Артур – военно-морская база на Квантунском полуострове. Китайское местечко Люйшунь переименовано англичанами во времена Второй Опиумной войны в честь члена британской королевской семьи Артура Корнаутского. 21 ноября 1894 года Люйшунь заняла Япония, захватившая в крепости огромные трофеи. Японские войска устроили беспощадную четырехдневную резню под предлогом обнаружения останков пленных японских солдат. Погибло 20 тысяч мирных жителей, независимо от пола и возраста. Из всего населения города в живых оставили 36 человек для захоронения трупов. На шапках могильщиков по приказу японского командования написали: «Этих не убивать». Сбор продолжался в течение месяца, после чего по приказу японцев огромную гору тел облили маслом и подожгли, поддерживая огонь в течение десяти дней. В 1895 году Россия, Германия и Франция заставили Японию вернуть залив Даляньвань и прилегающие территории Китаю. Через два года на заседании российского кабинета обсуждалась записка графа Муравьева с предложением занять Порт-Артур. «Китайцам сперва было объявлено, что русские суда с войсками «пришли защищать Китай от немцев и как только немцы уйдут – и мы уйдем». Китайское правительство не соглашалось на передачу Квантунской области, но не имело сил воспрепятствовать. Крупные взятки китайским чиновникам помогли передать порт России в аренду на 25 лет. Так решилась проблема незамерзающей военно-морской базы, настоятельно необходимой в войне с Японией. Именно возле Порт-Артура ночью 27 января 1904 года начались первые боевые столкновения Русско-японской войны. Японская армия под предводительством генерала Марэсукэ Ноги, при поддержке японского флота под командованием адмирала Того, начала осаду крепости, продлившаяся 11 месяцев. 20 декабря 1904 года, после гибели генерала Кондратенко, крепость сдалась и на долгие годы стала принадлежать стране Восходящего Солнца.

Генерал японский Ноги, матушка, чуть унес от русских ноги, батюшка.

Советские войска стремительным десантом очистили город от японских военных формирований 22 августа 1945 года. В том же году СССР и Китайская Республика подписали соглашение об использовании района Порт-Артура в качестве совместной военно-морской базы сроком на 30 лет. Но уже в 1950 году порт безвозмездно передан правительством СССР Китаю… Без-возд –мезд-но. Как Винни-Пух хвост ослу. Только Винни ослиный хвост совершенно на нужен…

Моего отца после первого курса рыбного техникума в 1946 году отправили на практику. Рыбу ловить в Японском море, Время послевоенное, нашли в трале мину, стали с ребятами разбирать. Одного насмерть, двух искалечило. Отцу крошечный осколок попал в левый глаз. Глаз остался на месте, но утратил способность видеть. Из техникума отчислили – какой штурман с одним глазом! Взяли в стройбат и отправили в Порт- Артур на три года причалы строить. Отслужил, приехал домой, мать попросила. – Сынок, отец совсем хворый, помоги погреб выкопать. Сын взял лопату, мать отправилась на базар. Когда вернулась, погреб (восемь кубов каменистой земли) ждал ее совсем готовый.

– Папа, расскажи про Китай! – Что я там кроме лопаты и кирки видел… Ну, в цирк один раз водили.

Восточно – Китайское море.

Третью неделю дрейфуем в открытом море. Ветер северо-западный, с материка. В направлении японского острова Окинава. Столица острова – город Наха. Выйдешь на палубу, глянешь на вздыбленную морскую поверхность. – Куда нас несет? – Наху… – махнет рукой боцман. Хорошо если туда. На Окинаве американские военные базы. А если южнее – на Тайвань? Печальная судьба танкера «Туапсе» известна всем. В «советские времена» фильм «Чрезвычайное происшествие» обязателен для просмотра на судах «загранзаплыва». И киномеханик, злорадно ухмыляясь из будки, каждый вечер обещает его поставить.

Экипаж мается бездельем. Метеоролог Саша Мурик дружит с поваром Юрой Полиенко. В море хорошо дружить с поваром и «зам. по мылу». Саша по совместительству заместитель начальника экспедиции по снабжению. Идеальная пара получилась. Юра плотный, медлительный хохол, добродушный. Но я видел, как он мгновенно уложил на пол пивного бара «Чилим» двух нехилых рыбачков с плавбазы «Шалва Надибаидзе». А готовит замечательно. – У вас роульсы, у меня рольмопсы. Я и названия такого не слышал, не то что пробовать. Саша – полная противоположность. Высокий, тонкий еврей. Любит учить жизни и делает это замечательно. Метеорологи – главные бездельники в научном экипаже. Каждый час снял показания с приборов, записал в книжку, телеграмму отправил и все. Даже на палубу выходить не надо. Сидят с Юрой в каюте, дверь открыта, пьют чай, курят, разговаривают вполголоса. – Ты знаешь, Юра, разные бывают. Я однажды целый кулак туда засунул… – Руки то хоть помыл потом?

У научно – исследовательского судна «Профессор Валериан Урываев» лопнул подшипник главного вала. Пароход обездвижен. Обездвиженный пароход обычно ложится лагом к волне и переворачивается. Если волнение достаточно сильное. Нас еще не поставило кверху килем. Соорудили плавучий якорь – с кормы на тросе пустили «водный парус». Конструкция из дерева и брезента. Волны тащат ее за собой и разворачивают нос по ветру. Помогает слабо. Боцман с матросами под командой старпома даже бом-кливер на баке поставили. Качка изматывает. Кондиционеры не работают. Камбуз пока еще не обесточен. Мазута хватает. «Вспомогательные» исправны и морозилка не потекла.

В школе меня не приняли в комсомол. Вернее, приняли, но не сразу. Непонятно, почему. Единственного в школе отличника (не считая девчонок). Многие любят вспоминать о своем хулиганском детстве. Не хулиганил точно. В школьный табель прошлого века ставили отметки за «поведение». За «тройку» исключали из пионеров, «двойка – исключение из школы, «четыре» ставили злостным нарушителям. В классе «четверку» имели трое. Двоечник Батяев развлекался так. С учебником в руках, после звонка на урок становился за дверью и бил входящих книжкой по голове. Однажды вошла учительница истории. Роста невысокого, с прической типа «хала». Сложное сооружение Батяев разрушил как Карфаген. И получил свое законное «четыре» в четверти и за год. Хулиган Саяпин поцарапал мне маленькой финкой шею. Отчего же отличнику балл снижали? Не курил и дрался, но старшая пионервожатая, худая рыжая еврейка, меня сразу невзлюбила. На заседании совета дружины она заставляла членов совета петь «Взвейтесь кострами синие ночи». Пел вместе со всеми с удовольствием, так как в хоре мне петь не давали по отсутствию слуха. Пел с удовольствием, но пионерских поручений не выполнял. Не принципиально, просто много других занятий отвлекало. Спортом занимался, ходил на станцию юных техников, паял транзисторные приемники, во дворе играл с ребятами, уроки делал, наконец. На пионерскую работу времени не оставалось. Даже если оставалось? Все равно не делал в силу ее бессмысленности. Стенгазеты какие то, юные следопыты непонятные, «Зарница», на которой нам поселковые носы поразбивали. Я не отказывался, просто не делал ничего. На вопрос почему не делаешь, отвечал: «Сделаю». И все. При этом хорошо учился. Не хулиганил. Учителя ко мне неплохо относились. Школьные обормоты не обижали. Пришел на заседание совета дружины за рекомендацией в комсомол. Ни о чем не подозревая. «Пионерка» встрепенулась и громко. – Подожди за дверью. Вышел, ловко открыв дверь задом. Пионеры засмеялись. – Можешь заходить. – Мы не можем дать тебе рекомендацию в Коммунистический союз молодежи. Вышел как полагается, но горечи не испытал. Обиды тоже. Кроме меня, приняли всех. Даже двоечника Батяева и хулигана Саяпина. Через неделю вернулась из командировки директор школы Белая Лилия Львовна. Пионервожатая вышла от нее зеленая. Экстренно собрала совет дружины и меня приняли. Когда пришел на флот, политруки сразу опознали бывшего отличника и члена совета дружины. На всех судах назначали комсоргом. Но я не сдавался. Гнул свою линию. Вот и на «Урувае» помполит меня невзлюбил…

Поломка главного двигателя в результате децентровки – главная беда судов Хабаровской серии. Такая же беда случится тридцать лет спустя с «Профессором Гагаринским». В Охотском море. Правда летом и в штиль. В самом деле, что может сделать сухопутный завод в городе с разбойничьим именем. Судно построено, как и все строилось в СССР, с учетом максимальной возможности использования в военное время. Высоченные комингсы, о которые сбиваешь ноги, узкие проходы, неразворотливые тамбура, крохотные неудобные каюты. Зато блок санитарной обработки огромный. Потом из него сауну сделали. После просторных «поляков» и огромных «немцев» «Валера» вызывал тоску. Все кургузое, все нелепое. Но такова иерархическая система. Если тебя из старших инженеров назначают начальником отряда – ступай на отечественные «Урываев» и «Фролов». Туда же назначали штрафников, пострадавших от водки и женщин. Сработался на «хабаровчанах» – жди вакансии на «финны», суда ледового класса, заботливо построенные на верфях города Турку. Хорошие, просторные каюты с ванной комнатой, холодильник «Розенлев». Но – ледовый класс. Ходят в Охотское и Берингово. А нам нужен Сингапур. Поэтому ждешь «Волну», «Прилив» или «Прибой» Гданьской постройки. Каюты скромнее, но там, где на Клиффорд-пирсе малайцы тоненькими голосами кричат «Вольна, Вольна» или «Уривай» они бывают чаще, чем в родном порту. И как апофеоз, как награда, под старость лет – плавучие города из Германской Демократической: «Академик Ширшов» и «Академик Королев». Экипаж 120 человек, комфорт, прикомандированные москвичи в нелепых шортах. Гарантированное участие во всех международных экспедициях. Все потом. Сейчас дрейфующий «Уругвай»

Капитан на завтраке в кают-компании на меня странно смотрел. Лицо неподвижное, глаза тоже. По щекам слезы текут. Огляделся – может с одеждой непорядок. «Папа» строгих правил, в спортивных трусах и вьетнамках за стол не пускает. На выходе спрашиваю у «второго». – Что с Пелынским? – Болеет «Папа», сердцем мается, за аварию переживает. – Он то здесь причем? – Кэп за все в ответе. Настоящий капитан за хорошую работу готов все простить. Пьянку, драку, чужую бабу… Не таковы помполиты….

Первый помощник капитана Светкин мужчина представительный, седой и глупый. В шесть утра судовая трансляция щелкнула и его мерзким баритоном оповестила. – Сегодня ночью капитан научно-исследовательского судна «Профессор Валериан Урываев» Сергей Иванонович Пелынский скончался в результате сердечного приступа. Пароход взволнован. На лице старпома плохо скрываемая радость и очевидное волнение. Он будет исполнять обязанности. Дождался «капитанского часа». Моряки в курилке шепчутся. – Доктор говорит инсульт… – Куда его? – В морозильную, конечно, с тушами коровьими рядом. – Артельный, ты смотри, того, по ошибке не рубани… – Молчи, дурак!

В конце третьей недели пришел «Прилив», взял нас на короткий «жесткий» буксир и потащил на ремонт в Сингапур. Благо ветер попутный.

Рельеф дна у Восточно-Китайского моря неровный, у берегов везде отмели. На отмелях и вблизи островов опасные для мореплавания скалы, рифы и банки. Различить их трудно, вода мутная. Можно заметить по бурунам. Частые землетрясения внезапно изменяют рельеф дна и вызывают цунами. Они не оказывают никакого действия на суда в открытом океане. Убийственный эффект проявляется у открытых берегов и с особой силой в глубоких воронкообразных бухтах и заливах, имеющих широкие входы и постепенно уменьшающиеся глубины. Там волна набирает высоту. Тайфуны, проходящие с юга на север с мая по октябрь, вызывают жестокие бури; их скорость до 36 метров в секунду. Восточно – Китайское моря прогревается с 7 до 28⁰ от зимы к лету.