Горячая «холодная война»: Юг Африки (1960-1990 гг.)

В. Н. Казимиров, в то время посол СССР в Анголе, а затем последний глава Управления Африки в советском МИДе, писал: «В Москве после… встречи Шеварднадзе с Савимби чуть было не появились колебания – на кого ориентироваться в Анголе? Наше посольство отстаивало ориентацию на душ Сантуша наперекор тогдашней моде и в пику разноперым “демократам”. Помощники Шеварднадзе и даже наша пресса [570] стали расписывать Савимби, отмечать его ум, чувство юмора и т. п. Это напомнило, как нахваливали мне его американцы, подчеркивая в беседах, что тот цитирует Руссо по-французски, Мао Цзэдуна по-китайски и т. д. Но ведь поборники демократии не могли не ведать того, что в УНИТА процветает не только культ Савимби, но и колдовство, и телесные наказания, и прочие «демократические» перлы средневековья.

570

См., напр.: Известия. 1990. 13 декабря. Журналист этой газеты даже благожелательно сравнивал «программу» Савимби с горбачевской перестройкой!

Конец Жонаса Савимби теперь общеизвестен, но что-то не слышно заокеанских покаяний перед народом Анголы, вынесшим четверть века разрушительной войны благодаря фанатизму лидера УНИТА, за которого так долго радели США и с их подачи некоторые другие правительства» [571] .

Трудно согласиться и с утверждением Брутенца о том, что нью-йоркские соглашения по существу означали уход Советского Союза из Южной и Центральной Африки [572] . На деле наше сотрудничество с дружественными правительствами и политическими силами в этих регионах продолжалось, хотя и в меньшем масштабе. Например, содействие Луанде в военной области осуществлялось еще почти два с половиной года. «Уход» начался тогда, когда руководители внешнеполитических ведомств СССР и США заявили, что обе стороны готовы прекратить поставки оружия в Анголу после заключения соглашения о прекращении военных действий между правительством и УНИТА [573] .

571

Казимиров В. Мой МГИМО – www.vn.kazimirov.ru

572

Брутенц К. Несбывшееся. Неравнодушные заметки о перестройке. М.: Международные отношения, 2006, с. 453.

573

Wright G. The Destruction of a Nation, p. 158. По его данным (p. 166, 171) и другим источникам и Вашингтон (как и Претория) продолжал тайно поддерживать УНИТА.

Выполнение этих договоренностей означало резкое изменение положения советских военных в Анголе. Много позднее генерал Беляев говорил в интервью «Красной звезде»: «В целом, мне трудно расписываться за руководство и давать этому оценку. Мы – люди военные и выполняли приказ. Конечно же, было больно видеть, как рушится наш многолетний труд. Мы уже хорошо ориентировались в Анголе, начиная с театра боевых действий и заканчивая местными этническими особенностями…

Что касается ангольцев, то они нас в предательстве не обвиняли. Уезжая из НРА, мы полностью выполнили свой долг перед Родиной и этой далекой страной» [574] . В любом случае, опыт, приобретенный советскими военными в Анголе в те годы, тот авторитет, который они заслужили, помогает России и сегодня, когда разностороннее сотрудничество между Москвой и Луандой возобновилось.

574

Красная звезда. 2000. 9 сентября.

Усилия по установлению мира в Анголе предпринимались все последнее десятилетие прошлого века. В них участвовали и ООН, и страны Африки, и «тройка» в составе СССР/России, США и Португалии, созданная в Бисессе. Но каждый раз договоренности нарушались Савимби, и прочный мир установился только тогда, когда сами ангольцы – правительство и военно-политическое руководство УНИТА – достигли соглашения в 2002 г. после того, как оппозиция проиграла войну, а ее лидер был убит на поле боя [575] .

575

Беседа с «Нгонго». 13 сентября 2003 г.

Часть II Мозамбик

Как и Ангола, эта страна стала объектом португальской колониальной экспансии с XVI века. В 1962 г. возникшие к тому времени антиколониальные организации объединившись во Фронт освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО), который с 1964 г. вел успешную вооруженную борьбу за независимость. В сентябре 1974 г. между новыми властями Португалии и ФРЕЛИМО было достигнуто соглашение о создании переходного правительства, в котором большинство постов заняли представители Фронта. В июне 1975 г. была провозглашена независимость, президентом страны стал лидер ФРЕЛИМО Самора Машел. Однако с 1976 г. в стране стала действовать антиправительственная организация – Мозамбикское национальное сопротивление (РЕНАМО), созданная спецслужбами расистской Родезии, а затем «усыновленная» Преторией. Гражданская война, сопровождавшаяся нападениями родезийских, а позднее южноафриканских войск, продолжалась вплоть до подписания в 1992 г. Глобального политического соглашения. На всеобщих выборах 1994 г. победу одержал ФРЕЛИМО.

Глава 8 Москва и ФРЕЛИМО

Как и с МПЛА, первый контакт между СССР и мозамбикским национально-освободительным движением был связан с… поэзией. Так же, как и Марио де Андраде, Марселино душ Сантуш, который находился в эмиграции в Западной Европе, принял участие в конференции писателей стран Азии и Африки в Ташкенте в октябре 1958 г. [576] Чтобы рассмотреть дальнейшее развитие отношений с этим движением мы снова должны обратиться к воспоминаниям «Камарада Педру».

576

Евсюков 77. К Из воспоминаний о работе в Мозамбике. В книге: Африка в воспоминаниях ветеранов дипломатической службы. М.: XXI Век-Согласие, 2000, с. 243.

По его словам, первые сведения, хотя и очень скудные, о существовании националистических мозамбикских организаций стали поступать в самом начале 60-х гг. Все эти организации базировались на территории Танзании. В иностранной прессе публиковались отрывочные данные об Африканском национальном союзе Мозамбика (МАНУ) и Национально-демократическом союзе Мозамбика (УДЕНАМО), но для оценки обстановки и характера этих союзов материалов было явно недостаточно.

Он вспоминает, что одним из первых мозамбикцев, прибывших в Москву, был Аделино Гвамбе, генеральный секретарь УДЕНАМО. Он был гостем Советского комитета солидарности, но как «заинтересованное лицо» Евсюков присутствовал на беседах с ним [577] .

577

Евсюков П. Н. Мемуары, с. 37.

В записке в ЦК КПСС руководство СКССАА подчеркивало, что до того времени никаких связей и контактов с представителями национально-освободительного движения Мозамбика не было [578] . Учитывая, что УДЕНАМО был единственной мозамбикской организацией, принимавшей участие в конференции националистических конференций португальских колоний в апреле 1961 г. в г. Касабланке (Марокко), оно предложило удовлетворить просьбу Аделино Гвомбе (так в тексте) и принять его в Москве в июне-июле 1961 г. [579]

578

ГА РФ, ф. 9540гс, оп. 2с, д. 36, л. 35.

579

Там же.

Получив согласие «Старой площади», Комитет послал телеграмму Гвамбе через штаб-квартиру Африканского национального союза Танганьики (ТАНУ) в Дар-эс-Саламе, с приглашением посетить Москву в удобное для него время [580] . Визит состоялся в сентябре 1961 г., и в письме в адрес Комитета, написанного в Москве от своего имени и от имени душ Сантуша (который был одним из руководителей УДЕНАМО), Гвамбе запросил помощи в различных областях, включая срочную финансовую помощь и организацию военной подготовки [581] .

580

ГА РФ, ф. 9540, on. 1, д. 102, л. 119. (Перевод письма на русский язык). Посольства СССР в Дар-эс-Саламе еще не было, Танганьика стала независимой только в декабре того года.

581

Там же, л. 121–124. Марселино душ Сантуш подписал его как представитель УДЕНАМО в Марокко.

Евсюков пишет о Гвамбе с большой иронией: «Этот человек оставлял странное впечатление своими крайностями и ограниченностью кругозора. “Раскусить” его было не трудно. В Советский Союз он прилетел из США, и не с пустыми руками. Несмотря на все его попытки представить себя подлинным и единственным представителем борцов за независимость Мозамбика, было совершенно ясно, что перед нами – мелкий политический авантюрист, главной целью которого было дезинформировать нас, получить побольше денег» [582] .

582

Евсюков П. К Мемуары, с. 37.

Переводчик, сопровождавший Гвамбе, рассказал Евсюкову, как в первый день его пребывания в Москве Гвамбе отказался есть и пил только кефир. Объяснил это тем, что его товарищи по борьбе страдают от голода и нужды, и он из чувства солидарности не может есть. Но к концу дня, изрядно проголодавшись, он с большим аппетитом съел ужин и не вспоминал больше о голодных борцах. При посещении Оружейной палаты в Кремле он обратил особое внимание на рыцарские доспехи, кольчуги, латы, мечи и булавы. Задал вопрос переводчику, вся ли наша армия вооружена этим оружием. На утвердительный ответ воскликнул: «Вот бы было хорошо и нам вооружить всех наших борцов таким же оружием…»