Горячие дни (Разозленные)

Множество охотников служат в армии или трудятся в области безопасности. Но Грейс слишком хорошо знала: некоторые из этих очень одаренных людей неизбежно становятся опасными хищниками.

Аура Лютера тоже активировалась, однако внешне он никак не выказывал своего напряжения. Его хромающая походка не изменилась, однако он успел незаметно приблизиться к Грейс и сдвинуть ее к краю дорожки, чтобы мужчина обошел их с его стороны, то есть как можно дальше от нее.

«Успокойся, — подумала Грейс. — Кто бы он ни был, он охотится не за тобой. Если бы они тебя нашли, они бы отправили кого-нибудь в Эклипс-Бей. Они не стали бы ждать до Гавайев».

Более того…

Охотник уже был в двух ярдах, и расстояние быстро сокращалось. Грейс подладилась под неторопливый шаг Лютера. В мерном постукивании трости ничего не изменилось.

Она немного успокоилась. Логика и здравый смысл постепенно одерживали верх над более примитивной стороной ее сознания.

Нет, не логика и здравый смысл, а что-то еще нейтрализовало ее страх. В иной ситуации она бы уже была напугана до полусмерти. Здесь что-то не так. Но что? Эта мысль пугала не меньше, чем приближающийся охотник.

Грейс инстинктивно попыталась сбросить с себя успокоенность. Надо бояться. Это реакция, соответствующая сложившимся обстоятельствам. Проклятие, она обязательно вернет свой страх.

Неестественное спокойствие всколыхнулось и улетучилось. Вернулся ужас, присущий всем преследуемым, но с ним вернулось и ощущение правильности происходящего. Именно так она и должна была бы чувствовать себя.

Грейс еще не успела приспособиться к овладевшему ею состоянию страха, как вдруг увидела ауру Лютера. Она пульсировала в совершенно неожиданных точках спектра. От ее мощи воздух буквально вибрировал.

Мужчины сблизились, между ними было расстояние вытянутой руки. Неожиданно, как будто повернули некий психический выключатель, аура незнакомца померкла и утратила интенсивность. Она все еще оставалась аурой пара-охотника, но не такого, который преследует свою жертву. Его энергетическое поле приобрело расцветку и диапазон волн человека, спокойного до лености. Охотника, кто бы он ни был, ни она, ни Лютер не интересовали.

Он прошел мимо, не выказывая ни малейшего любопытства в отношении пары слева от себя. Грейс с трудом подавила желание оглянуться ему вслед.

— Все в порядке, — тихо сказал Лютер. — Он ушел.

— Охотник, — прошептала Грейс.

— Да.

Она посмотрела на Лютера, заранее опасаясь того, что может увидеть. Однако его аура снова стала нормальной. А вдруг минуту назад она ошиблась? Не исключено, что на ее восприятие подействовала близость неистовой ауры охотника.

— Ты смог определить, что он охотник? — спросила Грейс.

— У меня нет твоего дара читать ауру, но этот тип энергии определить нетрудно, особенно когда охотник активирован. Ты заметила, что все остальные, кто был на дорожке, бессознательно расступались перед ним? Даже неэкстрасенсы способны почувствовать хищника высокого уровня. А ты что выяснила?

— Должна признаться, что заметки я не делала. Он силен и, как ты сказал, был активирован на полную мощность.

— Охотился?

Грейс задумалась.

— Нет. Этого я в его ауре не увидела. Он не был сконцентрирован. Сомневаюсь, что он кого-то преследовал. Может, просто вышел на вечернюю прогулку и захотел раскрыться. Ты же знаешь, как это бывает. Иногда возникает желание воспользоваться своими экстрасенсорными способностями лишь потому, что они есть.

— Допускаю, что он обследовал территорию, — сказал Лютер. — Проводил небольшую рекогносцировку.

— Такая вероятность не исключена. Но зачем?

— Хороший вопрос. Что еще мне следует знать?

— Одну вещь, — ответила Грейс. — Кто бы он ни был, для него абсолютно естественно применение насилия.

— Киллер?

Грейс помолчала.

— Думаю, он убивал, но по своей сути не безжалостный убийца и не фанатик. Он в здравом уме и полностью контролирует себя. Он не социопат, которых легко выследить. То, что я увидела, говорило о хладнокровном, почти деловом подходе к жестокости.

— Как ты думаешь, он может быть военным или полицейским?

— Вполне возможно. Или профессиональным гангстером. Кем бы он ни был, он умеет разграничивать.

— Что, черт побери, это означает?

Грейс поморщилась.

— Это означает, что, несмотря на ту работу, которую он выполняет днем, он вполне способен иметь любящую жену и семью.

— Давай вернемся к нашему прежнему разговору, — бесстрастным тоном произнес Лютер. — К тому, где мы обсуждали теорию вероятности Фэллона Джонса в отношении данной операции.

Грейс судорожно сглотнула.

— Ты имеешь в виду теорию, которую вкратце можно выразить следующими словами: «Какова вероятность, что на этом курорте окажется больше одного человека с высоким уровнем способностей»?

— Да, именно ее, — ответил Лютер. — Думаю, в ней есть изъяны.

— Согласна. Но теоретически возможно, что тип, с которым мы только что разминулись, просто безобидный турист, и то, что он поселился по соседству, — это лишь случайное стечение обстоятельств. На побережье много гостиниц.

— И все же.

— Да, и все же. Столь сильные охотники — довольно редкое явление.

— Согласен. И люди с таким высоким даром чтения ауры, как у нас, — тоже. — Лютер остановился. — Поэтому возникает вопрос: какова вероятность встречи трех сильных экстрасенсов на этом участке дорожки?

— Ты допускаешь, что это маленькое совпадение как-то связано с заданием, не так ли?

— Похоже, мне придется позвонить Фэллону. Что неизбежно испортит нам вечер.

Только когда Лютер достал из кармана мобильный телефон, Грейс сообразила, что для этого ему пришлось выпустить ее руку.

Глава 9

В лунном свете Лютер не мог разглядеть выражение на лице Грейс, но этого ему и не требовалось, чтобы понять, насколько она потрясена. Он тоже был потрясен, но не тем, что секунду назад прикасался к ней.

Оба смотрели туда, где его пальцы только что сжимали ее предплечье.

— Проклятие, — произнес он. — Прости. Это машинально. Хотел отодвинуть тебя как можно дальше от него. Ты в порядке?

— Я в порядке, — ответила Грейс. Она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к его голой руке. — Боли нет. Никакой. Все хорошо. Боже, ведь прошло больше года. Ты не представляешь, какое это облегчение — чувствовать себя более-менее нормальной.