Городская акварель

Снизу за передвижениями Верховцевых наблюдал конферансье, и когда под мелкую барабанную дробь, завершившуюся всплеском литавр, гимнасты синхронно исполнили эффектный жест приветствия, его усиленный микрофоном голос, вновь заставил публику прийти в движение.

– На арене нашего цирка! Только сегодня! Только для вас… Великолепный и неподражаемый покоритель ваших сердец и нашей воздушной арены, звезда цирка Венгерской народной республики Ференц Фрай!

Раздался шквал аплодисментов, и Лика увидела, как в яркое пятно неонового света вошел еще один воздушный гимнаст.

На нем не было плаща, он не носил цилиндр или маску, он и так очень выгодно отличался от казавшихся в сравнении с ним чрезмерно мускулистыми королей полета Верховцевых.

Невысокий, стройный юноша был невероятно хорош! Его темные волнистые волосы были искусно уложены, лицо поражало правильностью черт и умеренностью нанесенного на него матового грима, его жесты были исполнены благородного артистизма. Костюм венгерского воздушного гимнаста если и переливался блестками, то они были такими же черными, как его трико из плотной лайкры, лишь на груди расшитое серебряным шнуром на манер гусарского мундира.

Фрай поклонился публике и, незаметно подтянувшись на руках, оказался в сетке. Там он сделал несколько пластичных движений, отчего сетка стала его подбрасывать все выше и выше и наконец так высоко, что он долетел до трапеции, спущенной в антракте из-под купола, ухватился за перекладину и вскоре уже стоял на ней во весь рост, непринужденно приветствуя зрителей и завоевывая их сердца воздушными поцелуями, которые он посылал по одному в сторону каждого сектора! Зал взревел аплодисментами – так всем понравилась изысканная легкость, с которой Фрай забрался на перекладину снаряда.

А в это время воздушные гимнасты Верховцевы, стоя на платформах опор, пристегивали к поясам своих сверкающих костюмов страховочный трос. Венгерский артист раскачал трапецию и в красивом прыжке-полете переместился к ним на одну из площадок.

Под романтическую мелодию оркестра гимнасты стали совершать прыжки один сложнее другого. Лика задрала голову и в восхищении следила за полетами артистов, то перемещавшихся с одной платформы на другую, отталкиваясь от трапеции, то по двое выполнявших сложные кульбиты в воздухе, лишь на мгновенье касаясь сетки, которая отталкивала их снова ввысь.

Один из Верховцевых, тот, что казался самым крепким и, как предположил Лев Андреевич, мог быть руководителем номера, в какой-то момент поймал качнувшуюся в сторону его площадки трапецию, переместился на ней на середину и вдруг оказался на снаряде висящим вниз головой, фиксируя положение своего тела ногами. Верхняя часть его корпуса свободно свешивалась с перекладины, и, когда он хлопал в ладоши и выкрикивал «Алле!», гимнасты устремлялись в прыжках со своих площадок ему навстречу, и он их ловил, обхватывая за предплечья своими белыми от талька руками. Оркестр поддерживал каждый прыжок-полет медным аккордом, публика аплодировала, чувствовалось, что весь цирк был воодушевлен успешными завершениями опасных элементов, которые гимнасты выполняли с первой попытки, уверенно и артистично.

Но тут подошло время Фраю солировать. Он проверил натяжение одного из канатов, соединявших платформы, и уверенно пошел по нему. Зрителям было хорошо видно, что страховочный трос был пристегнут к поясу его костюма. Когда же гимнаст преодолел половину дистанции, он неожиданно расстегнул пояс и сбросил его с себя, тот повис на страховочном тросе, покачиваясь.

Публика ахнула и притихла. Наступила полная тишина, дирижер поднял палочку и обернулся в сторону арены, всем своим видом давая понять, что исполнение трюка, к которому готовился гимнаст, требовало максимальной сосредоточенности, в том числе и от каждого из оркестрантов.

– Внимание!!! Номер выполняется без страховки, – подчеркнуто серьезно объявил конферансье.

Фрай раскачал трос так, что тот стал напоминать трапецию, на перекладине которой вниз головой висел «главный» Верховцев, внимательно наблюдая за действиями гимнаста в черном лайковом трико. В полной тишине прозвучала команда «Алле!», и Фрай сделал прыжок через спину в сторону трапеции. Тросы, удерживавшие снаряд, вздрогнули, Верховцев партнера ловко поймал, оркестр осыпал цирк раскатистым аккордом, и через секунду прожектор выхватывал из темноты их улыбающиеся лица – они оба стояли на перекладине в приветственной позе! Публика выдохнула и теперь снова неистово аплодировала. С трапеции Верховцев и Фрай переместились на одну из площадок, к которой девушки-гимнастки выполняли двойные прыжки.

Номер был практически завершен, когда неожиданно для всех Фрай поднял руку и стал показывать что-то рабочим сцены. Конферансье занервничал, он подбежал к опоре, на площадке которой стоял Фрай. Но тот был абсолютно спокоен. Лике показалось, что он жестом отослал конферансье.

Внизу на арене началось какое-то движение, и очень скоро стало ясно, что сетка была отстегнута и свернута. Теперь любое неточное движение гимнаста, отказавшегося от страховочного троса, имело бы трагические последствия.

Публика зашепталась, завозилась, затем в оцепенении притихла. Не было понятно, что задумал Фрай. Конферансье вернулся на свое место у артистического выхода на арену и произнес почти трагически:

– Уважаемая публика! Зрителей со слабыми нервами просим покинуть здание нашего цирка!

Стоявшие вокруг Фрая Верховцевы сняли полумаски. Было видно, что самый крепкий из них положил руку на плечо гимнаста и что-то сказал ему, но тот сделал едва заметное движение, в котором угадывался мимический отказ. Девушки стали поправлять на себе пояса страховки, а другой Верховцев начал проворно спускаться с платформы на арену. Его почти что не было видно, потому что в луче прожектора остались Фрай и трое гимнастов – две девушки и мужчина.

И вот все было готово. Цирк напряженно молчал. Оркестр притих, дирижер замер с палочкой наготове.

– Алле! – скомандовал стоявший на платформе Верховцев.

Фрай полетел к трапеции и точно обхватил перекладину обеими руками. Затем он подтянулся, сел на ней и, откинувшись назад, повис вниз головой, зафиксировав положение тела ногами, обвивавшими тросы.

Верховцев с платформы снова подал команду:

– Алле! – В его голосе звенело напряжение.

С платформы в сторону Фрая полетели сразу две девушки-гимнастки – стало понятно, что он должен был поймать и удержать каждую одной рукой!

Но тут произошло непредвиденное. Прожектор, только что выхватывавший из полумрака оркестрантов в переливающихся фраках, качнулся, и в его безжалостном луче оказался Фрай. Многие увидели, что тот поморщился.

Доля секунды, и гимнастки подлетели к нему, он уверенно обхватил предплечье одной из них, но другая лишь едва коснулась его руки и стала падать. С ней бы ничего не случилось, ведь ее страховочный трос был пристегнут, но публика ахнула, а ослепленный прожектором Фрай зачем-то сделал движение в сторону потерянной партнерши, утратил равновесие сам и…