Гортензия Грей: сыщики и некроманты

Завтра у меня выходной, вымученный и выстраданный. Но три свободных дня – перебор, мне самой не терпится разузнать, как все работает в офисе детектива из, можно сказать, золотой эпохи этой профессии.

Какой, кстати, тут нынче год? 1949, подсказал календарь на журнальном столике. В моей реальности в это время мир еще отходил от войны. Здесь я тоже, кажется, мельком видела продовольственные карточки в магазине миссис Рэндел.

Повторный осмотр кухни показал, что Гортензия Грей ОЧЕНЬ не любила готовить. А может, любила, но не имела возможности. С таким графиком от пухляка Билли ей явно было не кулинарных экзерсисов. Девушка ужинала в гастропабах, а на работе, вероятно, перекусывала в каком-нибудь буфете в Лоустоун-офис.

Мне повезло: я нашла сковороду и маленькую кастрюлю. В бытность свою миниатюрной Алевтиной Минаковой я обошлась бы половинкой куриного бедрышка и несколькими ломтиками картофеля. В последние месяцы, когда болезнь изуродовала тело, мне категорически нельзя было набирать вес.

Разложив покупки на кухонном столе, я надела фартук (чистый, выглаженный – сразу заметно, что им не почти пользовались) и задумалась. Разыгравшийся аппетит мисс Грей внушал некоторые опасения. С другой стороны, в моем мире я не задевала макушкой потолочный абажур. Габариты есть габариты.

К тому же это тело нужно хорошо кормить еще по одной причине. Судя по откровениям мисс Лоран, Гортензия не из тех секретарей, кто целый день отвечает на звонки и попивает чай. Кстати, она предпочитает кофе. Как и я.

Я, несомненно, слегка осквернила тот храм идеальный чистоты, которым – до моего появления – являлась кухня мисс Гортензии Грей. Меня можно было извинить. В последний раз я готовила давно… еще в той, прошлой жизни… до инвалидной коляски. Видимо, потеряла навык. Или забыла, что посуду придется отмывать руками, а не в посудомойке, и щедро перепачкала уйму тарелок и плошек. Ну и ладно. Переживу. Руки здоровы – перемою.

Подхватила тарелки и отправилась в гостиную. На улице происходило то же странное действо, сопровождающееся гулом, сухим треском и шумом дождя. Но через жалюзи не проникали ни свет прожекторов, ни зловещее сияние плавающих в небе объектов.

Я уселась на диван перед журнальным столиком и отдала должное куриной ножке в сливочном соусе, запеченному картофелю, сыру и квашеной капусте. Так вкусно я в последний раз ела тоже… давно. То ли Нина не утруждала себя стараниями, то ли вместе с угасанием нервных рефлексов у меня постепенно притуплялась способность наслаждаться вкусной едой.

После ужина слегка потянуло в сон, но засыпать на полный желудок не входило в мои привычки. Сны после поздних трапез мне всегда снились тяжелые, монотонные, тоскливые… и безысходные. Да и, честно говоря, я максимально оттягивала момент, когда засну в новом мире и потеряю пусть, может, и иллюзорное, но важное для меня ощущение контроля над происходящим.

Я встала и принялась осматривать книжный шкаф. Нижняя полка была занята виниловыми пластинками, непривычно толстыми и тяжелыми. Музыкальный аппарат нашелся на комоде возле окна. «Кэтти Хэроуз и квартет Тони Арчера», – прочитала я на бумажном конверте от пластинки.

Игла зашипела, коснувшись винила. Чувственный голос молодой чернокожей певицы проникал глубоко в душу:

Я думала, в своей любви иду иной тропой,

Но оказалась там же, где все вы…

… наивные девушки.

И в серый дождь бреду одна домой,

С камнем твоих слов на сердце…

Глупые, глупые девушки, зачем вы верите в сказку?

«Хей, с ней все будет хорошо! Все будет хорошо! Она леди, она сильная, она – леди-свинг», – оптимистично подпевали мужские голоса.

И у меня вдруг тоже сжалось сердце. Этим вечером здесь должна была сидеть Гортензия: греть ноги в уютных тапочках, радоваться тишине и покою, слушать пластинки, грызть груши… а может, решиться на рюмочку бренди из бутылки на журнальном столике. А вместо Горти на диванчике устроилась я, неудачница из иного мира. Иду своей тропой… Нет, сижу. Боюсь. Этого странного мира, фантомов, всего того непонятного, что происходит вокруг.

Самое время выпить чаю. С абрикосовым мармеладом.

Чай согрел и взбодрил, миссис Рэндал не соврала насчет мармелада – он был очень хорош. Спать уже не хотелось, и я продолжила изучать содержимое шкафа.

Две полки картонных скоросшивателей. На каждом – имена и названия: «Мистер и Миссис Дюрау, секретный код», «Мисс Алиция Спейд, расследование в Нью-Брейге», «Сэр Август Толтон, таинственное исчезновение»…

Названия дел агентства Уильяма Фрайта, догадалась я. Очень романтичный подход к подбору заголовков, и это доказывает, что мисс Грей самозабвенно любила свою работу, ведь наверняка в реальности все было скучно и банально.

Я сходила в прихожую за сумкой и вынула оттуда еще одну папку. «Мистер и Миссис Экройд, дело о зловещем артефакте». Звучит как название серии детективного шоу. Полистала папку, но буквы по-прежнему играли в чехарду. К тому же глаза к вечеру устали, а свет в квартире… его как будто приглушили.

Решив, что разберусь с делами в свой законный выходной, я принялась искать документы Гортензии. Нашла их в ящике стола, закрытом на ключ, а ключик оказался одним из связки с бисерным брелоком.

Гортензия Айрис Грей родилась в 1923 году в графстве Свомпшир. Окончила школу «Ломвелл-роуд». В возрасте восемнадцати лет мисс Грей записалась в Женский Отряд гражданской обороны, где занималась ремонтом противофантомного оборудования (опять фантомы!). Награждена медалью «За доблестную оборону» и значком «Лучший стрелок Женского Оборонительного контингента 1944 года округа Мидконнер».

Сертификаты… курсы стенографии и машинописи… языковые курсы (совершенно нечитабельное название языка), уровень «Продвинутый», оценка «Отлично»… свидетельство о прохождении ускоренного обучения аналитической магии.

Ай да Гортензия! Ай да мисс Грей! Билли Фрайт вообще знает, какой алмаз у него работает? На его месте я была бы поосторожнее с высказываниями, учитывая наличие значка.

Но хотя бы в последнем из перечисленного я могу немного соответствовать биографии Горти – стреляю я довольно неплохо.

…

Разбудил меня звонок в дверь. Подскочив на диване, я какое-то время не могла понять, где нахожусь и что за звук раздается из темноты.

Пара лучей солнца, пробившихся через противофантомные жалюзи, разбавили полумрак и подсказали, что наступило утро… и наступило оно давно. Чуть не свалившись на пол под тяжестью металлических рулонов, я позволила солнечному свету ворваться в комнату.

Голова соображала крайне медленно: это не сон… не один из тех тягучих сновидений, где я здорова и живу в некой альтернативной реальности. Это как раз и есть нынешняя реальность.

Кто-то продолжал требовательно жать на кнопку звонка. Одернув сарафан, я ринулась в прихожую. Щелкнула выключателем (пальцы сами нащупали его у двери), поймала отражение в зеркале… уф! Это же надо было уснуть, уткнувшись лицом в диванную подушку. На моей левой щеке можно было косвенно, но в подробностях, изучить вышитых на думке бабочек.