Горячая любовь снеговика

– Зачем ему понадобилось красть кошелек? – поразилась я.

Нина подперла щеку кулаком.

– Все случилось внезапно. Я уже спать легла, время к полуночи подкатило, тут в окно постучали. Это оказались Олег и Оля (мы уже привыкли так называть Яки-Виолу). Девочка была сонная, вообще ничего не понимала, я ее на кровать положила, а брат и говорит: «Нас выследил Ив». Я перепугалась, но все же возразила. «Это маловероятно. Откуда бы ему знать, под какой фамилией мы живем?» Но Олег не хотел меня слушать, все твердил:

«Точно он! Ребята в гараже сказали, приходил какой-то мужик и расспрашивал, не работает ли в автомастерской человек, приехавший с женой и ребенком с Урала. А из тех мест только я один. Так дядька не сдержался, кулаки сжал и буркнул: „Попался, голубчик“. Наши стали интересоваться, что случилось, а он им в ответ: „Не нервничайте, дело семейное. Он мою дочь соблазнил, из дома увез, вот я и гоняюсь за ними“. В общем, спрячь Олю, сиди тихо, я забьюсь в такое место, где ему меня будет не достать».

– Олег украл кошелек, чтобы спрятаться от преследователя в тюрьме, – осенило меня.

– Ну да, – подтвердила Нина. – Хоть у Ива и длинные руки, но до человека на зоне ему не дотянуться.

Я посмотрела на Нину и хотела сказать, что ни колючая проволока, ни стены следственного изолятора не спасут, если вы по глупости прищемили хвост очень серьезному авторитету, но промолчала.

– Когда Олега осудили, – продолжала Нина, – я поняла, что он совершил глупость. Если Ив нашел Тараканова, то скоро палач и в Клязино заявится – мы же с Олегом по документам брат и сестра. Перепугалась, конечно, до потери пульса, собаку завела здоровенную, ставни глухие навесила. Но никто в Клязино не приехал. У страха глаза велики, брат ошибся, тот мужик не был убийцей от Ива, небось на самом деле свою непутевую дочь искал. Но мы тогда куста пугались, везде Ив и его подручные чудились.

Глава 22

Итак, Олег отбывал срок, Олечка жила у тетки. Нина рассказала девочке историю о папе-полковнике, который уехал на Север зарабатывать деньги на хорошую квартиру.

– Отец тебя очень любит, – повторяла Нина, – присылает нам денег, поэтому я могу покупать хорошую еду, конфеты и игрушки.

Соседям Нина сообщила чуть видоизмененную версию.

– Невестка мне попалась гулящая, – сетовала Тараканова. – Брат на Север за длинным рублем подался, а она с ним не поехала, сказала, врач ей запретил в холодном климате жить. А сама! Едва муж за порог, мне девочку подбросила и смылась.

– Носит же земля таких дряней! – возмутились местные бабы.

Новость была актуальна пару месяцев, а потом о ней забыли, нашлись новые темы для сплетен.

– Как ты могла! – снова не выдержала Елена. – Представила меня в глазах дочери порочной, воспитала в малышке ненависть к родной матери… Ты мстила мне за любовь Олега!

– А что мне оставалось делать? – вскинулась Нина. – Правду ребенку рассказать? Взрастить в душе Оли животный страх? Искорежить ей душу ужасом? Да ни одна нормальная мать своей доченьке бы и слова не обронила про нашу жизнь в общине и про побег с Урала!

– Лучше бы сказала ей, что мама умерла, когда она крошкой была, – прошептала Елена, – что она хорошая женщина и очень любила свою дочь. А ты предпочла меня грязью обмазать. Олега заполучить не удалось, так решила дитя к себе прилепить…

– Дура, – с укоризной перебила ее Нина, – у Олега в паспорте штамп о браке стоял, а у девочки в метрике записано имя матери – Светлана Петровна Иванова. И где баба? Что людям говорить, куда она подевалась?

– Умерла, – настойчиво повторила Елена, – от тяжелой болезни.

– И где свидетельство о смерти? – резонно спросила Нина. – Его спросить могут. А так никаких подозрений: убежала с любовником, жива-здорова, бросила прежнюю семью. Это только людьми осуждается, но не законом.

Елена крепко сжала губы.

– Но вы все-таки рассказывали Оле про ее родину, – не утерпела я, – рисовали пейзажи, горы, деревню Пауково. Кстати, в вас пропал художник.

Нина мрачно на меня посмотрела.

– Откуда вы знаете про рисунки?

– Случайно полученная информация, – уклонилась я от прямого ответа.

Тараканова стала раскачиваться из стороны в сторону.

– Разве так мне будущее виделось? Думала, сбежим из общины и – свобода! Я учиться пойду, сестра за Олега замуж выйдет, станем жить счастливо, в большом светлом доме, денег-то у нас в достатке. Да только тот капкан нам всем жизнь переломал. А еще страх! Я до сих пор вздрагиваю, если вечером кто в поздний час в окно стучит. Знаю отлично, местным мужикам водка понадобилась, вот и ломятся, но все равно на душе неспокойно.

– Не бросила бы ты меня в Насети, глядишь, и судьбы наши по-иному сложились, – продолжала гнуть свое Елена. – Кстати, я была счастлива с Юрием. Вот только детей у меня быть не могло, сказались роды Яки, которые наша мать лично принимала. Она плохой повитухой была, инфекцию занесла, я еле выжила.

– И мне радости не досталось, – вздохнула Нина. – И еще тоска навалилась. Никак не думала, что по нашей уральской деревне заскучаю. Маму постоянно вспоминала, подруг, но больше всего лес и горы – мне в Подмосковье плохо, не тот простор. И знаете, как тяжело, когда не с кем по душам поговорить?

– И поэтому вы рассказали крохотной девочке историю про далекую страну Монгото, где она была бы принцессой? – перебила я Нину. – Как только не побоялись, что ребенок распустит язык! Рисовали ей в альбоме виды родной местности!

Нина помолчала пару секунд, потом ответила:

– Я те разговоры прекратила, когда Оле шесть лет исполнилось, девочка их за сказки считала. И потом, я ни разу не произнесла название «Пауково», малышка считала, что Монгото находится в Африке. Оля вскоре забыла о нашей игре, никогда о ней не вспоминала.

Я подавила вздох. Детская память избирательна и цепка. Нина перестала будоражить душу Оли историями и полагала, что племянница мгновенно выбросила из головы информацию. Но взрослые недооценивают малышей! Оля сообразила, что Нина больше не желает беседовать про Монгото, и решила поиграть с Анжелой, а та сохранила альбомы с рисунками. Потом школьницы повздорили, и Оля не захотела более секретничать с одноклассницей, посчитала ее предательницей, раз она посмела завести еще одну подругу. Но альбомы с рисунками мирно лежали на чердаке, словно ждали моего прихода. А еще Оля панически боялась темноты и «красного человека».

– Зачем вы пугали малышку палачом? – вырвалось у меня.

Елена возмущенно ойкнула, а Нина неожиданно накинулась на внезапно обретенную сестру:

– Ну, давай, осуждай меня теперь! Ты жила в свое удовольствие с мужем, а я так и не узнала личного счастья, воспитывала твою дочь!

– Я ребенка не бросала, – отчеканила Елена. – Ты его у меня украла. Хотела и Олега прибрать, да не вышло. Бог шельму метит, поэтому ты и осталась одна. Как можно было малышку стращать!

Нина, резко выпрямившись, оперлась кулаками о стол и нависла над Еленой.