Господь

– Я это предвижу, ведь за советами он идёт не к совету директоров, а ко мне. А с другой стороны, зачем он своего наследника Стасика вызвал?

– И думать забудь, всё наследство он мне завещал. У меня все бумаги здесь в кабинете в сейфе лежат. Правда, некоторые пакеты вскрыть можно только после его смерти. А Стасика он вызвал не руководить. Он будет здесь жить, и работать на нашей базе отдыха лодочником.

– Ладно, Женечка, – смягчился Георгий Андреевич, – извинись перед ним за меня. Конечно, я перебрал сегодня. Впрочем, и он бочку виски в себя влил. Но своё решение я огласил, и изменять его я не намерен.

Евгения Васильевна ухоженными пальчиками кисти прошлась вскользь по его груди и мило улыбнулась.

– Святой Георгий сам же говоришь, что перебрал, вот завтра с ним утром и поговорите. Приходите сюда на завтрак с Верочкой. А Валера уснул здесь у меня в комнате отдыха.

Он не ответил Евгении Васильевне, но в знак согласия приобнял её за плечи и удалился к своей компании.

В полночь всех гостей по домам развозил служебный автобус. Гурана с супругой в нём не было. Они остались в Гавани – в своей комнате отдыха.

Глава 2

После вчерашнего корпоративного банкета, где Господь чрезмерно приналёг на виски, ему хотелось чего-то залить в душу прохладного. Он спустил с кровати ноги и засунул их в рядом стоящие стоптанные тапки. Прошёл да спальни дочери. Она спала под простынёй с головой и с открытой лоджией.

Вера по образованию юрист, жила временно у отца с внучкой всё лето. Пока её муж Пётр был в командировке, она переселилась на этот срок жить к отцу, окутав его своей заботой. Господь закрыл дверь лоджии и заглянул в комнату внучки. Там было пусто.

– Похоже, вчера я перезагрузку сделал своему организму? – вполголоса произнёс он и, накинув на себя длиннополую рубашку, проследовал на кухню. – Надо же как, я мог забыть, что внучку, как неделю назад сваты забрали к себе в Геленджик.

Окно было полуоткрыто и ветром слегка трепало штору, набрасывая её на холодильник, стоявший рядом с окном. Он рукой отстранил штору и бесшумно открыл дверку холодильника. Достал оттуда двухлитровую коробку томатного соку и поставил её на стол. Сев на кухонный уголок он включил телевизор. На российском канале демонстрировали какую – то мелодраму. Сериалы он терпеть не мог. Щёлкнул пультом. На экране появился диктор новостей. Налил в большой стакан сока. Залпом выпил его весь, не забыв наполнить стакан вторично. В это время незаметно сзади подошла дочка Вера. Положила ему руки на плечи. Он вздрогнул от неожиданности и повернув голову в сторону дочки, просипел:

– А если инфаркт ненароком хватит, что будешь делать без отца? Хотя скоро твой Пётр приедет, а следом сваты Олесю привезут.

– Папа тебя ни одна бяка не берёт, – промолвила Вера. – Посмотри вокруг, все твои ровесники почти вымерли. Один дядя Валера Гуран когтями цепляется за жизнь. А ведь он сильно болен. А ты живёшь и даже не стареешь.

– Валера мне не ровесник. Он старый, покрывший плесенью гриб. Наверное, я уйду дочка от него? Хватит рога мочить на капиталиста. Нервы стали неимоверно шалить. Вчера я ему так и сказал на банкете. Желание было заехать ему в челюсть на прощание. Сейчас я осознаю, желание было неправильное. Да и стариков бить, это самая настоящая дикость.

Вера убрала с уголка кухонное полотенце и присела рядом с отцом.

– Папа сколько я тебя помню, бить по физиономии было твоё жизненное хобби. Не зависимо, физически ты это делаешь или литературно. Привык на борцовском ковре людей к матам пригибать, вот и сформировался у тебя диктаторский характер на работе. Ведь ты по жизни добрый и порядочный человек. Один из руководителей престижной компании. Подчинённые уважают и тянутся к тебе. Что ещё нужно в этой жизни? И прозвище дали библейское – Господь. Уважают за справедливость и за юмор.

– Есть такое дело, – гордо ответил отец, – я тоже тех людей уважаю дочка!

– Не умрёшь от скуки без работы? – бросила она на отца вопросительный взгляд. – Знаю, тяжко тебе будет без того, чему всю жизнь посвятил. Да и деньги дядя Валера не плохие тебе платит.

Отец пропустил последние слова Веры и задумчиво произнёс:

– Прозвище Господин получил сорок лет назад заслуженно, на борцовском ковре. Тогда тебя на свете ещё не было. Господом и Святым увековечили в следственном изоляторе, когда ты уже в школу ходила.

– Ну и что из этого?

– А то, что я самый первый из всей тюрьмы прогнозировал амнистию, – гордо заявил он. – Это был важный прогноз! После этого указа половина сидельцев ушло на свободу, только не я. А мне так хотелось воли. Я же по знаку зодиака свободолюбивый Водолей. В тюрьме все гороскопы изучил от безделья.

Вера внимательно слушала отца, хотя все его байки она слышала ещё в раннем детстве, не понимая сути. Не перебивая его, она встала с уголка и, подойдя к электрическому чайнику, включила его.

– Неужели тюрьма тебе до сих пор икается? В разговорах ты её практически никогда не употреблял, кроме того дня, когда ты пришёл оттуда. А тут что на тебя нашло, или дядя Валера всколыхнул тебе память?

Отец пальцами взял из солонки щепотку соли и, бросив в стакан с соком, стал размешивать её чайной ложкой.

– С Гураном однозначно всё покончено, – повышенным голосом сказал он. – Отныне он для меня не существует.

– Тише говори, окно открыто, – предупредила дочка отца. – На улице всё слышно. И хватит про неволю. Эта тема для тебя давно чужда.

Отец плотно обернулся в рубашку и тихо заговорил:

– А как тюрьму из головы дочка вытравить? Это на всю жизнь. Тем более Господь стал моим логотипом. Я уже свыкся с ним. Был Господином, переименовали в Господа. А на работе меня только по имени отчеству зовут. За глаза да, я Господь, Святой. Ну и что, мне даже это льстит. Только ты почему – то игнорируешь мой логотип, – улыбнулся он, теребя мочку уха.

– Георгий Андреевич, можешь мне не говорить, как тебя зовут. Тебя полгорода знает и только с хорошей стороны. Только принципы твои мне не совсем понятны. Ты категорически отрицаешь плохое прошлое, а тюремную кличку любишь. В бога вроде веруешь, а крестишься неправильно.

Петухов, протестуя против слов дочери, учащённо постучал чайной ложкой по стакану.

– Ну, допустим, о вере своей я никому не говорю. Да, я не хожу в церковь, но это ничего не значит. И ты сама подумай, как я могу отречься от Господа, меня ведь достойные арестанты нарекли небесным титулом, не сам назвался.

– А ты и рад? – улыбнулась Вера. – Все клички даже небесные, должны кануть в лету. Хотя я уже свыклась с твоим логотипом, но как ты заметил, наверное, мне не нравятся никакие клички. Не серьёзно всё это.