Гоша Каджи и Венец Гекаты

Гоша тарахтел безумолку, а сам изнутри покрывался льдистой корочкой страха за друга. Да, именно так! Каджи вправе считать вампира своим другом, кто бы и что бы ни думал по этому поводу. Но Хаш прервал его словоизвержение, чуточку встряхнув парнишку за плечи:

— Не бойся, не даст. Хотя я в него не верю, как ты знаешь, но на всякий случай попросил отложить до лучших времен нашу личную встречу с глазу на глаз. Есть еще на этой земле незавершенные дела, — князь энергично мотнул головой, словно отгоняя наваждение, и слегка оскалился, отчего стали прекрасно видны его несколько удлиненные по сравнению с обычными клыки. — Не заговаривай мне зубы, Гоша! Я, кажется, спросил тебя, а ты так и не ответил, хитро увильнув. Где он ? Я вампирьим нутром чувствую его близость, — Хаш быстро осмотрелся по сторонам, будто ожидал внезапного нападения исподтишка с минуты на минуту. — Да-да, точно, он где-то совсем рядышком притаился. Меня на мякине не проведешь. От вашего хваленого Хилкровса в этом году так и разит ЗЛОМ за десяток верст в округе. Настоящим, чистым, абсолютным… Хотя нет, вру, не совсем чистым, примесей и грязи в нем достаточно. Но все равно он ЗДЕСЬ. Где?

— Кто? — вопросом на вопрос ответил Каджи, почти натурально притворившись ничего не соображающим второкурсником. Но он знал о ком идет речь, только не хотел даже самому себе признаваться в прискорбном факте, что Серый Лорд, похоже, заявился сюда по его душу.

— Не тупи, Гоша! — строго произнес Хаш. — Тебе это не идет. Ты же умный мальчик, и все прекрасно понял, я это по твоим глазам вижу. Зачем же ты передо мной сейчас спектакль разыгрываешь? Появилось, что скрывать от друга? Итак, где Вомшулд? Ты должен тоже чувствовать его присутствие. И даже лучше, чем я, ведь ваши судьбы завязаны на старом пророчестве, а в волшебном мире это серьезная штука, почти как научно обоснованный факт. Напрягись, парень, раскрой свое сознание и отпусти его в свободный полет. Оно само подскажет тебе, где притаился враг. От тебя всего лишь требуется сказать мне, где Нотби спрятался. И тогда я попробую крутость Лорда на зубок. Пока еще не поздно. Серые силы уже перешли в наступление, потихоньку выползают из нор и щелей, чтобы подгрести под себя власть в нашем мире. И если мы не устраним их лидера, то всем остальным волшебникам, да и не только им — туго придется. Зло проснулось окончательно. Оно бодренькое после длительной спячки, полно сил и…ужасно голодное. Ну же! — князь вновь встряхнул парнишку, больно вцепившись в его плечи крепкими пальцами.

— Это, это…всего лишь слова, князь, — пролепетал Гоша, непослушным языком, который вовсе не хотел лгать другу. — Я про предсказание говорю. Они ничего не значат. Тем более теперь. У меня уже нет серебристой прядки, если вы не заметили. И я не чувствую Вомшулда.

Вампир с изумлением перевел взгляд на волосы парнишки, где и впрямь от былой серебристости не осталось и следа. Обыкновенная седая полоска волос, причуда природы. От ошеломления увиденными изменениями, произошедшими на голове Гоши, у князя даже челюсть немного отвисла. Губы Хаша мелко задрожали, будто вампир собирался банально заплакать, но передумав, они стали наоборот растягиваться в широкой улыбке, обнажив клыки.

— На землю, Каджи! Живо! — громко приказали из-за спины парнишки ненавистным голосом. — Авада…

Вместо того чтобы послушно свалиться мешком в начинающую твердеть слякоть, Гоша порывисто вскочил, не без труда освободившись от надежного захвата предводителя вампиров. Парнишка резко развернулся лицом к профессору Батлеру, раскинув руки в стороны и закрывая грудь князя Хаша. В этот миг Каджи ничего не думал и даже, скажем прямо, вообще не соображал, что делает и какими последствиями в будущем ему грозит подобное непослушание. Хотя одна единственная мысль все же пульсировала у него жилкой на виске: «Защитить! Дать Хашу возможность уйти, если сможет. Или хотя бы пусть с колен встанет, чтобы у него появилась возможность принять бой на равных. Он же сейчас в очень невыгодной позиции, — бей его, и ответить не сможет…». Мысль резвым дятлом отстучала «SOS» клювом по виску, и Гоша громко прокричал, заглушая свой собственный страх:

— Нет! Прекратите, профессор! Не нападайте! Вы не понимаете…

Волшебная палочка прицелилась своим тонким жалом прямо в грудь парнишки. На ее кончике все сильнее разгоралось зеленоватое пламя, концентрируясь в переливающийся сгусток убийственной энергии. Напряженное, окаменевшее выражение лица декана Даркхола не предвещало ничего хорошего. В крайнем случае, с подобной миной не принято в приличном обществе дарить подарки на Рождество и приглашать в гости на ближайшие выходные. А кривая кровожадная усмешка человека, добившегося у властей права собственноручно казнить кровного врага, повергала в шок. Взгляды учителя и ученика, — надменно-ироничный и ошарашенно-поникший, — перехлестнулись, запутались, завязались многочисленными морскими узлами.

— … Кедавра! — окончание формулы убийственного заклинания выстрелило сухо и приглушенно, подобно треску бесцеремонно отламываемой от старого, но пока еще живого дерева, уже отмершей ветки, безжизненной, а потому ненужной и бесполезной. Зеленый сгусток смерти сорвался с кончика палочки и устремился в сторону Каджи.

— Не дай себя одурачить, Гоша, — шепоток князя Хаша маленькой змейкой просочился в ухо парнишки и притаился на задворках сознания. А вампир тем временем уже истаивал смутной тенью, растворяясь в густых серых сумерках.

Словно со стороны наблюдая за происходящим на экране, Каджи увидел в замедленном темпе летящее к нему заклинание, сулящее неминуемую смерть. Вот оно уже вгрызается в пространство, подобно дождевому червю, роющему нору в земле, совсем рядом с ухом. Еще через секунду, растянутую в Вечность, несостоявшееся убийство распласталось плашмя по стене замка бесформенным зелено-мерцающим пятном. А затем неэстетично сползло по шершавому камню кладки вниз к земле, где само и скончалось, не причинив никому вреда.

В последний миг у Своча Батлера дрогнула рука, и волшебная палочка послушно сместилась немного в сторону от идеальной мишени.

А на самом деле все события произошли гораздо быстрее, чем я вам их описал. Между криком Батлера «на землю» и бесславной кончиной заклинания вряд ли прошло больше десятка секунд. Если все же больше, то смею вас уверить, что ненамного. На один облегченный вздох Каджи.

— Убирайся с глаз долой, — декан Даркхола вяло махнул кистью руки, но видя оторопелое замешательство в расширившихся зрачках даже не шелохнувшегося парнишки, оглушительно громко рявкнул: — Пошел вон отсюда, Каджи, черт бы тебя побрал!!!

Гоша вздрогнул, очнувшись из забытья, и стремглав сорвался с места, миновал преподавателя, и уже не осторожничая, опрометью помчался в Башню Грифонов. Парнишка даже ни разу не позволил себе оглянуться. Впрочем, такая безумная мысль и не посещала его пустую на данный момент голову, в которой лишь ветер завывал, напевая тоскливо-заунывную песню. Скорее всего, это он репетировал погребальный реквием на будущее. Вдруг пригодится вскорости? Сосредоточившись на желании побыстрее юркнуть под спасительное одеяло, укрывшись с головой и спрятавшись ото всех, Гоша пропустил красиво-драматичную сценку. Зато обзавелся причиной поразмышлять на досуге над превратностью бытия. А не является ли произошедшее сегодня событие зеркальным отражением его собственных недавних чудачеств? Он сам едва не убил Алексея Сантас, тоже руководствуясь благими побуждениями, правда, совсем в другом мире. И вот пущенная им стрела вернулась возмездием в этот мир? Как говорится, и аз воздам?…

Когда ученик скрылся из виду, профессора Батлера сотрясла крупная нервная дрожь, после которой он окончательно обессилел. Привалившись спиной к холоду стены, он несколько секунд стоял в полной неподвижности, а потом и вовсе сполз по камню вниз. Усевшись прямо в грязно-мутную лужицу, испоганив при этом, мантию, брюки и костюм, учитель расслаблено вытянул ноги поперек тропинки. Не прошло и минуты, как Своч запрокинул голову вверх, бездумно шаря взглядом по хмурому небу, с которого сыпались редкие хлопья мокрого снега, и громко, откровенно заржал. А потом еще и кому-то невидимому, тому, что спрятался за серым покрывалом туч, погрозил крепко сжатым кулаком. Но такой накал страстей спорол остатки сил, и кулак, разжавшись, безвольно плюхнулся в лужицу рядом с ногой.

А мохнатые сырые ошметки продолжали лететь сверху, словно их как мусор сметали веником с ковра небес, и частично оседали на одеревеневшем в полнейшей прострации лице Своча. Соприкоснувшись с теплой кожей, они неспешно таяли и смешивались со скупыми слезинками, медленно катившимися из переставших излучать ехидство глаз декана Даркхола. Но он не обращал на это ни малейшего внимания. Батлер сейчас вообще ничего вокруг не видел, полностью погрузившись внутрь своей души. Там он едва не заблудился в потемках, хотя, как ему раньше казалось, он себя знает досконально, успел за тридцать с небольшим лет изучить от и до.