Города в поднебесье
Шрифт:
Уже когда я шёл по проторенной дорожке, то понял, что спаслись мы действительно чудом. Сверху мои следы должны были быть отлично заметны. Однако, на наше счастье, экипаж торгового дирижабля, видимо, не обратил на них внимания. То ли не привыкли подмечать такое, то ли не смогли рассмотреть с высоты, то ли слишком понадеялись на другие способы обнаружения людей, то ли верили в скамори, которые быстро находили живых — не знаю, что в итоге стало тем чудом, что всё-таки отвело от нас беду.
Я свернул к складу Тацы и осторожно, пробираясь через заносы, добрался до ворот. В них была маленькая дверца, чтобы каждый раз не открывать ворота, когда кому-то требовалось выйти. Калитка эта запиралась на крючок изнутри, но я знал, где он расположен — так что открыть её было несложно. Просунув нож в щель между косяком и дверью, я подцепил крючок и скинул его. Запалив
Но сколопендр не было. На складе не было даже трупов хозияна и моих коллег. Видимо, как поднялась суматоха — они сбежали. На столе в кабинете Тацы стояла недопитая бутылка молосы, кружки, а ещё лежали какие-то документы, кости и несколько десятков чешуек, которые я без зазрения совести сгрёб и сунул в кошель на поясе. Нечего добру пропадать…
На склад я пришёл за крепким тросом. Такие специально заказывались для монтажных работ на склоне. Покрытые логосами тросы были достаточно лёгкими, прочными — и безумно дорогими. Их даже не продавали — их и выдавали-то исключительно под запись. На рынке и в магазинах купить такой было бы большой удачей. Ну а моей удачей была работа на складе, после которой я знал почти всё, что там есть — и где оно лежит. Конечно, я понятия не имел, что и где ещё было загружено до моего первого рабочего дня. Зато нужные тросы точно были — сам их летом на стеллажи пристраивал.
Вот где я их пристроил — там они и лежали. Двадцать мотков по пятьдесят метров в каждом. А рядом в ящиках лежали карабины, колья с петлями на конце, специальные молотки, крюки, кошки… Я понятия не имел, для чего нужна большая часть этих приспособлений, но если я не сорвусь — у меня ещё будет шанс это узнать. Хотя бы про часть из них… Постаравшись вспомнить всё, что знал про альпинизм и скалолазание, я взял два мотка троса и пять десятков колышков.
Просто на то, чтобы дотащить необходимое добро до приюта девочек в Новом Экори, у меня ушёл весь остаток светового дня. Используя трос, я собирался на следующий день спуститься ниже по склону и посмотреть, есть ли там что-то интересное. По пути назад я успел захватить пару тросов и снаряжение уже для другого восхождения — на верхнее плато. Хотя, честное слово, вот именно этого я совершенно не хотел делать… С другой стороны, если я буду строить шар или подобие дирижабля, то места в нашей трещине для него явно не хватит.
Своим ничего говорить не стал — просто свалил всё добытое в углу и сел разбираться с логосами. Нанна явно что-то хотела мне сказать, но так и не решилась после утренней размолвки, а я сам не собирался идти к ним с примирением. Мало того, что дураком обозвали, так ещё и не помогают совсем… Половину ночи я просидел, выкачивая из чешуек, которые набрал на складе Тацы, пневму и вливая её в логосы — и заливая её назад в чешуйки. Конечно, так себе развлечение, зато позволило скоротать время дежурства… После чего я с чувством выполненного долга разбудил Рубари и отправился спать.
Утром я снова спустился в город и по проторенному пути отправился к приюту. За ночь подморозило, и ветер, бушевавший вокруг скалы, теперь пробирал до костей. Я натянул на лицо очки и маску, после чего, повозившись, сумел нацепить на себя сбрую из плотных ремней. Затем привязал один конец троса к сбруе, а другой — к ограде приюта, благо выглядела она достаточно крепкой… А дальше, держась за трос и уперев ноги в склон скалы, начал медленный спуск.
Это было страшно. Даже с учётом того, что склон не был совсем вертикальным, а имел небольшой уклон… Что, к сожалению, поставленную задачу не слишком сильно облегчало. Когда я лез по канату к трещине, то хотя бы видел свою цель. А сейчас мне приходилось спускаться в пустоту серо-белых туч, что вызывало прямо какой-то животный ужас — хотя раньше я за собой боязни высоты особо не замечал.
Когда тебе страшно, пятьдесят метров — это очень много. Я старался смотреть только перед собой — в камень скалы, старательно игнорируя всё, что было видно вокруг и подо мной. Вскоре стало заметно, что скала неоднородна: она состояла из горизонтальных слоёв разной высоты. Самый маленький занимал всего метр, а самый большой — метров десять. Это было странно и необычно, я и подумал, что надо будет когда-нибудь выяснить ответ на столь любопытный вопрос…
Ветер на склоне был такой, что иногда чуть с ног не сбивал. К тому же, все поверхности обледенели, и только самодельные ледоступы спасали меня от неконтролируемого сползания вниз. Камень скалы был весь изъеден коррозией, да
и верно — сколько лет его точили вода и ветер? И как вообще появилась эта скала? Вопросы без ответов… Возможно, что изначальные сразу сделали скалы, когда создавали мир, а, возможно, эти скалы — последствия катастрофы, что случилась много тысяч лет назад. Кто знает?..Наконец, трос закончился, и я остановился, оглядываясь вокруг в поисках хоть какой-нибудь странности… Надо мной виднелись постройки Экори. Некоторые лепились к скальной стене и соединялись с городом деревянными переходами. У других были видны только стены и пол — а двери выходили уже на улицы на плато. По всей окружности скалы хорошо были заметны рукотворные сколы — тот самый пояс безопасности, который так и не успели доделать. А ещё были видны следы скамори, которые забиралась наверх…
Большие круглые с бороздами вниз — от сколопендровой матки. И помельче, прямо по её следам — от мелких особей. Чудища вполне себе успешно ползли по стене, вбивая свои конечности в камень. И этому даже нашлось одно простое объяснение — подтёки на стене. Похоже, матка скамори плевалась вперёд своей кислотой, и едкая жидкость размягчала каменные породы. Самой ей это было не нужно, но вот многочисленному выводку явно не хватало силы конечностей, чтобы пробивать камень.
Увы, теперь я узнал, как скамори забрались в город — но так и не обнаружил ничего, что могло бы подсказать причину расстрела выживших с дирижабля. Как я ни присматривался, но всё не мог заметить ничего подозрительного — если, конечно, таковым не считать дыру выхода канализации, от которой вниз тянулся тёмный след подтёка, уходивший в тучи. Склон отказывался отвечать на мои дурацкие вопросы — или я просто как-то неправильно смотрел…
Что касается подъёма, то на него у меня были особенные планы — а именно, тренировочные. Конечно, никто не мешал забраться с помощью каната, но ведь мне ещё предстоял гораздо более сложный подъём по похожему скальному склону — и было бы неплохо понять, как это делать. Достав из сумки первый колышек, я стал смотреть, куда бы его воткнуть — не в монолитную же породу, правильно? Мысль показалась логичной, и я попытался засадить его в трещину. Сначала вдавил, чтобы он не выпадал — а потом отпустил, достал молоток и принялся забивать.
Первый колышек после третьего удара звякнул и полетел вниз. Провожать его взглядом я не стал — и так слишком страшно, чтобы ещё вниз пялиться. Вместо этого я достал следующий колышек, поискал трещину поудобнее и повторил попытку. На этот раз колышек зашёл по самое кольцо, к которому я привязал второй трос, а другой его конец надёжно закрепил на сбруе. Я помнил, что так поступают профессиональные альпинисты в фильмах, но вот правильно ли сейчас делаю я — это ещё был вопрос…
После чего я снял перчатку, взял её в зубы и принялся шарить рукой в поисках хоть каких-нибудь трещин или выступов — и даже нашёл парочку. Ступнёй нащупал ещё один уступ, показавшийся мне надёжным и, наконец, решительно перенёс весь вес на одну ногу, держась пальцами за трещину и распластавшись на склоне. Всё вроде хорошо… Только дальше-то что делать?!
В первый раз я сорвался, когда страховочный колышек был на уровне моего живота. То есть взобрался я всего на метр-полтора — и вскоре унылой сосиской повис на том тросе, по которому спускался. При этом чуть не выронил молоток и перчатки, которые всё ещё сжимал в зубах. И даже эти доли секунды в свободном падении заставили моё сердце пропустить удар… Прижавшись к скале, я попытался восстановить потерянное душевное равновесие, не пытаясь даже шевельнуться.
До конца дня я падал ещё раз сто, сумев в итоге самостоятельно взобраться на двадцать метров. К вечеру я готов был завыть от бессилия. При такой скорости я до верхнего плато буду ползти до лета… Двадцать метров! За несколько часов усилий — это феерический провал. Обнадёживало лишь то, что это ещё первый день, а значит, с каждым разом у меня будет получаться всё лучше и лучше…
Зато радовало, что я, наконец, придумал, как использовать колышки и трос. Когда я забил второй колышек, то неожиданно понял, что продеть в него трос я просто не смогу. Один его конец был привязан к поясу, а второй — к колышку внизу. Собственно, как раз решая этот вопрос, я снова сорвался… Пока висел и приходил в себя — развязал страховочный трос и закрепил так, чтобы хватало длины до второго колышка. Забрался, продел свободный конец в кольцо, протянул, развязал узел на сбруе — и затянул его уже после петли. Однако с третьим колышком всё повторилось заново… В результате я додумался насадить колья на трос заранее.