Горячий старт

В тот день Боря как раз сидел перед голокубом и наколачивал вчерашние продажи. Вручную, потому что реализатор под конец рабочего дня нажрался, как свин, дешевой самодельной водки и никаких записей, естественно, не вел. Но все помнил, зараза. Только поэтому Боря реализатора и не увольнял – невзирая на страсть к алкоголю, тот никогда не ошибался в деньгах и всегда помнил, чего и сколько продал. А главное – за шесть лет работы ни разу не попытался по-крупному слевачить. По мелочам скорее всего рубил денежку, но по мелочам любой реализатор имеет возможность рубить, причем без ущерба для фирмы, и дураком будет, если рубить не станет.

В общем, маятный с утра Гоша посасывал пиво и диктовал, Боря колотил по клавишам и шелестел мышой. Программа у Бори стояла старенькая, зато привычная, да и терминал не новьё – ибн две тысячи замшелого года. А база была объёма довольно обширного. Поиск нужного раздела занимал порой несколько секунд, и тогда в голокубе судорожно застывала статичная картинка, состоящая из унылых складских стеллажей-полок.

Говорят, в двухмерную эпоху стеллажи выглядели как папки для бумаг.

Вполне возможно...

Завершив с серией бабских романов, перешли к фантастике. Только Гоша назвал самую продаваемую серию <Время не ждет>, только Борислав вызвал нужную менюшку...

Тут-то все и началось.

Машина вдруг задумалась дольше обычного; думала она секунд пять, а то и все семь. Боря уже нетерпеливо завозил мышкой – курсор завяз в объёме, не двигаясь. А потом вывалилось обескураживающее сообщение:

Файл используется другой программой. Совместный доступ запрещен.

Боря озадаченно уставился в голокуб. Что значит – другой программой?

Особо продвинутым пользователем Боря себя не считал, но вполне в состоянии был осознать, что на терминале запущена единственная задача – складская программа. Кто мог пользовать запрашиваемый файл? Система? А на хрена системе складской файл?

Озадачившись еще больше, Боря потянулся к мощным игровым мнемоюстам – сколько о них мечтал, а купить смог себе позволить совсем недавно. Двухпотоковые, низкоомные. Мечта стратега-риалтаймовца, обмен данными (как гласила реклама) по сравнению с базовой моделью возрастал на тридцать процентов.

Прилепив непривычно большие таблетки к вискам, Боря ухнул в зернистую глубь киберпространства. Вот он, родимый холд. Пузатая пирамида складской базы, аспидно-черная вуаль системы в самом низу, причудливый лабиринт игрового раздела...

На холде хозяйничал посторонний. Один из углов пирамиды был бесстыдно выщерблен, оттуда водопадиком сыпалась золотистая пыль отдельных байтов.

Вообще-то холд фирмы особо никто не защищал: стоял обычный пароль на доступ к бухгалтерии и складу. Теоретически заломать это было нетрудно, да только кому оно могло понадобиться?

Лишь приглядевшись, Боря осознал, что поврежденный угол пирамиды почему-то двоится. Словно отбрасывает полупрозрачную объемную тень, из-за чего пирамида в целом начинает казаться чуть-чуть кособокой.

Кто-то, выглядящий как дымно-серое облачко, тасовал данные более плотного угла пирамиды.

– Эй! – возмущенно крикнул Борислав. – Что такое? Ты кто?

Облачко мгновенно схлопнулось в синюю точку, похожую на одинокую звезду в разрыве туч. Потом точка развернулась в искаженное гневом лицо. Не голову – только лицо.

– Уйди, – посоветовало лицо.

Боря опешил.

– Как это – уйди? Это мой холд! Мой склад!

Лицо исказилось еще больше. А потом вдруг отрастило руку, которая наотмашь хлестнула по образу Борислава Берёзы, директора небольшой киевской книготорговой фирмы.

Мир померк.

Реализатор Гоша вздрогнул, когда шеф за терминалом вдруг сдавленно захрипел, дернулся и уронил голову на клавиатуру. Правый мнемоюст отлепился от виска, изверг в пол тоненькую синюю молнию и закачался на синем пластиковом шнуре. Левый остался на виске Бори.

– Эй! – выдавил из себя Гоша. – Шеф! Ты чего?

Он шагнул вперед и увидел, что из носа Борислава прямо на клавиши стекает скудная струйка темно-багровой крови. А меж полуоткрытых век видны только белки.

В голокубе плясало лиловое марево, на фоне которого высвечивались светлые строки на синем фоне:

System error! Mnemonic interface overload! Device not ready!

Некоторое время Гоша беспомощно таращился в зыбкую толщу голокуба.

– Шеф...

Он потряс Борю за плечо. Бесполезно.

Гоша, словно застигнутый врасплох зверь, попятился, опрокинул стул у стены, больно ударился плечом о дверной косяк и вывалился наружу, в узкое ущелье меж рядами контейнеров. Соседи деловито грузили пачки с книгами на металлическую тележку.

– Эй, Гоша! Ты чего? – спросил один из соседей, не переставая ловить летящие из контейнера пачки и складывать их в аккуратненький многослойный штабель.

Гоша разинул рот, словно выброшенный на берег лещ, выпучил глаза и наконец смог выдавить из себя:

– Тут это... Шефу плохо...

Пачки враз перестали лететь из соседнего контейнера. Соседи дружно поглядели на Гошу, включая выпорхнувшего из склада Витька Долгополова. Гоша с облегчением вспомнил, что Витек когда-то работал в психушке санитаром, а значит, не совсем чужд медицине.

– Что стряслось? – Долгополов мигом оказался рядом. Гоша сподобился только робко кивнуть в сторону темного нутра склада.

Витек шмыгнул в строенный контейнер и склонился над неподвижным Борей. Что он делал – Гоша даже не смотрел. Но делал он это очень недолго.

Из контейнера он выскочил, словно пробка из бутылки шипучего вина.

– Марат! <Скорую> вызывай! Да живо!

Только теперь Гоша осознал, что дело еще хуже, чем представлялось ему до сих пор.

<Скорая> примчалась спустя шесть минут – рекорд для Киева. Хорошо, что от контейнеров до входа на территорию рынка было пятнадцать секунд быстрой ходьбы да что набиравший <ноль-три> грузчик Марат давно привык объяснять дорогу к рынку киевским водилам.

Впрочем, Бориславу Берёзе это не помогло. Приехавшие врачи зафиксировали смерть от внезапного кровоизлияния в мозг и принялись ждать милицию.