Городской дождь (сборник)

Теперь дядя Петя размахивал руками, и лицо его было серьёзно, и глаза блестели, как у Васи, и часто мигали.

— До тридцати пяти у нас принимают на очное отделение, а у вас уже диплом инженера!.. Это не сказки!

— Какого инженера? — оторопел Вася.

— Строителя!

— Так, — расстегнув воротничок гимнастёрки, сказал Вася тоже серьёзно, как на военном совете перед сражением. Простите, забыл спросить, как вас зовут?

— Дядя Петя.

— Спасибо, дядя Петя.

Вася закурил третью сигарету и отсёк от себя дым ладонью.

— Подсчитано точно. А сколько, интересно, вам лот, дядя Петя?

— Восемьдесят плюс икс. Для легкомысленных людей это старость, но, серьёзно говоря…

Вася скомкал сигарету и протянул дяде Пето руку. Они пожали друг другу руки. Вася просто взял старческую ладонь и подержал в обеих своих, и, пока он держал, дядя Петя пригласил его поселиться у себя, и обещал подготовить в вечернюю школу по математике, поскольку он математик.

Покрутив пальцами вихры на макушке, Вася вдруг признался:

— Не поверите… Мальчишкой я в геологоразведку метил. Не мальчишкой уже, а на выросте… Книги собирал… Мысль носил такую, что должны нефтяные моря там, в подземных глубинах, соединяться между собой. Есть, значит, там нефтяные реки. Из моря в море текут в темноте. А если не текут, то можно ходы найти для них, невидимые глазу. Там уклоны, щели, трещины… И не бросать старых вышек, а подкачивать нефть к налаженным разработкам из соседних и даже дальних кладовых природы… Резервуары называются… Прочитал про вышки, которые бросают, и пришла такая дурацкая мысль… Смешно!

— Ничего смешного, — возразил дядя Петя. — Кто знает, может, это и не дурацкая мысль вовсе, а гениальная. Отчего же не стали геологом?

— Мало ли кто о чём мечтает!

Дядя Петя помолчал, поднял глаза на собеседника.

— Многие пускают мыльные пузыри, как дети.

— А вот вы… вы всего добились, чего хотели? — спросил Вася.

— Ну что вы!.. Всего добиться может только ограниченный человек, которому очень мало надо. — Дядя Петя вздохнул. — Кому мало надо, а кому мало жизни, чтобы добиться хоть половины… Я? Больше всего я люблю математику и преподавал её в школе. Я хотел играть на скрипке — и я играю. Может, не так, чтобы выходить на сцену. Но я счастлив, когда играю. Хотите, завтра принесу скрипку?

— Вы ещё и скрипач? — удивился Вася.

— Скрипач! — засмеялся дядя Петя. — Меня скрипачом зовут. Скрипач!

Он смеялся легко, весело. И вдруг перестал.

— Мало, но всё же кое-что… У человека столько сил, Вася, что… всё в его руках! Надо… меньше говорить, больше пытаться!.. Опять формулировка! Пардон!

— Нет, — сказал Вася. — Это закон.

— Вот и вы это признаёте. И все это признают! Так не плывите по течению, как будто у вас впереди бесконечная жизнь! Обидно!..

Когда дядя Петя вешал на плечики длинный пиджак, снимал рубашку и так же аккуратно вешал её, Вася смотрел на него и удивлялся по-доброму:

— Всё на вас не новое, но чистенькое. Кто же за вами смотрит?

— Я и сам умею.

— Я буду стирать и гладить, — сказал Вася, как о решённом, и обвёл глазами потолок и стены, — Ремонт сделаю. Будет как на картинке. Двери масляной краской. Полы… За три дня.

— Где же мы с вами будем эти три дня жить?

— На вокзале.

— Ну что же…

Уже в темноте Вася спросил:

— Восемьдесят да ещё плюс икс? Правда?

— Правда.

— И к врачам не ходите?

— Раньше некогда было, а теперь неудобно. Естественно, что побаливает там и тут… Лета! Чего же жаловаться? Спокойной ночи, Вася.

Назавтра дядя Петя явился к Тане и, задыхаясь, сказал ей:

— У меня к тебе одна просьба: не мешай ему. Он станет инженером.

— Кто? Каким инженером?

— Строителем. Вася.

— Ах! Строителем!

— А ты думала, кибернетиком? Он мог бы. Он сейчас храбрей самого себя. Но нет у нас такого факультета.

Таня засмеялась, хохотала пуще и пуще:

— Кибернетик Вася!

— Напрасно смеёшься, — сказал дядя Петя, морщась. — Любовь умеет… вот увидишь! Кстати, он но знает, что я твой дед. И ты уж не выдавай, пожалуйста. И вообще, не вмешивайся.

— Пожалуйста! Я с ним встречаться не собираюсь.

— А зря. Ты его не знаешь. Сходи с ним…

— В цирк! — перебила Таня едким голосом.

— Славная мысль! Люблю цирк! Там сейчас выступает молодая укротительница тигров. И какой-то замечательный клоун. Пишут, восходящая звезда!

— Да я их видеть не хочу!

Дядя Петя лукаво прищурился, как всегда, когда бывал в отменном настроении:

— Хищников?

— И Васю.

— Твоё дело, — сказал дядя Петя и, привстав на носки своих заляпанных брызгами башмаков, снял со шкафа скрипку.

— Интриганы, — буркнула Таня.

На этот раз дядя Петя долго смотрел на Таню и подыскивал формулировку.

— Каждый человек — неоткрытый клад.

— И Вася?

— Вася — это фигура.

— Двухметровая.

— Скажи спасибо, что я убираю двухметровую фигуру из-под твоего окна.

— Спасибо.

Вася затемно поднялся на чердак, мокрый, с улыбающимися глазами, и чемоданчик принёс, и шинель, и даже присел, однако тихо пробасил куда-то в сторону:

— Попрощаться пришёл. Уезжаю.

Вскинув седые брови, дядя Петя уставился на него.

— Прощайте, — сказал Вася.

— Ставьте чемодан.

Вася поставил чемодан поближе к ногам.

— Раздевайтесь.

Вася сцепил руки до побеления в ногтях.

— Вчера мы тут разбушевались с вами… Закипели сгоряча…

— Сдрейфили?

— Нет. Ваш закон жизни мне нравится.

— Лишние слова!

— Это здорово, что я вас встретил!

— И не льстите, молодой человек. Не выношу!

— Ладно, не буду.

— Малодушие на первых шагах… Это… это… это позор!

— Всё так. Да только нельзя мне тут оставаться… Тут я… тут она!..