Горящая колесница
Шрифт:
— Я постараюсь убедить его, чтобы он хорошенько подумал, — Хомма сказал это из чувства признательности за то, что ему столько всего рассказали.
Канаэ улыбалась, она была довольна.
На этот раз дверь парикмахерского салона закрылась за ним бесшумно. Выйдя, Хомма вздохнул с облегчением.
— Тамоцу-тян, к тебе гость! — громко крикнул куда-то вглубь мастерской механик средних лет в испачканном моторным маслом комбинезоне.
На зов поднял голову молодой парень, который вместе с подростком-старшеклассником склонился
Мастерская находилась в десяти минутах ходьбы от парикмахерской Канаэ. Вывеска её была развёрнута к шоссе, которое вело к станции. Бегло осмотревшись, Хомма прикинул, что на стоянке более двух десятков легковых машин и несколько мопедов. С самого краю стоял ещё лёгкий грузовичок. Механиков он успел заметить пятерых, все были в белых комбинезонах с вышитыми на груди буквами «Хонда моторс».
— Господин Тамоцу Хонда?
Молодой человек в ответ слегка кивнул. Из того, что он не сводил глаз с Хоммы, было понятно, что держится он насторожённо.
Извинившись за неожиданный визит, Хомма изложил все обстоятельства так же, как излагал их в парикмахерской. Глаза молодого человека всё больше округлялись.
— Так с Сёко всё в порядке, она в Токио? Где именно?
— Что значит «где именно»?
— Я не знаю, куда она переехала после того, как оставила свою квартиру в Кавагути. Всё это время я очень за неё беспокоился.
Для Хоммы эти слова были как свет в конце туннеля.
— А вы бывали у неё дома в Кавагути?
— Ездил. Но мне сказали, что её там уже нет.
— Вы говорили с домовладельцем?
— Да, эта женщина была очень сердита на Сёко. Сказала, что как раз за неделю до того госпожа Сэкинэ, никого не предупредив, уехала.
— Так вы ездили туда в конце марта позапрошлого года? Я прав?
Вытирая о штанину комбинезона руку, испачканную в машинном масле, Тамоцу некоторое время раздумывал:
— Наверное. Вроде да.
— Вы ведь поддерживали с ней отношения?
— Ну, в какой-то мере…
Постепенно в глазах Тамоцу стало сгущаться недоверие.
— Что-то не нравится мне всё это. Я не желаю помогать частному расследованию, касающемуся личности Сёко, — заявил он, расправляя плечи, словно желая грудью защитить дорогого ему человека.
Сзади, у переборки, стоял в ожидании подросток с мотоциклом. Тамоцу через плечо мельком на него глянул:
— Спросите кого-нибудь другого, а мне это претит.
— Это не то, что вы думаете, не частное расследование обстоятельств личной жизни.
Наконец-то Хомма нашёл того, кто мог привести его к разгадке. Нельзя было упустить Тамоцу.
— Есть некоторые обстоятельства, о которых коротко не расскажешь. Не уделите ли вы мне немного времени? Если нельзя сейчас, я подожду, пока вы освободитесь. Я ведь тоже разыскиваю пропавшую Сёко-сан.
Почти полчаса Хомма провёл в ожидании в приёмной для клиентов «Хонда моторс». За это время телефон несколько раз начинал звонить, но тут же замолкал, — видимо, кто-то брал трубку другого аппарата. Похоже, что персонал здесь
был обучен на совесть.После того как Тамоцу Хонда закончил свои дела с подростком, он вошёл в приёмную с подносом, на котором стояли два бумажных стаканчика с кофе.
Возможно, в прошлом парень попадал в автомобильную аварию — в комнате с ярким освещением, если присмотреться, был заметен косой шрам на подбородке. Если бы не это, молодого человека с правильными чертами лица можно было бы назвать красивым. Левый глаз у него чуть-чуть косил, но это делало его даже привлекательнее.
Разговор вышел непростой, поэтому Тамоцу время от времени кое-что переспрашивал. Но лишних слов он не проронил и слушал очень серьёзно и внимательно. Когда в комнате снова зазвонил телефон, Тамоцу протянул руку и нажал на кнопку, чтобы звонков не было слышно.
— Сейчас я не могу представить вам доказательств того, что работаю в полиции. Я в отпуске и сдал своё удостоверение. Мне остаётся только надеяться, что вы поверите: я не какой-то подозрительный тип, который городит небылицы.
Словно взвешивая сказанное, Тамоцу, задумавшись, опустил глаза.
— Я вам верю, — не спеша произнёс он. — Да и проверить несложно. Достаточно попросить Сакаи, и он всё выяснит.
— А кто такой Сакаи?
— Он следователь в Городском управлении полиции. Когда погибла мать Сёко, он здорово помог. Хороший, сердечный человек. Я его давно знаю.
— С ним можно встретиться?
— Я спрошу. Думаю, что он непременно выберет время для разговора с вами.
По лицу Тамоцу скользнула гримаса недоверия, но это уже было недоверие иного сорта.
— Но разве достаточно только вашего расследования, — может быть, надо объявить официальный розыск? Ведь если как можно быстрее не найти Сии-тян и не задержать ту женщину, которая пользуется её именем, то…
Хомма развёл руками:
— А если мы их найдём и окажется, что обе живы-здоровы, а документы проданы или отданы в пользование по общему согласию? Это, конечно, было бы самым желанным вариантом. Но именно потому, что есть такая вероятность, полиция не может объявлять розыск.
Облизнув губы, Тамоцу наконец выдавил из себя то, что так трудно было облечь в слова:
— И даже если Сии-тян убита, ничего нельзя сделать, пока не найдут тело?
— Да, чтобы возбудить дело, это самое главное.
Парень вздохнул.
— Вы называете Сёко «Сии-тян»?
— Да, — кивнул Тамоцу.
Глядя на его гладкое юное лицо, Хомма подумал, что настоящего друга Сёко Сэкинэ отыскать всё же удалось. В обращении «Сии-тян» слышался отзвук детской привязанности. Точно так же Икари, с несвойственной ему нежностью, называл Тидзуко «Тии-тян».
— А ведь мне, — через силу проговорил Тамоцу, — ещё и не такое в голову пришло, когда я после гибели матери Сёко поехал в Кавагути, а там сказали, что Сии-тян исчезла… — В его глазах застыла мольба о прощении. — Подумал ведь, что Сии-тян сама убила мать, оттого и сбежала…
Хомма почувствовал себя так, словно мяч прилетел к нему с той стороны поля, с которой никак нельзя было ожидать подачи. А ещё он с лёгкостью представил себе, что может ощущать человек, любующийся пейзажной живописью, если ему вдруг скажут: «Да это же портреты!»