Горячий декабрь

– О-о! – протянул он. – Прошу прощения, господа. Дела не ждут.

Первым протянул ему руку Рылеев.

– Приятно было познакомиться. Заходите как-нибудь вечером. Побеседуем о коммерции. После восьми я принимаю друзей. Моя квартира на набережной Мойки.

– Буду весьма рад, – с готовностью ответил граф.

Оставив на столе пару английских монет, он вышел из зала. Швейцар помог ему надеть плащ, подал шляпу и перчатки.

– Элегантен, с хорошими манерами, но на лондонского денди не похож, – сделал вывод о графе Якубович. И тут же потребовал у официанта принести вина.

– Как? Опять вино? – застонал полковник Булатов.

– Друг мой, привыкайте к столичной жизни. Вот, уедете вскоре опять в свой богом забытый Киренск, вот, там будете скучать, есть кашу и пить кисель.

– Вы давно его знаете? – вполголоса спросил Трубецкой у Рылеева.

– Вы о ком? – не понял Рылеев. – О полковнике Булатове? Мы вместе воспитывались в Первом кадетском корпусе.

– Нет, я не о полковнике.

– О ком же?

– О графе Денгофе. Кто он?

– Впервые вижу, – пожал плечами Рылеев. – По виду – воспитанный, образованный, благородных кровей.

– Но мы так откровенно при нем говорили. Не опасаетесь?

– Пустое, – махнул рукой Рылеев и вновь открыл газету. – Разве граф похож на ищейку? – беззаботно усмехнулся. – Негоциант. Я таких за версту чую. Вон, хотя бы, обратили внимание на его часы. С виду золотые, но на самом деле – позолота. Английские торговцы прижимистые.

– Но он же сказал, что из Курляндии.

– Из Курляндии. Ну, так что? Да, происходит из Курляндии. Нынче в Англии живёт.

– Он рассказывал о себе?

– Да, как-то все больше молчал. Что-то про доставку хлопка из Америки.… Поверьте, эти коммерсанты весьма неразговорчивы. Все у них какие-то тайны. Наверное, боятся удачу спугнуть.

– А мне взгляд его показался странным. Он так внимательно смотрел и слушал, как будто записывал, – настороженно произнёс Трубецкой. – А потом, очень странно: граф, а занимается торговлей.

– Всё вам ищейки мерещатся, – криво усмехнулся Рылеев. – Коммерсант он, хотя и граф. Наступают другие времена, друг мой. Я тоже занимаюсь торговлей. Лучше уж быть сытым негоциантом, чем голодным аристократом.

Рылеев принялся за чтение очередной статьи.

***

Граф Денгоф на несколько минут задержался у прилавка с засахаренными фруктами, но ничего не выбрал. У другого, бакалейного прилавка купил полфунта чаю, фунт колотого сахара, пару шоколадных фигурок и попросил вечером доставить покупки к себе в номер. Расплатившись, вышел на Невский. Взглянул в утреннее осеннее небо. Облака рваными кусками ваты проносились по бледной синеве. Солнце виновато проглядывало сквозь неровную дымку. Крупные редкие снежинки медленно кружились, как бы высматривая, куда лучше упасть. Граф поёжился.

Следом из кондитерской вышли капитан Якубович и полковник Булатов. Шли неуверенно, пошатываясь.

– Рады были с вами познакомиться, – сказал Якубович, протягивая длинную руку с широкой ладонью. – Вы изумительный собеседник.

– Спасибо за комплемент, – ответил граф Денгоф. – Всегда приятно поговорить с умными людьми.

– А приходите-ка вечерком к нам в собрание, – предложил Якубович, осторожно надевая треуголку на голову, поверх чёрной повязки. – Приходите. Скажите, что пригласил вас я. Якубовича каждая собака знает.

– Буду весьма рад. Но что мне делать в офицерском клубе? Я штатский, и никогда не служил в армии.

Офицеры переглянулись и засмеялись.

– Нет, не в офицерский клуб, – ответил капитан, лихо крутнув свой пышный чёрный ус. В Российско-Американское общество.

– И что вы обычно делаете в этом Российско-Американском обществе?

– Что обычно делаем? – пожал плечами капитан. – В карты играем, пьём шампанское, ведём споры о спасении России. Иногда устраиваем «Русские вечера». Хотя Рылеев не любит слишком шумные застолья. Он – человек семейный, обросший бытом, так сказать…. Жена молодая, ребёнок, корова на заднем дворе….

– Я уже несколько раз слышал о «Русских вечерах», но не могу взять в толк: что это такое?

– Все просто, – усмехнулся Якубович: – Пьём исключительно водку; закусываем квашеной капусткой и солёными огурчиками. Музыканты – только балалаечники. Говорим, соответственно, на русском языке. Кто замурлыкал парле Франсе – с того штраф. Но это все – не главное. Я вас познакомлю с удивительными людьми. Вы не пожалеете. Вы обязательно найдёте единомышленников. Вот, полковник Булатов не даст соврать. – Он дружески хлопнул по плечу товарища.

– Конечно. Приходите, – подтвердил полковник, но без всякого энтузиазма.

– Непременно буду, – заверил офицеров граф. – Правда, я только приехал, и толком ничего не знаю. Постараюсь быстренько разобраться с делами и – обязательно посещу ваш вечер.

– Договорились! – обрадовался капитан Якубович. Кликнул извозчика, но вновь обернулся и предложил: – А не желаете с нами в ресторацию, прямо сейчас? Мы тут в «Медведь» собрались. Отменный ресторанчик! Утром подают чудесные кулебяки с рыбой. И водка весьма приличная: не смердит.

– Нет, господа, спасибо… Дела.

– Жаль! Жаль! Но вот ещё что! – вспомнил неугомонный капитан. – Завтра великий вечер балета. Вам непременно нужно посетить Императорский театр. Танцует Истомина. Вы слышали о нашей русской Терпсихоре? Она воистину – неземная! Божественная!

– Признаться, нет, не слышал, – смущённо улыбнулся граф.

– Ах, как так? – ужаснулся Якубович и воззвал к полковнику Булатову: – Представляете, наш друг не слышал об Истоминой.

– Ну, полноте вам, – махнул рукой Булатов. – Истомина хороша, соглашусь, но там ещё будет танцевать Екатерина Телешева. Вот на кого я бы обратил внимание!

– Хорошо, не буду с вами спорить! – согласился Якубович. – Один раз я уже поспорил об Истоминой – пришлось стреляться. Прощайте! – кинул он напоследок графу.

Полковник Булатов, усевшись в коляску, попрощался с графом особым масонским знаком. Тот ответил. Коляска с весёлыми офицерами укатила.

Из кондитерской выбежал пожилой официант с седыми пышными баками, растерянно поглядел вслед коляске:

– Вот же-с! – всплеснул он руками. – Господа офицеры забыли за вино уплатить-с.