Горячие деньги

– С ней совершенно невозможно было разговаривать.

– Томас был дома, когда вы звонили? – спросил я.

– Нет, сэр, не было. Миссис Пемброк сказала, что он на работе. Я позже перезвонил в его кабинет, по номеру, который вы мне дали, надеясь, что он сможет сказать, где были он и его жена в интересующие нас дни. Но какая-то девушка сообщила мне, что господин Пемброк ушел из фирмы несколько недель назад и она не знает, где его можно найти.

– Вот как! – Это меня немного озадачило. – Я не знал.

– Я снова позвонил миссис Пемброк, чтобы узнать, где сейчас работает ее муж, и она предложила мне… э-э-э… умереть.

Томас работал на одной и той же кондитерской фирме с того дня, как окончил курс бухгалтерии и делопроизводства. Беренайс пренебрежительно отзывалась о его специальности, называла лавочником. Томас возражал, что хотя он и в самом деле незначительный чиновник, зато на нем лежит ответственность за оценку всех материалов, необходимых для каждого крупного контракта, он определяет их стоимость и передает сведения в управление. Повышения на службе Томас получал редко и очень незначительные, например, со второго ассистента на первого. К сорока годам он и сам, наверное, понял, что ему никогда не заседать в совете директоров. Как горько было, наверное, осознать свои скромные возможности, да еще когда Беренайс при каждом удобном и неудобном случае тычет это тебе в лицо. Бедный старина Томас…

– Миссис Джойси Пемброк, – продолжил Вест, – единственная, кто помнит, чем занималась в интересующее нас время. И в пятницу, и в следующий вторник она играла в бридж. Ей не понравилось мое «назойливое любопытство», как она выразилась, и она не захотела назвать своих партнеров, чтобы не втягивать их в это дело.

– Можете вычеркнуть госпожу Джойси Пемброк, – сказал я.

– А? – не понял Малкольм.

– Ты прекрасно знаешь, – сказал я, – что Джойси не собиралась тебя убивать. Если бы могли быть какие-то сомнения, ты не поехал бы вчера в ее машине.

– Ладно-ладно, – проворчал он. – Вычеркните Джойси.

Я кивнул Весту, и он провел поверх имени моей матери жирную черту.

– Вчера я звонил миссис Алисии Пемброк и чуть позже миссис Урсуле Пемброк, – на лице сыщика не отразилось никакого удовольствия при воспоминании об этих звонках. – Госпожа Алисия велела мне не совать нос в чужие дела, а госпожа Урсула, видимо, плакала и не захотела со мной разговаривать. – Норман Вест беспомощно развел руками. – Мне не удалось убедить никого из них в необходимости доказуемых алиби.

– Не создалось ли у вас впечатления, что до вас у них побывали полицейские с теми же самыми вопросами? – спросил я.

– Нет, ничего подобного.

– Что я вам говорил? – сказал Малкольм. – Полицейские не поверили, что меня хотели убить. Они решили, что я сам все подстроил!

– Даже так…

– Они проверили всех и каждого, когда убили Мойру, что ты, не сомневаюсь, хорошо запомнил, и получили только кипу безупречных алиби. А теперь эти полицейские даже не побеспокоились хотя бы снова всех опросить!

– У тебя случайно нет при себе номера полицейского участка?

– Есть, конечно, – буркнул он, вынул из внутреннего кармана записную книжку и вырвал оттуда листок. – Но они все равно тебе ничего не скажут. Это то же самое, что разговаривать с железной дверью.

Я отметил, что номер у них не изменился, и попросил пригласить старшего инспектора.

– По какому вопросу, сэр?

– По поводу покушения на убийство господина Малкольма Пемброка неделю назад.

– Минуточку, сэр.

Через некоторое время в трубке раздался другой голос, равнодушный и монотонный:

– Чем могу быть вам полезен, сэр?

– Я по поводу покушения на убийство господина Малкольма Пемброка…

– А кто вы, сэр?

– Его сын.

– Э-э-э… который из?

– Ян.

Послышалось шуршание бумаги.

– Назовите, пожалуйста, дату вашего рождения – чтобы удостоверить свою личность.

Я удивился, но назвал. Тогда голос в трубке спросил:

– Вы хотите что-нибудь сообщить?

– Мне бы хотелось знать, как продвигается расследование.

– Мы не вправе обсуждать это.

– Но…

– Но я могу сказать вам, сэр, что расследование по делу о якобы имевшем место покушении вскоре будет закрыто.

– Что значит «якобы имевшем место»?!

– Это действительно так, сэр. Не было обнаружено ни единого доказательства того, что на месте происшествия был кто-то посторонний.

– Не могу в это поверить.

С легким оттенком раздражения, но еще и с первым проблеском какой-то симпатии он сказал:

– Должен вам сказать, что там не было никаких следов того, что господина Малкольма Пемброка тащили со двора в гараж, что, по его словам, должно было произойти. Никаких следов – ни на газоне, ни на дорожке. Никаких царапин на каблуках господина Малкольма. Никаких отпечатков пальцев, кроме его собственных, ни на ручках машины, ни на ключе зажигания, вообще везде только его отпечатки. У него не было обнаружено никаких признаков отравления угарным газом. Это он объяснил тем, что не сразу позвонил в полицию. Мы еще раз тщательно обследовали место происшествия на следующее утро, когда господина Пемброка уже не было дома, и не нашли совершенно никаких признаков пребывания там преступника. Могу вас заверить, что дело мы все же не закроем, но пока у нас нет никаких оснований подозревать какое-нибудь другое лицо.

– Его чуть не убили, – ровно произнес я.

– Конечно, сэр, но, прошу прощения, я рассказал вам, как обстоят дела. Мне понятно ваше недоверие, сэр. Вам наверняка сейчас нелегко, – голос звучал теперь почти по-человечески, он пытался меня успокоить.

– Спасибо большое, что рассказали мне все это, – сказал наконец я.

– Рад был помочь. До свидания, сэр.

– До свидания, – медленно произнес я, но он уже бросил трубку.

– Что там еще такое?! – потребовал Малкольм, глядя мне в лицо.

Я повторил все, что услышал от старшего инспектора.

– Невероятно!!! – взорвался Малкольм.

– Нет.

– То есть?

– Хорошо продумано.

ГЛАВА 8

– Через какую дверь ты выпускал собак? – спросил я.

– Через кухонную, как всегда.

– Кухонная дверь в пяти шагах от задней двери гаража, если идти вдоль крытого перехода.

– Конечно, – раздраженно подтвердил Малкольм.

– Ты рассказывал мне, что вышел с собаками на лужайку. Надеюсь, полиции ты сказал то же самое?