Горячий холод жизни

— Тебе поспать не помешало бы, — продолжала Илюшина мать.

— Я знаю. Заснуть не получается. Все мысли всякие в голову лезут, — пожаловалась Алина.

Ей было странно и не понятно, зачем Мария Владимировна интересуется ее состоянием. Хотя все, что происходило в последнее время вряд ли можно назвать не странным и вполне естественным. Ну, ладно. Алина поговорит с ней, выскажется и может быть тогда сможет спокойно уснуть.

— Давай я тебе наведу успокоительное.

— Нет. Не надо, — у Алины появился какой-то панический страх перед всеми лекарствами, что косвенно или как либо вообще связаны с Аркадием и этой страшной историей.

— Да не бойся ты! — поняла ее трусливые, но логичные мысли Илюшина мама, — эти капли настой пустырника. Они в каждой аптеке продаются. Они совершенно безвредны.

— Ну… хорошо. Давайте, — согласилась Алина. Так как каким-то образом все равно нужно было заснуть.

— А ты знаешь, что? — капаясь в ящике письменного стола говорила Мария Владимировна, — ты молодец! Ты попала в такую трудную ситуацию и разобралась в ней. Не спряталась, не убежала. Я сомневаюсь, что Илюша справился бы без тебя.

Тут Алина насторожилась.

— В смысле, не справился бы без меня?

— В самом прямом. Вы нашли нас, тем самым приведя сюда того, от кого мы здесь собственно и прятались. Возможно, мы бы так никогда и не узнали, кто пытается нас убить. А так вы подсказали ему дорогу. А мы были уже готовы.

— То есть мы были как червяк на крючке! Это бездушно! Ладно я, Паша и все кто случайно оказались рядом, но Илья. Он же ваш сын!

— Алинка, ты не так меня поняла! Я здесь именно потому, чтобы обезопасить Илью. Он не знал, где я. А тот, кто искал нас, знал прекрасно, что Илья ничего не знает и что связываться с ним не имеет никакого смысла. Он был в безопасности, понимаешь?

— Конечно! А когда его грозились убить какие-то бандиты, у которых он брал деньги в долг — это для него было совсем безобидно. Нисколечко не опасно!

— Какие еще бандиты? — застыла на месте Мария Владимировна, — ты о чем?

— Ах, ну да! Он же брал эти деньги в тайне от вас! — на ходу соображала Алина, хотя сил соображать уже почти не оставалось, — дайте мне чего-нибудь уже! Я больше не могу!..

Мария Владимировна молча протянула ей стакан с лекарством, та большими глотками проглотила его и не найдя глазами никакого дивана и ничего подходящего, чтобы прилечь, уставилась на Илюшину маму.

— Пошли, — коротко ответила Мария Владимировна. И, проводив ее в соседнюю маленькую комнатку, уложила спать.

На этот раз Алина сразу же заснула. Ей ничего не снилось. Совсем ничего. И это было просто прекрасно. Проснулась она только посреди ночи, вернее уже ближе к утру. На небе начинал брезжить рассвет. В комнате стало душновато, Алина встала и, открыв настежь окно, облокотилась локтями на подоконник и стала смотреть вниз, по сторонам и вверх на небо. Было хорошо. Еще не одна тяжелая мысль не успела закрасться ей в голову. Просто было хорошо.

Алина смотрела вниз, оказывается, она находилась на втором этаже. Под окнами вдоль фасада кирпичного здания тянулась стандартная цветочная клумба, огражденная от прохожей части бетонным бордюром. На ней во всю силу цвели оранжевыми и желтыми шариками бархатцы, видимо их посадили рано, флоксы набивали бутоны и были готовы вот-вот порадовать окружающих своими нежными приятными красками, в сторонке, отдельной кучкой произрастали гладиолусы и георгины — краса осени и первосентябрьские букеты школьников, несколько лилий, желтого и белого цвета были разбросаны по разным сторонам клумбы, астры, еще не распустившиеся и одуванчики, которые, видимо, оставили из-за дополнения местного колорита и, в конце концов, в конце июля не часто увидишь одуванчики цветущими.

По правую сторону от окна, из которого высунулась Алина, росла раскидистая береза, а так сказать в центре, опоясанные асфальтовой дорожкой росла целая аллейка таких берез, высоких и стройных. Пару лавочек стояли между их белых с черными узорчатыми вкраплениями стволов. Алина довольно таки долго стояла и дышала свежим прохладным воздухом, наблюдала за слабым еле заметным шелестом листьев и за тишиной, которую не потревожил ни один из мимо проходящих людей, коих было пять человек и которые прошли маленькими группами, сначала два человека, потом три.

С неохотой и большим трудом она оторвала себя от подоконника и взглянула на комнату в которой спала, ничего особенного — маленькая спаленка ни больше ни меньше. Правда она ничего здесь не помнит, ну, да и ладно это все совсем не важно.

Над входной дверью висели часы, время было почти четыре часа утра. Интересно, а папа уже приехал, подумала Алина, или еще нет. Так, надо спуститься вниз и кого-нибудь найти. Кто-то что-то должен же знать! Ведь не все как Алина беспробудно спали много часов подряд.

Алина вышла в узкий коридор и осторожно заглянула в закрытые двери таких же комнат, в одной из которых она сама спала. В них на кроватях лежали и отдыхали какие-то незнакомые ей люди. И чтобы ненароком их не разбудить она прикрыла за собой двери и тихонечко стала спускаться вниз по лестнице.

В этом доме, где она находилась не было четкого разделения между квартирами и лестничной площадкой. Везде все было заставлено мебелью, стены были оклеены однотонными светлыми обоями, а лестницы напоминали те, что были сделаны в двухэтажных частных домах, а не общественных многоквартирных. Алина никак не могла найти ту самую комнату, в которой она сидела вчера и пила чай.

Как это ужасно не уметь ориентироваться в пространстве, почему же она ничего не запомнила и теперь ходила по дому, словно в первый раз.

Но вот на первом этаже она увидела открытую дверь и, не задумываясь, осторожно вошла в нее. Никого не было видно. Все вокруг было тихо, тихо. И казалось, эта тишина понемногу начинала навивать чувство паники и легкую тень сомнения. Но вдруг Алина вздрогнула, совсем неожиданно и довольно громко в царившем безмолвии прозвучал чей-то голос. Она пошла в ту сторону откуда только что исходил чей-то чих или кашель или что-то в этом роде и вышла прямо на застекленный балкон. Полы в нем были сделаны так низко, что кажется ноги ступали прямо по земле.

Вот же, только сейчас она проснулась окончательно и поняла, что бродит босиком, в чужой рубашке, каких-то серых тонких лосинах, потертых на коленях и видимо реально от старости, а не от того что так задумано, так как ее одежду бесцеремонно конфисковали еще вчера, не объяснив ни слова. На балконе в растрепанном виде мятых армейских штанах и такой же мятой армейской рубашке стоял и курил в открытое настежь окно Илья. Услышав позади себя тихие шаги, он обернулся.

— Привет, — сказал он, и от его голоса повеяло холодом или же равнодушием.