Господь управит

В Луганске был много претерпевший, но выстоявший Петропавловский собор, который, как тогда казалось, и стал главным аргументом в выборе епархиального центра. Но, скорее всего, владыка уже тогда знал, что не пройдет и двух лет, как вторая кафедра станет первой. Так и случилось. Сперва городу Луганску вернули его исконное имя, а затем образовалась новая церковная административная единица: Луганская и Старобельская епархия.

Случайностей, как известно, не бывает. Но до дня нынешнего удивительна последовательность событий, приведшая меня к владыке Иоанникию…

Все началось с аввы Дорофея. Вернее с его книги «Душеполезные поучения».

Эта книга, выпущенная в Оптиной Пустыни большим тиражом, стала началом возрождения издательской деятельности Церкви. Даже Троице-Сергиева Лавра не могла в то время выпустить достаточно увесистый томик святоотеческих поучений. Опасались издатели, что переменится погода за кремлевской брусчаткой…

Именно за «Душеполезными поучениями» и заехал в Оптину епархиальный секретарь из Луганска. Оставшись в монастыре на раннюю литургию, он ночевал в издательском отделе, где в то время трудился и я. Утром, после службы, загрузили мы машину секретаря архиерейского книгами, а он возьми и скажи:

— Ты бы ехал к нам. Священники нынче нужны.

Духовник монастырский был рядышком и все слышал. Он же и ответил:

— Приедет.

И я поехал. По благословению.

Владык до этого времени я видел не много, да и тех издали… Но нагоняй от брянского архиерея уже успел получить, когда, разволновавшись, назвал его по телефону — «батюшкой». Поэтому, стоя в кабинете епархиального секретаря, с тревогой и боязнью ждал, когда откроется дверь и выйдет строгий епископ двух областей. Секретарь успокаивал, но его слова не уменьшали дрожь в коленках и сухость во рту.

Дверь в кабинет архиерея была высокая, двухстворчатая. Владыка приоткрыл ее немного, с улыбкой посмотрел на меня, затем распахнул и вторую створку и жестом пригласил:

— Ну, заходите, заходите…

Дальше не помню.

Ни как брал благословение, ни как отвечал на вопросы. Страх прошел практически сразу. Да он и не мог не пройти, потому что архиерей смотрел на меня внимательно, с любовью и легкой лукавинкой, чуть прищурив глаза… по-отечески! Запомнились лишь вопросы о матушке, да где учился и чем занимался. Затем, усадив меня на стул, владыка что-то негромко сказал секретарю. Тот вышел, а я остался в архиерейском кабинете. Так просидел часа полтора. Владыка в это время беседовал с заходящими, звонил куда-то, вызывал кого-то…

В какой-то момент даже подумалось, что обо мне забыли. Зря я так решил. Вошла женщина, взяла у архиерея благословение, а потом вынула матерчатый метр и стала меня обмеривать…

Оказывается, пока я в кабинете архиерейском восседал, уже съездили за портнихой, которая, как благословил епископ, должна была «быстренько» пошить мне подрясник. Потому что именно в ближайшую субботу, в день небесного покровителя владыки, Иоанникия Великого, меня будут рукополагать в сан диаконский…

Это была первая встреча с моим архиереем.

Время идет быстро. От Рождества до Покрова с каждым прожитым годом дни все короче. Мы, вольно или невольно, делим временные отрезки своей жизни на этапы, и, слава Богу, что вехами моего земного бытия, как, впрочем, и бытия каждого священника, являются те моменты и события, где обязательно присутствует архиерей.

Несказанно изменилась за эти годы епархия. Вернее, ее уже нет, той прежней «Луганской и Старобельской», потому что за два десятка лет вознесли к небу свои купола сотни новых храмов, появились четыре обители монастырские, три духовных училища… Вот и решил Синод преобразовать ее в митрополию, а затем создать на этой территории еще одну епархию — Северодонецкую.

Перечислять свершения можно много и долго, но каждое дело и всякая молитва начало берут с благословения владыки. Да и все мы, кто пред престолом Божиим «Святая святым» возносит, с него же путь свой пастырский начинали.

Часто спрашивают: «Строгий ли у вас архиерей?» Мне, да и, наверное, большинству епархиальных священников ответить на этот вопрос непросто, потому что ответ парадоксален. Абракадабра какая-то выходит. Оксюморон. Единство противоположностей. Ответ звучит так:

— Строгий, но добрый.

Объяснить, как сочетаются отеческая доброта и архиерейская строгость по отношению к более чем трем сотням клириков, можно лишь тем, что владыка, имея феноменальную память и держа в уме информацию обо всех и каждом, обладает бесконечной любовью…

Это не громкие слова и не попытка лести. Отнюдь. После почти двух десятков лет священства становится очевидно: никакого другого способа удержать в единстве и истине столь разных по мировоззрению, уму и образованию служителей Церкви, кроме любви, нет.

Причем это не любовь «в общем», не «любовь» сильных мира сего, которые любят всех, не зная никого. Здесь иное. Христово. Одна овечка в стаде заблудилась, и на нее архиерей силы тратит: о ней молится и беспокоится.

А кто заботы архиерейские сосчитает? Есть ли что-то в нашем церковном бытии, о чем не нужно заботиться владыке, о чем не надо печалиться?

Добавьте сюда еще дела государственные, представительские, попечительские. Не перечесть.

На каждой службе мы молимся о священноначалии, понимаем, что без него корабль наш церковный к доброму берегу не пристанет, что житейские мудрования и страсти не туда могут его привести. Именно поэтому отношение к владыке особое, и нынешний 70-летний юбилей митрополита Иоанникия — праздник всех, кто служит под его святительским омофором.

Двадцать лет назад коленопреклоненно стоял я у престола луганского кафедрального собора. На моей главе лежали благословляющие и утверждающие руки владыки Иоанникия. С этого момента начался иной отсчет времени, иная жизнь… Поэтому сегодня и мой праздник.

Первый храм

Сейчас, когда церковному служению отдано почти 20 лет, и храм стал неотъемлемой, обязательной частью и будней, и праздников, становится понятным, что прожитые годы имеют особую градацию.

Не десятилетиями или пятилетиями живет верующий человек и даже не детством, отрочеством, молодостью и зрелостью. Иные вехи имеются — храмы Божии. Те, от которых начинается особый отсчет. Ведь лета духовные не совпадают с временами года, и мера внутреннего возрастания не зависит от количества сорванных календарных листков…

Самым первым храмом моей жизни был кафедральный собор в Ростове-на-Дону. Первым с точки зрения сознательного стремления сходить «в церковь» и понять, почему родные бабушки до сих пор крестятся на темные иконы. Был и иной храм, где меня когда-то крестили и даже причащали, но он в памяти не остался.